Где покоятся мощи симеона нового богослова. Преподобный симеон новый богослов

Преподобный Симеон Новый Богослов - возможно, самый выдающийся мистик Православия, один из трех Отцов, которых Церковь нарекла "богословами". В своих "Гимнах любви" этих, воистину любовных поэмах, запечатлел тягу человеческой души к Богу. Кроме них в данную книгу вошли многие другие его творения.

1. Ты повелел нашему ничтожеству, отец и брат, ответить на твой вопрос: “Позволительно ли исповедовать грехи некоторым монахам, не имеющим священства?”, прибавив также и сие: “потому что мы слышим, что власть вязать и решить дана одним священникам”. Эти слова и душеполезные вопрошания [свидетельствуют о] твоей боголюбивой душе, пламенном желании [узнать истину] и страхе [перед Богом]. Одобряя твое стремление к добру и желание узнать о божественных и священных предметах, мы, тем не менее, не способны рассуждать и писать об этом, почему и хотели бы молчать; ведь "соображать духовное с духовным" (1 Кор.2:13) - дело бесстрастных и святых мужей, от которых мы отстоим далеко и жизнью, и словом, и добродетелями.

2. Но поскольку, как написано, "близок Господь ко всем..., призывающим Его в истине" (Пс.144:18), то и я, недостойный, призвав Его в истине, скажу тебе следующее не своими словами, но от самого божественного и богодухновенного Писания, не поучая [от себя], но предлагая тебе из него свидетельство о том, о чем ты спрашивал [меня]; дабы мне от обеих пропастей по благодати Божией сохранить самого себя и слушателей своих: и от сокрытия таланта, и от того, чтобы недостойно и тщеславно - более того, [находясь] в помрачении, - изъяснять догматы.

Итак, откуда положим начало слову, если не от безначального Начала всего? Это ведь лучше всего, ибо тогда и сказанное будет твердо. Мы ведь не ангелами сотворены и не у людей учились, но по благодати Духа таинственно научались и ежечасно всегда научаемся от мудрости свыше, которую и теперь призвав, будем говорить здесь. И прежде всего скажем о способе исповеди и о ее силе.

3. Итак, исповедь есть не что иное, как исповедание долгов, а также признание ошибок и собственного безумия, то есть осуждение своей нищеты; как и в евангельской притче сказал Господь: "У одного заимодавца, - говорит, - было два должника, и один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят; но как они не имели, чем заплатить, он простил обоим" (Лк.7:41–42). Итак, всякий верный является должником своего Владыки и Бога, и что он взял у Него, то и будет спрошено с него на страшном и ужасном Суде Его, когда все мы - цари и нищие вместе - предстанем перед Ним нагие, опустив головы. Слушай же, что именно дано нам Богом. Многое и другое, чего никто из людей исчислить не в силах, но прежде всего лучшее и совершеннейшее: освобождение от осуждения, освящение от скверны, переход из тьмы в несказанный Его свет, а также и то, чтобы нам через божественное Крещение сделаться детьми, сыновьями и наследниками Его, облечься в Самого Бога, стать Его членами и принять живущим в нас Святого Духа, являющегося царской печатью, которой Господь запечатлевает овец Своих, и - зачем много говорить? - стать и нам подобными Ему, сделавшись братьями и сонаследниками Его. Все это и другое большее этого дается тотчас при божественном Крещении всем крещаемым - то, что и божественный апостол называет богатством и наследием (Еф.3:8; Кол.1:12).

4. Заповеди же Владыки даны как хранители этих неизреченных дарований и даров: они словно стена отовсюду окружают верного, соблюдают невредимым хранящееся в душе сокровище и делают его неприкосновенным для всех врагов и воров. Мы, однако, считаем, что заповеди человеколюбивого Бога соблюдаются нами, и тяготимся этим, не зная, что скорее мы сами бываем хранимы ими; ибо соблюдающий заповеди Божий не их, но самого себя соблюдает и сохраняет от видимых и невидимых врагов, о которых Павел говорит, показывая, что они бесчисленны и страшны: "Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" (Еф.6:12), то есть тех, которые в воздухе и которые всегда невидимо противостоят нам.

Итак, сохраняющий заповеди сам сохраняется ими и вверенное ему от Бога богатство не теряет; презирающий же заповеди оказывается нагим и легко уязвимым для врагов и, расточив все богатство, становится должником Царю и Владыке во всем том, о чем мы сказали, - что невозможно человеку чем-либо возместить и что невозможно найти. Ибо эти [блага] небесны, и с небес пришел и ежедневно приходит Тот, Кто приносит и раздает их верным; и где получившие и потерявшие их смогут снова найти их? Поистине, нигде. Ибо ни Адам, ни кто-либо из его сыновей не был бы в силах совершить восстановление себя и своих сродников, если бы сверхъестественный Бог и Господь наш Иисус Христос, сделавшись Сыном его по плоти, придя, не поднял бы от падения его и нас божественной силой. А кто думает соблюдать не все заповеди, а только некоторые, о других же нерадит, тот пусть знает, что, если хотя бы одной пренебрежет, теряет все богатство целиком. Предположи, что заповеди - это двенадцать вооруженных мужей, которые окружают и охраняют тебя, стоящего среди них обнаженным; представь также других солдат-противников, наступающих отовсюду, нападающих, стремящихся захватить тебя и тотчас убить. Итак, если один из двенадцати по собственной воле отпадет, пренебрежет охраной и оставит свое место, как дверь, открытую для противника, какая польза будет от остальных одиннадцати мужей, когда один [из противников] войдет внутрь и беспощадно рассечет тебя, ведь они не смогут даже обернуться, чтобы помочь тебе? Ведь если они захотят обернуться, то и сами будут захвачены противниками. Точно то же самое произойдет и с тобою, если не будешь соблюдать заповеди. Ибо если ты ранен одним врагом и падаешь, все заповеди отлетают от тебя, и ты мало-помалу лишаешься силы. Иначе говоря, как из сосуда, наполненного вином или маслом, если он не отовсюду цел, а с одной стороны сделался дырявым, понемногу выливается все содержимое, так и ты, пренебрегши хотя бы одной заповедью, понемногу отпадаешь и от всех прочих, как говорит Христос: "Имеющему дастся и приумножится, а у не имеющего отнимется и то, что" он думает иметь (Мф.25:29). И еще: "Кто нарушит одну из заповедей сих... и научит... людей," - то есть своим преступлением [научит], - поступать так же, "тот малейшим наречется в Царствии Небесном" (Мф.5:19). И Павел говорит: "Кто кем побежден, тот тому и раб" (2Пет.2:19). И еще: "Жало же смерти - грех" (1 Кор.15:56). И не сказал: “тот или иной [грех]”, но какой бы ни был грех, он самый и есть жало смерти. Жалом же смерти он называет грех потому, что ужаленные умирают. Итак, всякий грех - к смерти. Ибо однажды согрешивший, как говорит Павел, уже "умер" (Рим.6:10), сделавшись виновным в долгах и грехах; разбойниками оставлен он лежать [при дороге] (Лк.10:30).

5. Итак, умерший захочет ли что-либо иное, кроме как воскреснуть; а задолжавший и не имеющий чем расплатиться - что, кроме как получить прощение долгов и не быть брошенным в тюрьму до тех пор, пока не выплатит долг? Ведь из-за того, что у него ничего нет, он никогда не избежит вечной темницы, то есть тьмы. Так же и тот, кто избит умственными разбойниками, всячески ищет, чтобы пришел к нему врач, сострадательный и милосердный. Ибо в самом себе он не имеет согревающего его страха Божия, который бы [побуждал] его самому пойти к врачу, но, расточив душевную силу из-за собственного небрежения, лежит он, [представлял собой] зрелище страшное и жалкое для тех, кто хорошо, или, лучше сказать, духовно видят душевные прегрешения. Итак, тот, кто из-за греха стал рабом диавола - ибо [Павел] говорит: "Неужели вы не знаете, что... вы... рабы того, кого слушаетесь - рабы праведности к праведности, или греха к греху?" (Рим.6:16) - и сделался таковым в посмеяние Отца и Бога, попрание врагам, отступившим от Бога, кто оставлен обнаженным от царской багряницы и почерневшим, кто стал вместо чада Божия чадом диавола, что сделает, чтобы снова войти в обладание тем, от чего отпал? Конечно же, посредника и друга Божия он взыщет, способного восстановить его в прежнем состоянии и примирить его с Богом и Отцом. Ибо тот, кто по благодати прилепился ко Христу и сделался членом Его и усыновился Ему, если, оставив Его, возвратится, подобно псу, на свою блевотину (2 Пет.2:22) и или свяжется с блудной женщиной, или соединится с другим телом, осуждается вместе с неверными как обесчестивший и оскорбивший Христа, поскольку, согласно божественному апостолу, "и вы - тело Христово, а порознь - члены" (1 Кор.12:27). Итак, кто сошелся с блудницей, тот делает члены Христовы членами блудницы (1 Кор.6:15). А тот, кто так поступил и таким образом прогневал своего Владыку и Бога, не может иным образом примириться с Богом, кроме как через посредника, мужа святого, друга и раба Христова, и через избежание зла.

6. Поэтому прежде всего будем избегать греха; если же будем ранены его стрелой, то не станем медлить, наслаждаясь ядом его, словно медом, или, подобно раненной медведице, зализывая рану, делать ее еще большей, но тотчас побежим к духовному врачу и изблюем посредством исповеди яд греха и, выплюнув греховную отраву, получим от него с готовностью в качестве противоядия даваемые им покаянные эпитимии и будем стараться исполнять их всегда с горячей верой и в страхе Божием. Ибо все те, которые полностью расточили вверенное им богатство и с блудными и мытарями растратили родительское имущество, чья совесть по причине великого стыда склонилась долу и не имеет силы восклониться, лишенные дерзновения, ищут какого-либо человека Божия, чтобы стал восприемником их долгов, дабы через него приступили они к Богу, поскольку, как думаю, невозможно без искреннего и сопряженного с трудом покаяния, даже и при желании, примириться с Богом. Ибо никогда не слыхано и не написано в богодухновенных Писаниях, чтобы кто-либо принял на себя грехи другого и чтобы отвечал за них, если прежде сам согрешивший не явит достойные плоды покаяния, соответствующие видам греха, и не положит в основание свои собственные труды. Ибо голос Предтечи Слова сказал: "Сотворите... достойный плод покаяния и не думайте говорить в себе: "отец у нас Авраам" (Мф.3:8–9). Ибо и Сам Господь наш, обращаясь к неразумным, так сказал: "Истинно говорю вам: если бы" и Моисей и Даниил "восстали, чтобы спасти сынов своих и дочерей, никак не спасут их" (Иез.14:14–20). Итак, что сделаем или каким образом, пожелав, вознамеримся покаяться к оставлению долгов и восстановлению от грехопадения? Слушайте то, что дает [мне] Бог, чтобы каждому из вас я ответил.

7. Взыщи, если хочешь, посредника и врача и доброго советника, чтобы, как добрый советник, он предложил тебе образы покаяния, соответствующие доброму совету, как врач же, дал бы тебе лекарства, подходящие для каждой раны, а как посредник, предстоя перед Богом лицом к лицу, молитвой и ходатайством перед Ним умилостивил о тебе Божество. Но не пытайся, найдя льстеца и раба чрева, сделать его своим советником и споборником, чтобы, приспосабливаясь к твоей воле, а не к тому, что любит Бог, он учил тебя тому, что тебе приятно, а ты бы при этом по-прежнему оставался поистине непримиримым врагом [Бога]. И не [ищи] неопытного врача, чтобы он чрезмерной строгостью и несвоевременными операциями и прижиганиями не ввергнул тебя в глубину отчаяния или, опять же, чрезмерным снисхождением не позволил тебе, больному, думать, что ты выздоравливаешь, и не предал тебя самому страшному - вечному мучению, которого надеешься избежать. Ибо этот и подобный [способ врачевания] причиняет нам недуг, от которого умирает душа. Найти же посредника между Богом и людьми - не думаю, чтобы было легко. Ибо "не все те израильтяне, которые от Израиля" (Рим.9:6), а лишь те, которые соответственно имени на деле узнают самую силу этого имени и умом видят Бога; и не все, призывающие имя Христа, поистине суть христиане. Ибо "не всякий говорящий Мне: “Господи, Господи”, - сказал Христос, - войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего" (Мф.7:21). И еще сказал: "Многие скажут Мне в тот день:... Господи,... не Твоим ли именем мы изгоняли бесов?" Но Я "объявлю им: Истинно говорю вам, не знаю вас, отойдите от Меня, делатели беззакония" (Мф.7:22–23).

8. Поэтому всем нам, братья, и посредничествующим, и согрешившим, и самим желающим следует стремиться к примирению с Богом, чтобы ни посредничествующие не навлекли [на себя] гнев вместо награды, ни споткнувшиеся, ни стремящиеся примириться [с Богом] не получили врага и убийцу и лукавого советника вместо посредника. Ибо таковые услышат ужасающую угрозу: "Кто вас поставил начальниками и судьями" народа Моего? (Исх.2:14). И опять: "Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего" (Мф.7:5). Бревно же - это какая-либо одна страсть или похоть, затемняющая око души. И опять: "Врач! Исцели самого себя" (Лк.4:23). И снова: "Грешнику же говорит Бог: “Что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои, а сам ненавидишь наставление Мое, и слова Мои бросаешь за себя?" (Пс.49:16–17). И Павел сказал: "Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим господином стоит..., или падает... Бог же силен через верного раба Своего восстановить его" (Рим.14:4).

9. По всему этому я трепещу и дрожу, братья и отцы мои, и увещаю всех вас, утверждая и самого себя через увещания к вам, не относиться презрительно к этим божественным и страшным для всех таинствам и не играть ни с тем, что не является игрушками, ни против души нашей из-за тщеславия, или славолюбия, или [желания] выгоды, или бесчувствия. Ибо случается, что ради того, чтобы быть названными “равви” или “отцы”, вы принимаете чужие помыслы. Не будем, прошу, так бесстыдно, с легкостью похищать апостольское достоинство, [но будем] руководствоваться примером из земной [жизни], а именно: если кто будет уличен в том, что самовольно дерзнул принять на себя подобие посланника земного царя и управлять тем, что доверено [посланнику], делая [это] тайно, или впоследствии и открыто заявит о [своих] действиях, то и он, и споспешники и слуги его будут подвергнуты самым жестоким наказаниям для устрашения других, и он будет осмеян как безумный и бесчувственный больше всех. Что же ждет в будущем [веке] недостойно похищающих апостольское достоинство?

10. Но и не пожелайте быть посредниками для прочих [людей], прежде чем вы исполнитесь Духом Святым и познаете чувством души Царя всего и сделаетесь другом Его, поскольку не все, знакомые с земным царем, могут ходатайствовать перед Ним и о других. Ибо весьма немногие могут делать это - те, которые по причине добродетелей и потов, то есть трудов своих, приобрели дерзновение по отношению к нему, и уже не нуждаются они в посреднике, но говорят с царем устами к устам. Итак, неужели не сохраним этот чин и по отношению к Богу, братья и отцы, не почтим Небесного Царя хотя бы наравне с земным, но сами себе хищнически присвоим [право] сидеть на кафедрах справа и слева от Него, прежде чем мы испросили и получили [это] от Него? О, дерзость! Какой стыд охватит нас! Даже если ни за что Другое не будем призваны к ответу, за одно это с бесчестием лишимся предстоятельства как презрители и будем ввержены в огонь неугасающий. Но достаточно сего для назидания тех, которые хотят внимать себе; ибо ради этого сделали мы отступление от темы [нашего] слова. Теперь же скажем о том, о чем ты, чадо, хотел услышать.

11. Что позволено нам исповедоваться монаху, не имеющему священства, найдешь это происходящим со всеми с тех пор, как одежда и обличье [монашеские] были дарованы от Бога наследию Его и монахи получили свое имя, как это написано в боговдохновенных писаниях отцов, вникнув в которые ты найдешь, что сказанное - правда. Прежде же [монахов] одни лишь архиереи по преемству от божественных апостолов получали власть вязать и решить, но по прошествии времени и когда архиереи стали негодными, это страшное поручение перешло к священникам, имеющим непорочную жизнь и удостоенным божественной благодати. Когда же и они, священники вместе с архиереями, смешались с прочим народом и уподобились ему, и когда многие, как и ныне, подпали [под действие] духов заблуждения и суетного пустословия и погибли, оно было передано, как сказано, избранному народу Божию - я говорю о монахах; оно не было отнято от священников и архиереев, но они сами сделали себя чуждыми ему. "Ибо всякий священник... поставляется" перед Богом, как посредник между Богом и людьми, - как сказал Павел, - "и... он должен как за народ, так и за себя приносить жертвы" (Евр.5:3).

12. Но поведем речь от более раннего [времени] и посмотрим, откуда и как и кому была от начала дана эта власть священнодействовать, вязать и решить, и в том порядке, в котором ты задал вопросы, так пусть и следуют ясные ответы - не для одного тебя, но и для всех прочих людей. Когда Господь и Бог и Спаситель наш сказал расслабленному: "Прощаются тебе грехи твои" (Мф.9:2), евреи, услышав это, сказали: "Он богохульствует" (Мф.9:3); "Кто может прощать грехи, кроме одного Бога?" (Лк.5:21). Таким образом, никому не было дано отпускать грехи - ни пророкам, ни священникам, ни кому-либо из тогдашних патриархов. Потому и негодовали книжники, что проповедовалось как бы некое новое учение и странная вещь. Господь же не укорил их за это, но, напротив, научил их тому, чего они не знали, показав, что как Богу, а не как человеку дано ему отпускать согрешения. Ибо, сказав им: "Чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле оставлять грехи, - говорит Он расслабленному, - встань, возьми постель твою и иди в дом твой. И он тотчас встал... и пошел..., славя Бога" (Лк.5:24–25). Через видимое чудо [Христос] удостоверил большее и невидимое. Так [было и] с Закхеем (Лк.19:1–10), так - с блудницей (Лк.7:47–50), так - с Матфеем у сбора пошлин (Мф.9:9–13), так - с Петром, трижды отрекшимся (Ин.21:15–19), так - с расслабленным, которого Он исцелил и [которому], встретив [его] позже, сказал: "Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобой чего хуже" (Ин.5:14). Сказав это, Он показал, что из-за греха тот [расслабленный] впал в болезнь, а исцелившись от нее, получил и прощение своих согрешений - не благодаря многолетним просьбам, или посту, или сну на жесткой постели, но только благодаря обращению, непоколебимой вере, отвержению порока, истинному покаянию и многим слезам, как блудница и Петр, плакавшие горько (Лк.7:38, 44; Мф.26:75).

Отсюда начало этого дара - великого и подобающего только Богу и которым Он один обладает. Далее, перед вознесением [Своим] на небеса, Он вместо Себя оставляет это дарование ученикам. Как же передал Он им это достоинство и власть? Исследуем также - кому, и скольким, и когда. Избранным одиннадцати ученикам, когда они были собраны вместе при закрытых дверях. Ибо войдя и став посреди них, Он дунул и сказал: "Примите Духа Святого. Кому простите грехи... простятся, на ком оставите...останутся" (Ин.20:22–23). И ничего совершенно не повелевает им по поводу епитимий как тем, которые должны научиться от Святого Духа.

13. Как уже было сказано, святые апостолы по преемству передавали эту власть тем, кто принимал их престолы, так как никто из остальных не смел даже подумать что-либо такое. Таким образом ученики Господа строго сохраняли [за собой] право этой власти. Но, как мы сказали, по прошествии времени достойные растворились среди недостойных, смешались с ними - и скрылись под большинством, один у другого оспаривая первенство и притворяясь добродетельными ради председательского [места]. Ибо с тех пор, как воспринявшие престолы апостолов оказались плотскими, сластолюбивыми, славолюбивыми и склонными к ересям, оставила их божественная благодать, и власть эта отнята от таковых. Поэтому так как они оставили все другое, что должны иметь священнодействующие, одно только требуется от них - хранить Православие. Но думаю, что и это они не [соблюдают]; ибо не тот православный, кто не вносит новый догмат в Церковь Божию, но тот, кто имеет жизнь, согласную с правым учением. Но такого и такового современные патриархи и митрополиты или, поискав, не находят, или, найдя, предпочитают ему недостойного, требуя с него только одного - письменно изложить Символ веры, и тем одним довольствуются, что он - ни добра не ревнитель, ни со злом не борец. Тем самым они будто бы сохраняют мир Церкви, но этот [мир] хуже всякой вражды и является причиной великого беспорядка. От этого и священники испортились и стали, как народ. Ибо, как сказал Господь, никто из них не является солью (Мф.5:13), чтобы посредством обличений связывать и хоть как-то сдерживать нравственный распад, но, напротив, сознавая и скрывая страсти друг друга, они сделались хуже народа, а народ хуже их. Некоторые же из народа оказались даже лучше священников, являясь словно бы углями на фоне беспросветного мрака последних. Ибо если бы священники, по слову Господа, сияли жизнью, как солнце (Мф.13:43), не были бы заметны раскаленные угли, но казались бы почерневшими в сравнении с более ярким светом. Поскольку же только обличье и одежда священства остались в людях, а дар Духа перешел на монахов, и благодаря знамениям и чудесам стало очевидно, что делами [своими] они вступили на [путь] жизни апостольской, то и здесь, опять же, диавол сделал свойственное ему. Ибо, видя их, что они, как некие новые ученики Христа, снова явились в мире и просияли жизнью и чудесами, он ввел [в их среду] и смешал с ними лжебратьев и свои собственные орудия; и, мало помалу умножившись, они, как видишь, стали негодными и сделались весьма не монашествующими монахами.

Итак, ни монахам по внешнему облику, ни рукоположенным и включенным в степень священства, ни удостоенным архиерейского сана, - патриархам, говорю, митрополитам и епископам, –

14. просто так, только из-за рукоположения и его достоинства, не дается от Бога отпускать грехи - да не будет! Ибо им дозволено только священнодействовать, но думаю, что и это - не многим из них, - чтобы, будучи сеном, они из-за этого не сгорели дотла, - а только тем, кто из священников, архиереев и монахов может быть сопричислен к ликам учеников Христа за чистоту.

15. Итак, откуда сами они узнают, что сопричислены к тем, о ком я говорил, и каким образом отыскивающие таковых с точностью их распознают? Этому Господь научил, сказав так: "Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками", - речь идет о боговдохновенном и полезном учении Слова, - "будут брать змей, и если что смертное выпьют, не повредит им" (Мк.16:17–18). И опять: "Овцы Мои слушаются голоса Моего" (Ин.10:27). И снова: "По плодам их узнаете" их (Мф.7:16). По каким плодам? По тем, о которых говорит Павел, перечисляя большинство из них: "Плод же Духа есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание" (Гал.5:22–23), а вместе с ними милосердие, братолюбие, милостыня и следующие за ними; а к ним еще "слово мудрости,... слово знания,... дары... чудотворений" и другое большее; "все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому", как хочет (1 Кор.12:8–11). Ставшие причастниками таких дарований - или всех, или лишь некоторой части, в соответствии с тем, что им полезно - зачислены в лик апостолов, и ныне становящиеся такими зачисляются туда же. Поэтому они - свет миру как сказал Сам Христос: "Никто, зажегши светильник, не ставит его под спудом или под кроватью, но на подсвечнике, и светит всем в доме"(Мф.5:15). Впрочем, таковые узнаются не только по этим [дарованиям], но также и по их образу жизни. Так и узнают их и разыскивающие их, и сами они каждый с точностью [узнают себя], если они, как бы по подобию Господа нашего Иисуса Христа, не только не стыдятся нищеты и смирения, но скорее даже вменяют их в великую славу и, как Он, показывают нелицемерное послушание своим отцам и руководителям, подчиняясь духовникам; если бесчестия и насмешки, ругательства и оскорбления любят от души, а тех, кто наносит им эти [оскорбления], воспринимают как подателей великих благ и от души молятся о них со слезами, если презирают всякую мирскую славу, а все сладости мира считают грязью. И зачем удлинять слово многими и очевидными вещами? Если каждый из вышеназванных найдет себя достигшим всякой добродетели, о которой слышит и читает в священных Писаниях, если также совершит все добрые дела и в каждом из них достигнет преуспеяния, изменения невысокой степени и будет взят к высоте божественной славы, тогда и сам себя пусть признает сделавшимся причастником Бога и его дарований, и [другими], хорошо видящими, или даже и близорукими, будет опознан. И тогда таковые могут говорить всем с дерзновением: "Мы - посланники... Христовы, и как бы Сам Бог увещевает через нас: ...примиритесь с Богом" (2 Кор.5:20). Ибо все таковые соблюли заповеди Христовы до смерти, продали свои имущества и раздали нищим, последовали за Христом через претерпение искушений, погубили свои души в мире ради любви Божией и приобрели их для жизни вечной. Приобретя же свои души, обрели они себя в умственном свете и таким образом в этом свете увидели неприступный Свет - Самого Бога, согласно написанному: "Во свете Твоем мы увидим свет" (Пс.35:10). Как же обрести то, что относится к душе? Внимай. Душа каждого из нас есть драхма, которую потерял не Бог, но каждый из нас, погрузив себя во тьму греха. Христос же, будучи истинным Светом, придя и встретив ищущих Его, даровал им видеть Его так, как знает только Он Сам. Это и означает обрести душу свою - увидеть Бога и в свете Его стать выше всякой видимой твари, и иметь Бога пастырем и учителем, от Которого, если хочет, узнает, [как надо] вязать и решить, и, точно узнав, будет поклоняться Подателю [этих благ] и передавать [их] нуждающимся.

16. Я знаю, чадо, что таковым дается власть вязать и решить от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа через Духа Святого - тем, которые по усыновлению суть сыновья и святые рабы Его. Я и сам был учеником такого отца, не имевшего рукоположения от людей, но вписавшего меня рукою Божией, то есть Духом, в ученичество и повелевшего мне принять правильное рукоположение от людей по установившемуся порядку - мне, который Святым Духом был издавна движим к этому сильнейшим желанием.

17. Итак, возжелаем прежде стать таковыми, братья и отцы, и тогда только будем говорить другим об освобождении от страстей и принятии помыслов, и такого духовника взыщем. Итак, будем усердно искать таких мужей, учеников Христа, и с сердечной болью и многими слезами будем целыми днями умолять Бога открыть очи сердец наших, дабы мы узнали их, если, конечно, где-либо и обретается таковой в этом лукавом роде, чтобы, найдя его, получить через него оставление грехов наших, всей душой слушаясь его повелений и заповедей, как и тот, услышав [заповеди] Христа, стал причастником благодати и даров Его и получил от Него власть вязать и решить согрешения, возжегшись Святым Духом, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение с Отцом и Единородным Сыном во веки. Аминь.

Симеон Новый Богослов, преподобный

***

Труды преподобного Симеона Нового Богослова:

• "Послание об исповеди"
• "Главы богословские и созерцательные" - преподобный Симеон Новый Богослов
• "Деятельные и богословские главы" - преподобный Симеон Новый Богослов
• "Метод священной молитвы и внимания" - преподобный Симеон Новый Богослов
• "О смирении и совершенстве" - преподобный Симеон Новый Богослов
• "Слова" - преподобный Симеон Новый Богослов

В истории христианства третьим духовным писателем, к имени которого придано поименование Богослов, является преподобный Симеон Новый Богослов. Святой отец поучениями устными, а позднее и письменными проповедовал свой личный опыт сокровенного общения с Господом. Русские православные люди познакомились с творениями Симеона Нового Богослова благодаря переводческим трудам епископа Феофана Затворника, который ценил святого отца за то, что… «преподобный внушает ревность к внутренней благодатной жизни… И все у него так ясно излагается, что беспрекословно покоряет ум». Предлагаемая первая книга из трехтомника включает в себя перевод сорока четырех проповедей – «Слов», которым предшествует пространный труд архиепископа Василия (Кривошеина) «Жизнь и личность преподобного Симеона Нового Богослова». Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

* * *

компанией ЛитРес .

Житие преподобного Симеона Нового Богослова

Составлено учеником его Никитою Стифатом (в сокращении)

Преподобный Симеон родился в Пафлагонском селении Галате от родителей знатных и богатых. Имя отцу его Василий, а матери Феофания. Из детства обнаруживал он как большие способности, так и нрав кроткий и благоговейный с любовию к уединению. Когда подрос, родители отослали его в Константинополь к родным, не последним при дворе. Там он отдан был в научение и скоро прошел так называемые грамматические курсы. Следовало переходить в философские, но он отказался от них, боясь увлечься во что-либо непотребное по влиянию товарищества. Дядя, у которого он жил, не приневоливал его, но поспешил ввести его на служебную дорогу, которая есть сама по себе довольно строгая наука для внимательных. Он представил его царям-самобратиям Василию и Константину Порфирородным, и те включили его в чин царедворцев.

Но преподобного Симеона мало занимало то, что он стал одним от царского синклита. На иное устремлялись его желания и к иному лежало его сердце. Еще во время учения он спознался со старцем Симеоном, которого звали Благоговейником, часто бывал у него и во всем пользовался его советами. Тем свободнее и вместе тем необходимее было делать ему это теперь. Искренним его желанием было поскорее посвятить себя мироотречной жизни, но старец уговаривал его поиметь терпение, ожидая, пока созреет и глубже укоренится сие благое намерение его, потому что он был еще очень молод. Советами же и руководством не оставлял его, подготовляя его постепенно к иночествованию и среди мирской суетности.

Преподобный Симеон и сам по себе не любил поблажать себе, и при обычных трудах самоумерщвления все свободное время посвящал чтению и молитве. Старец снабжал его книгами, сказывая, на что особенно должно в них обратить внимание. Однажды, вручая ему книгу писаний Марка Подвижника, старец указал ему разные в них изречения, советуя их обдумать повнимательнее и по ним направлять свое поведение. В числе их было и следующее: если желаешь иметь всегда душеспасительное руководство, внимай своей совести и неотложно исполняй, что она будет внушать тебе. Это изречение преподобный Симеон принял к сердцу так, как бы оно исходило из уст Самого Бога, и положил строго внимать и слушаться совести, веруя, что, будучи гласом Божиим в сердце, она внушает всегда одно душеспасительное. С этих пор он весь предался молитве и поучению в Божественных Писаниях, бодрствуя до полуночи и питаясь только хлебом и водою, и их принимая лишь столько, сколько нужно для поддержания жизни. Так более и более углублялся он в себя и в область Божию. В это время сподобился он того благодатного просветления, которое сам описывает он в слове о вере, говоря будто о другом некоем юноше. Тут благодать Божия дала ему вкусить полнее сладость жизни по Богу и тем пресекла вкус ко всему земному.

После сего естественно было обнаружиться в нем сильному порыву к оставлению мира. Но старец не судил благом удовлетворить тотчас сему порыву и убедил его еще и еще потерпеть.

Так прошло шесть лет. Случилось, что ему нужно было отлучиться на родину, и он пришел к старцу принять благословение. Старец хоть и объявил ему, что теперь время бы вступить в монашество, однако ж не удерживал его от побывания на родине. Преподобный Симеон дал слово, что как только возвратится, так оставит мир. На дорогу в руководство взял он себе «Лествицу» св. Иоанна Лествичника. Прибыв на родину, он не увлекался делами житейскими, а продолжал ту же строгую и уединенную жизнь, к чему домашние порядки давали большой простор. Там вблизи была церковь, а подле церкви келлийца и недалеко от нее кладбище. В этой келлийце он затворялся – молился, читал и предавался богомыслию.

В одно время прочитал он в святой «Лествице»: нечувствие есть омертвение души и смерть ума прежде смерти телесной, – и возревновал навсегда изгнать из души своей эту болезнь нечувствия. С этою целью выходил по ночам на кладбище и там усердно молился, размышляя вместе о смерти и будущем суде, равно и о том, что стали теперь умершие, на гробах которых он молился, умершие, бывшие живыми подобно ему. К этому приложил он пост более строгий и бдение более длительное и бодренное. Так возгревал он в себе дух жизни по Богу, и горение ее держало его постоянно в состоянии сокрушенного умиления, не допускавшего нечувствия. Если случалось, что подходило охлаждение, он спешил на кладбище, плакал и рыдал, бия себя в грудь, и не вставал с места, пока не возвращалось обычное умиленное сокрушение. Плодом этого образа действия было то, что образ смерти и смертности так глубоко напечатлелся в его сознании, что как на себя, так и на других он не иначе смотрел, как на мертвых. От этого никакая красота не пленяла его, и обычные движения плотские замирали при самом появлении своем, будучи пожигаемы огнем сокрушения. Плач сделался пищею для него.

Пришло, наконец, время возвратиться в Константинополь. Отец просил было его остаться дома, пока проводит его на тот свет, но увидев, куда стремилось пламенное желание сына, с любовию и охотным благословением простился с ним.

Время возвращения в Константинополь было для преподобного Симеона временем отречения от мира и вступления в обитель. Старец принял его с отеческими объятьями и представил игумену своей обители Студийской, Петру; но тот обратно отдал его на руки старцу же сему, великому Симеону Благоговейнику. Приняв юного инока как залог Божий, старец ввел его в одну небольшую келлийцу, похожую более на гроб, и там начертал ему порядки тесного и прискорбного иноческого жития. Он говорил ему: смотри, сын мой, если хочешь спастися, ходи в церковь неопустительно и там стой с благоговейной молитвой, не обращаясь туда и сюда и не заводя ни с кем бесед; не ходи из келлии в келлию; не будь дерзновен, храни ум от блуждания, внимая себе и помышляя о грешности своей, о смерти и суде. – В строгости своей старец соблюдал, однако ж, благоразумную меру, заботясь и о том, чтоб его питомец не имел пристрастия даже к строгим подвигам. Для чего иногда назначал ему послушания тяжелые и уничижительные, а иногда легкие и честные; иногда усиливал его пост и бдение, а иногда заставлял его принимать пищу досыта и спать вдоволь, всячески приучая его к отречению от своей воли и своеличных собою распоряжений.

Преподобный Симеон искренно любил своего старца, чтил его как мудрого отца и ни в чем ни на волос не отступал от его воли. Он так благоговел к нему, что целовал то место, на котором старец совершал молитву, и так глубоко смирялся пред ним, что не считал себя достойным приступить и прикоснуться к одежде его.

Такого рода жизнь не обходится без особенных искушений, и враг скоро начал строить ему их. Он напустил на него отяжеление и расслабление во всем теле, за которыми следовало разленение и омрачение мыслей до того, что ему казалось, будто он ни стоять не может, ни открыть уст своих на молитву, ни слушать церковной службы, ни даже возвесть ум свой горе. Уразумев, что это состояние не похоже ни на обычное от трудов утомление, ни на болезнь, преподобный вооружился против него терпением, нудя себя ни в чем себе не послаблять, а напротив – напрягать себя на противное внушаемому как на благопотребное средство к восстановлению своего обычного состояния. Борьба при помощи Божией и молитвах старца увенчалась победою. Бог утешил его таким видением: как облако какое поднялось от ног его вверх и рассеялось в воздухе, и он почувствовал себя бодрым, живым и столько легким, что будто не имел тела. Искушение отошло, и преподобный в благодарность Избавителю положил с этих пор никогда не присадиться во время богослужения, хотя это разрешается уставом.

Потом враг поднял у него плотскую брань, смущая помыслами, тревожа движениями плоти, и во сне представлял ему срамные воображения. Благодатию Божиею и молитвами старца прогнана и эта брань.

Далее поднялись родные и даже родители, с жалением уговаривая его умерить строгости или даже и совсем оставить монашество. Но и это не только не умалило его обычных подвигов, а напротив – усилило их в некоторых частях, особенно в отношении к уединению, устранению от всех и молитве.

Наконец враг вооружил против него братий обители, сподвижников его, которым не нравилась его жизнь, хотя они и сами не любили распущенности. С самого начала одни из братий отнеслись к нему благосклонно и с похвалою, а иные – неодобрительно, с укорами и подсмеиваниями, больше за глаза, а иногда и в глаза. Преподобный Симеон не обращал внимания ни на похвалы, ни на охуждения, ни на почитания, ни на бесчещение и строго держался установленных с совета старца своего правил жизни внутренней и внешнего поведения. И старец нередко подновлял свои ему убеждения быть тверду и терпеть все мужественно, особенно же стараться так настроивать душу свою, чтоб она паче всего была кротка, смиренна, проста и незлобива, потому что в таких только душах обыкла обитать благодать Святого Духа. Слыша такое обетование, преподобный усугубил свою ревность о жизни по Богу.

Между тем неудовольствия братий все росли и росли, число недовольных множилось, так что к ним приставал иногда и игумен. Видя, что соблазн усиливался, старец перевел своего питомца к славному тогда Антонию, игумену монастыря святого Маманта, ограничиваясь в своем руководстве наблюдением издали и нередкими посещениями. И здесь жизнь преподобного Симеона текла обычным уже для него порядком. Преспеяние его в подвижничестве, не только внешнем, но паче внутреннем, стало явным и подавало надежду, что и впредь ревность к тому не ослабеет в нем.

Почему старец решился наконец сделать его полным монахом через постриг и облечение в схиму.

Это радостное событие обновило и усилило подвижнические добродетели преподобного. Он весь предался уединению, чтению, молитве и богомыслию; целую неделю вкушал одни овощи и семена и только по воскресеньям ходил за братскую трапезу; спал мало, на полу, подстилая лишь овчину поверх рогожи; на воскресенье же и праздники совершал всенощные бдения, стоя на молитве с вечера до утра и во весь потом день не давая себе отдыха; никогда праздного не произносил он слова, но хранил всегда крайнее внимание и трезвенное самоуглубление; сидел все запертым в келлии, и если когда выходил наружу посидеть на скамье, то казался будто облитым слезами и носил на лице отсвет молитвенного пламени; читывал наиболее жития святых и, начитавшись, садился за рукоделье – калли-графствовать, что-нибудь переписывать для обители и старцев или для себя; с первым ударом симандры вставал и спешил в церковь, где со всем молитвенным вниманием прослушивал богослужебное последование; когда бывала Литургия, он всякий раз причащался Святых Христовых Таин и весь тот день пребывал в молитве и богомыслии; бодрствовал обычно до полуночи и, соснув немного, шел на молитвословие вместе с братиями в церковь; во время Четыредесятницы пять дней проводил без пищи, в субботу же и в воскресенье ходил за братскую трапезу и ел, что подавалось для всех, спать не ложился, а так, склонившись головою на руки, засыпал на какой-нибудь час.

Два уже года прожил он так в новой для него обители, возрастая в добронравии и подвижничестве и богатясь ведением Божественных таин спасения через чтение Слова Божия и отеческих писаний, через собственное богомыслие и беседу с чтимыми старцами, особенно же с своим Симеоном Благоговейником и игуменом Антонием. Эти старцы рассудили наконец, что время уже преподобному Симеону делиться и с другими стяжанными им сокровищами духовной мудрости, и возложили на него послушание – говорить в церкви поучения в назидание братии и всех христиан. Он и прежде, с самого начала подвижничества, вместе с извлечением из отеческих писаний всего, что считал для себя душеполезным, занимался и записыванием собственных мыслей, какие множились у него в часы богомыслия; но теперь такое занятие сделалось для него обязанностью, с тою особенностью, что назидание обращалось уже не к себе одному, но и к другим. Речь его обычно была простая. Ясно созерцая великие истины спасения нашего, он и излагал их понятно для всех, нимало, однако ж, не умаляя простотою речи их высоты и глубины. Его слушали с удовольствием и самые старцы.

Спустя немного, всегдашний его руководитель Симеон Благоговейник возымел желание освятить его иерейским рукоположением. К тому же времени скончался игумен обители, и братия общим голосом на место его избрали преподобного Симеона. Так он за один раз принял и посвящение иерейское, и возведен в игуменство от патриарха тогдашнего Николая Хрисоверга. Не без страха и слез принял он сии будто бы повышения, на деле же бремена неудобоносимые. Он судил о священстве и игуменстве не по видимости их, а по существу дела, почему и приготовлялся к принятию их со всем вниманием, благоговением и богопреданностью. За такое благонастроение он сподобился, как уверял после, в минуты рукоположения особенной милости Божией, ощущения нисходящей благодати в сердце с узрением духовного некоего безвидного света, осенившего и проникшего его. Это состояние возобновлялось у него потом всякий раз, как он литургисал, во все сорок восемь лет его священства, как догадываются из его собственных слов о другом будто некоем иерее, с которым так бывало.

Потому, когда спрашивали его, что такое есть иерей и священство, он со слезами отвечал, говоря: увы, братие мои! Что спрашиваете вы меня об этом? Это такое дело, о котором и подумать страшно. Я недостойно ношу иерейство, но знаю хорошо, каким должен быть иерей. Он должен быть чист и телом, и паче душою, не запятнан никаким грехом, смиренен по внешнему нраву и сокрушен сердцем по внутреннему настроению. Когда литургисает, должен умом созерцать Бога, а очи вперять в предлежащие Дары; должен сознательно сораствориться в сердце своем со Христом Господом, тамо сущим, чтоб иметь дерзновение сыновне беседовать к Богу Отцу и неосужденно воззвать: Отче наш. Вот что говорил святой отец наш вопрошавшим его о священстве и умолял их не искать сего таинства, высокого и страшного для самых Ангелов, прежде чем придут в ангелоподобное состояние посредством многих над собою трудов и подвигов. Лучше, говорил он, каждодневно с усердием упражняйтесь в делании заповедей Божиих, каждую минуту принося искреннее покаяние Богу, если случится в чем согрешить не только делом и словом, но и сокровенным помышлением души. И этим способом можно каждодневно приносить Богу и за себя и за ближних жертву, дух сокрушен, молитвы и моления слезные, сие сокровенное священнодействие наше, о коем радуется Бог и, приемля его в пренебесный жертвенник Свой, подает нам благодать Святого Духа. Так учил он других, в таком же духе литургисал и сам; и когда литургисал, лицо его делалось ангелоподобным и таким проникалось светом, что нельзя было свободно смотреть на него по причине исходившей от него чрезмерной светлости, как нельзя свободно смотреть на солнце. Об этом имеются неложные свидетельства многих его учеников и неучеников.

Сделавшись настоятелем обители, первым делом имел преподобный поновление ее, потому что она во многих частях обветшала. Церковь, построенная еще Маврикием царем, была довольно исправна, но по обновлении обители он и ее где очистил, где обновил, постлал мраморный пол, украсил иконами, утварью и всем потребным. Между тем улучшил и трапезу и правилом положил, чтоб все ходили на нее, не держа особого стола; а чтобы это вернее исполнялось, и сам ходил всегда на общую трапезу, не изменяя, однако ж, обычного своего постнического правила.

Стала умножаться братия, и он назидал их словом, примером и общим благоустроенным чином, ревнуя всех представить мужами желаний Богу Спасителю нашему. Самому ему Бог приумножил дар умиления и слез, которые были для него пищею и питием, но он имел для них три определенных времени – после утрени, во время Литургии и после повечерия, в которые он молился усиленнее с обильнейшим проливанием слез. Ум у него был светлый, ясно зрящий истины Божии. Он любил сии истины всею полнотою сердца. Почему, когда вел беседу частно или в церкви, слово его шло от сердца к сердцу и было всегда действенно и плодоносно. Он и писал. Нередко всю ночь просиживал он, составляя богословские рассуждения, или толкование Божественных Писаний, или беседы и поучения общеназидательные, или молитвы стихами, или письма к разным ученикам из мирян и иноков. Сон не беспокоил его, равно как алчба и жажда и другие потребности телесные. Все это долгим подвигом приведено в самую скромную меру и установилось навыком, будто закон естества. Несмотря, однако же, на такие лишения, по виду он всегда казался свежим, полным и живым, как и те, кои вдоволь питаются и спят. Слава о нем и обители его проходила всюду и собирала к нему всех ревнителей настоящего мироотречного жития. Он всех принимал, назидал и возводил к совершенству своим руководством. Многие из них со всем усердием брались за дело и успешно текли вслед учителя своего. Но и все представляли будто сонм бесплотных Ангелов, выну хвалящих Бога и служащих Ему.

Устроив так обитель свою, преподобный Симеон возымел намерение убезмолвиться, поставив для братии особого игумена. Избрал он вместо себя некоего Арсения, многократно им испытанного и утвержденного в добрых правилах, в добром настроении сердечном и умении вести дела. Передавая ему бремя настоятельства, он в общем собрании братии дал достодолжное наставление ему, как править, а братиям – как состоять под его управлением, и, испросив у всех прощение, удалился в избранную им безмолвническую келлию на неотлучное пребывание с единым Богом в молитве, богомыслии, чтении Писаний в трезвении и рассуждении помыслов. К подвигам ему нечего было прибавлять. Они и всегда были в напряжении до возможной степени, но, конечно, руководившая его во всем благодать ведала, что в каком чине содержать ему благопотребнее в сем новом образе жизни, и внушала ему то. Дар учительства, прежде находивший удовлетворение в частных и церковных поучениях, теперь обратил все его внимание и труд на писание. Писал он в это время более аскетические уроки в виде кратких изречений, образец которых имеем в сохранившихся до нас его деятельных и умозрительных главах.

До конца, однако ж, наслаждаться ненарушимым покоем не суждено было преподобному. Послано было ему искушение, и искушение сильное и тревожное, чтобы перегорел он и очистился окончательно в огне его. Старец его, Симеон Благоговейник, духовный его отец и руководитель, отошел ко Господу в глубокой старости, после сорокапятилетнего строгого подвижничества. Преподобный Симеон, зная его труды подвижнические, чистоту сердца, к Богу приближение и присвоение и осенявшую его благодать Святого Духа, составил в честь его похвальные слова, песни и каноны и светло праздновал каждогодно память его, написав и икону его. Может быть, его примеру подражали другие в обители и вне обители, потому что он имел много учеников и чтителей среди иноков и мирян. Услышал об этом патриарх тогдашний Сергий и, призвав к себе преподобного Симеона, расспросил о празднике и празднуемом. Но увидев, какой высокой жизни был Симеон Благоговейник, не только не противился чествованию памяти его, но и сам стал принимать в нем участие, посылая лампады и фимиам. Так прошло шестнадцать лет. На память празднуемого прославляли Бога и назидались его примерною жизнью и добродетелями. Но, наконец, враг поднял из-за этого бурю искушения.

Некто Стефан, митрополит Никомидийский, очень образованный научно и сильный в слове, оставя епархию, жил в Константинополе и был вхож к патриарху и ко двору. Этот человек мира сего, слыша, как всюду хвалили мудрость и святость преподобного Симеона и особенно его дивные писания, составленные в научение ищущих спасения, подвигся завистью против него. Перелиставши его писания, он нашел их ненаучными и нериторичными, почему отзывался о них с презрением и отклонял от чтения их тех, кои любили читать их. От охуждения писаний он желал перейти к охуждению и самого преподобного, но ничего не находил в жизни его укорного, пока не остановился своим зломыслием на обычае его праздновать память Симеона Благоговейника. Этот обычай показался ему противным порядкам Церкви и соблазнительным. С ним соглашались в этом некоторые из приходских иереев и мирян, и начали все они жужжать в уши патриарха и бывших при нем архиереев, возводя на праведного беззаконие. Но патриарх с архиереями, зная дело преподобного и зная, откуда и из-за чего идет это движение, не обращали на него внимания. Начавший, однако ж, злое дело не успокаивался и продолжал распространять в городе неудовольствие по сему делу на преподобного, не забывая напоминать о нем и патриарху, чтоб и его склонить на то же.

Так около двух лет шла война между правдою преподобного и ложью Стефана. Последний все искал, не было ли чего в жизни чтимого старца, чем можно бы было навести сомнение на его святость, и нашел, что Симеон Благоговейник иногда в чувствах смирения говаривал: ведь и со мною бывают искушения и падения. Эти слова он принял в самом грубом смысле и явился к патриарху с ними, как со знаменем победы, говоря: вот каков был тот, а этот чтит его как святого и даже икону его написал и поклоняется ей. Позвали преподобного и потребовали у него объяснения по поводу взводимого на его старца навета. Он отвечал: что касается до празднования в память отца моего, породившего меня к жизни по Богу, твое святейшество, владыко мой, знает это лучше меня; что же касается до навета, то пусть премудрый Стефан докажет его чем-либо посильнее того, что он говорит, и когда докажет, тогда я выступлю в защиту чтимого мною старца. Сам я не могу не чтить моего старца, следуя заповеди апостолов и святых отцов, но других никого не склоняю на то. Это дело моей совести, а другие, как им угодно, так пусть и действуют. Этим объяснением удовольствовались, но дали заповедь преподобному праздновать вперед память старца своего как можно смиреннее, без всякой торжественности.

Так бы дело и кончилось, если бы не этот Стефан. Ему покоя не давала безуспешность его нападков; и он все что-нибудь придумывал и привлекал преподобного к ответу и объяснениям еще в продолжение шести лет. Между прочим он достал каким-то образом из келлии преподобного икону, где Симеон Благоговейник написан был в сонме других святых, осеняемых благословляющим их Христом Господом, и добился от патриарха и его синода того, что они в видах мира согласились вычистить надпись над его ликом: святой. По этому поводу Стефан поднял по городу целое гонение на икону Симеона Благоговейника, и подобные ему ревнители поступали с ним точь-в-точь так, как бывало во времена иконоборцев.

Движение это принимало все более и более беспокойный характер, и докучаниям по поводу его патриарху с архиереями при нем конца не было. Изыскивая способы водворить мир, они пришли к мысли, что к успокоению умов и удовлетворению Стефана, может быть, достаточно будет удаления из Константинополя преподобного Симеона. Не видя, как он чествует своего старца, и другие станут забывать о том, а там и совсем забудут. Решив это, они велели преподобному найти себе другое место для безмолвия, вне Константинополя. Он с радостью на это согласился, любя безмолвие, которое так часто и с такими тревогами нарушалось в городе.

Где-то около Константинополя преподобный облюбил одну местность, где была ветхая церковка святой Марины, и поселился там. Владелец того места, некто из властных архонтов, Христофор Фагура, ученик и чти-тель Симеона, очень был обрадован, услышав о таком выборе. Потому сам поспешил туда и совершенно успокоил отца своего духовного и помещением, и доставлением ему всего потребного. Мало того, по совету преподобного, он посвятил Богу всю ту местность и вручил ее ему для устроения обители.

Между тем в Константинополе чтители преподобного, узнав об удалении его, недоумели, почему это случилось. Преподобный написал им, как все было, прося их не беспокоиться о нем, уверяя, что все идет к лучшему и что ему на новом месте гораздо покойнее. Чтители его, однако ж, между которыми было немало и знатных лиц, не хотели оставить его без заступничества. Почему, явясь к патриарху, искали объяснения, не было ли чего в сем деле враждебного и неправедного в отношении к отцу их духовному. В успокоение их патриарх удостоверил их, что уважает преподобного и чтит старца его, и что сам одобрил празднование в память его, с одним только ограничением, чтоб это делалось не так торжественно. Что касается до удаления его, то оно было признано благопотребным как средство для пресечения поднятого в городе движения по случаю означенного празднования. Чтоб не осталось у знати никакого насчет этого сомнения, он пригласил их к себе в другой раз вместе с преподобным Симеоном и в присутствии его повторил то же самое. Преподобный подтвердил слова патриарха, уверяя, что ничего не имеет ни против кого, тем паче против святейшего владыки своего, вниманием коего всегда пользовался, и тут же испросил благословение на устроение замышленной уже им обители. Эти объяснения успокоили всех обеспокоенных удалением преподобного. Преподобный писал после мирное послание и к Стефану митрополиту, – и общий мир был восстановлен.

От патриарха преподобный с друзьями своими был приглашен сказанным Христофором Фагура, где они все сделали между собою сбор потребной на построение обители суммы. Затем спешно началось самое построение и, хотя не без препятствий, скоро приведено к концу. Собрав новое братство и установив в нем иноческие порядки, преподобный Симеон опять устранился от всего и сел на безмолвие с обычными ему подвигами и трудами, посвящая все время, кроме случайных бесед с нуждавшимися в совете, писанию назидательных слов, подвижнических наставлений и молитвенных гимнов.

С этого времени жизнь его текла спокойно до самого конца. Созрел он в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова и явился богато украшенным дарами благодатными. Исходили от него касавшиеся некоторых лиц предсказания, которые оправдались делом; было, по молитвам его, немало исцелений, которые совершал он, повелевая помазывать болящих елеем из лампады, теплившейся пред иконою святой Марины.

Прошло тринадцать лет пребывания преподобного в новой обители его, и приблизился конец жития его на земле. Почувствовав близость исхода своего, он позвал к себе учеников своих, дал им должные наставления и, причастившись Святых Христовых Таин, велел петь отходную, в продолжение коей молясь отошел, сказав: в руце Твои, Господи, предаю дух мой!

Тридцать лет спустя явились святые мощи его (в 1050 г., 5 Индикта), исполненные благоуханий небесных и прославившиеся чудотворениями. Память преподобного Симеона Нового Богослова полагается 12 марта, в день кончины его.

Богомудрые писания его сохранил и предал во всеобщее употребление ученик его Никита Стифат, которому поручил это сам преподобный и который еще при жизни его переписывал их набело, по мере составления, и собирал воедино.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Творения преподобного Симеона Нового Богослова. Слова и гимны. Книга первая (Симеон Новый Богослов) предоставлен нашим книжным партнёром -

Прозвище Новый Богослов имело вначале иронический смысл — недоброжелатели посмеивались над видениями и озарениями Симеона. Богословом называли апостола Иоанна, сподобившегося особого Божественного Откровения, а тут объявился-де новый Иоанн. Но ученики преподобного нашли имя уместным и называли учителя Новым Богословом уже всерьез.

Он родился в 949 году – десятилетием раньше равноапостольного князя Владимира. Выходец из знатной семьи, Симеон должен был получить в столице высшее образование и занять приличную должность при дворе, но вместо этого духовный поиск привел его в знаменитый Студийский монастырь, монашеский центр Константинополя, к старцу Симеону Благоговейному. Вероятно, в честь него преподобный и был назван при постриге Симеоном, в миру его звали предположительно Георгием. В монастыре отношение к старцу было неоднозначным, молодой же послушник прилепился к нему всей душой, и, когда через несколько лет игумен потребовал от него оставить наставника и перейти под руководство к кому-нибудь еще, Симеон отказался и предпочел уйти из обители. Он перешел в небольшой монастырь неподалеку, продолжая пользоваться наставлениями своего духовного отца. И далее, уже став игуменом монастыря, Симеон не переставал глубоко чтить почившего к тому времени учителя, приведшего его ко Христу. «Он был ангелом, не человеком. Однако он человек, им мир поругаем бывает и змий попирается, и бесы трепещут его присутствия», — писал он про Симеона Благоговейного. Никакие обстоятельства, вплоть до личного указания патриарха, не могли убедить его праздновать память старца в монастыре менее торжественно.

Двадцать пять лет Симеон был игуменом в монастыре св. Маманта. Последние годы, поручив управление обителью своему ученику, он провел «на покое», в молитвах, созерцаниях; сочиняя гимны — богословские миниатюры в поэтической форме.

Слово «богослов», по-гречески «теолог», в то время обозначало не ученого-схоласта и не выпускника теологического факультета, а молитвенника и подвижника, человека, который говорил с Богом, а Бог говорил с ним. В этом смысле прозвище попадало в точку. Преподобный Симеон действительно встретился с Христом. Бог явился ему столь явно и определенно, что подвижник не мог об этом молчать. Как мог он молчать, зная на опыте, что каждый может уже в этой жизни видеть Бога, осознанно причащаться даров Святого Духа. Окружающие понимали христианство «спокойно»: ведь время апостолов прошло, нам достаточно соблюдать только внешнее благочестие и простые нравственные правила. Но святой писал, проповедовал, звал, упрашивал, даже обещал за Бога: «Если ты будешь исполнять это с настойчивостью, — говорил преподобный в заключении духовных наставлений послушнику, — не замедлит Господь сотворить милость с тобой, я поручитель за Сострадательного, я, если даже дерзко это сказать, выставляю себя ответчиком за Человеколюбивого! Умру я, если Он презрит тебя. Вместо тебя я буду предан вечному огню, если Он оставит тебя. Только не в раздвоении сердца, не в двоедушии делай это». Симеон знал, а не догадывался, видел, а не шел на ощупь — отсюда смелость его слов, доходившая до дерзости.

Он сам рассказывал о видениях Божественного света, которых сподобился, что очень необычно для христианского подвижника — такие опыты, за редкими исключениями, оставались в тайне. Преподобный Симеон объяснял это так: «Как некий братолюбивый нищий, попросивший милостыню у христолюбивого и милостивого человека и получивший от него несколько монет, бежит от него в радости к своим товарищам по бедности и извещает их об этом, говоря им в тайне: “Бегите с усердием и вы, чтобы получить”, и при этом показывает им пальцем и указывает им человека, давшего ему монету. А если они не верят ему, показывает им ее на ладони, чтобы они поверили и проявили бы усердие, и настигли бы быстро того милостивого человека. Так и я, смиренный, бедный и обнаженный от всякого добра… испытавший на деле человеколюбие и сострадание Божие и получивший благодать, недостойный всякой благодати, не выношу один скрывать ее в недрах души, но говорю всем вам, братьям и отцам моим, о дарах Божиих и делаю явным вам, насколько это в моих силах, каков есть тот талант, который был дан мне, и посредством моих слов обнажаю его, как на ладони. И говорю это не в закоулке и тайне, но кричу громким голосом: «Бегите, братья, бегите». И не только кричу, но и указываю на подающего Владыку, выставляя вперед вместо пальца мое слово… Поэтому и я не терплю, чтобы не говорить о тех чудесах Божиих, какие я видел и какие я узнал на деле и на опыте, но всем прочим людям свидетельствую о них, как перед Богом».

Среди молитв «К причастию» на славянском в наших молитвословах одна стоит особняком: в разных изданиях она оказывается шестой или седьмой, молитва Симеона Нового Богослова. Самая длинная, безо всякой видимой структуры, сложно выраженная, с неожиданным порядком слов… (Меня удивляла ее «нескладность»: до тех пор, пока я не услышал ее по-гречески — изящный, легкий текст, который так и просится для заучивания наизусть!) Вот небольшой отрывок в русском изложении:

Я согрешил более блудницы, которая, узнав, куда Ты зашел,
Купив миро, смело пришла помазать
Ноги Твои, Христа моего, Владыки и Бога моего.
Как ту не отверг Ты, приступившую от сердца,
Так и мною не возгнушайся, Слове, но подай мне Твои ноги
И держать, и целовать, и струею слез,
Как бы драгоценным миром, их дерзновенно помазать
Омой меня слезами моими, очисти меня ими, Слове,
Остави и грехи мои и подай мне прощение.

Пер. иеромонаха Порфирия (Успенского).

Нелегко следовать за преподобным Симеоном в таком беспощадном «покаянном реализме». Но в этом смысл его пути. Именно так встретился с Богом он сам. Не все понимали Симеона. И при жизни, и вплоть до нашего времени, на него возводили и продолжают возводить самые разные обвинения: неподчинение церковной власти, богословское невежество, излишняя утонченность духовных созерцаний, несвоевременная ревность по Евангелию или модернизм… Но никто не усмотрел у него неправославия или неправомыслия. Он неизменно оставался прежде всего христианином-максималистом, все свое существо подчинившим одной цели — Христу.

Священник Николай СОЛОДОВ

Новое слово Симеона из Галаты

Не счесть людей, которые получили богословское образование или научные степени по богословию. У них всех есть документ, что они – богословы. Но в Православной Церкви богословами именуют только трех святых: Евангелиста Иоанна, Григория Назианзина и Симеона из Галаты, называемый «новым богословом». Действительно, по сравнению с двумя предшественниками, Симеон жил довольно поздно: родился в середине X в., умер в начале XI в. Но почему именно он получил это звание? Ведь почти каждый церковный писатель оставил после себя богословские труды, и многие из них цитируются гораздо чаще, чем книги преп. Симеона.

Обыкновенный монах

Он родился в небольшом городе Галате, принял монашеский постриг в знаменитом Студийском монастыре Константинополя. Четверть века был настоятелем монастыря Св. Маманта в том же городе, но вследствие возникшего конфликта вынужден был его оставить и основал обитель Св. Марины на берегу Босфора, где и прожил остаток жизни. Словом, достаточно обычная для монаха того времени биография.

Необычным было творчество св. Симеона. Он написал несколько богословских трактатов, часть из них вошла в сборник под названием «Добротолюбие». Основная тема его сочинений – это сама христианская жизнь, прежде всего молитвенная и мистическая ее сторона. Бог для него – не только Творец мира, не только Вседержитель, но и Тот, Кто постоянно созерцает тебя. И ты, отрешившись от всего земного и погрузившись в молитву, тоже можешь узреть частицу Его славы и величия, насколько это доступно людям. Вера – это прежде всего личное общение с Богом.

Одно из самых известных произведений св. Симеона — « Деятельные и богословские главы». « Вера во Христа, истинного Бога, рождает желание вечных благ и страх мучений; желание же сих благ и страх мук приводят к строгому исполнению заповедей, а строгое исполнение заповедей научает людей глубокому сознанию своей немощности; это сознание истинной немощности нашей рождает память о смерти», – напоминает он нам в этом произведении. «Чистым же сердце делают не одна, не две, не десять добродетелей, а все вместе, слившись, так сказать, во едину добродетельность, достигшую последних степеней совершенства. Однако ж и в таком случае добродетели одни не могут сделать сердца чистым, без воздействия и присещения Духа Святого».

Об этом принятии Святого Духа уже здесь и сейчас, в земной жизни, Св. Симеон говорил много и подробно. Более всего известны его стихотворные гимны, посвященные этой теме. Действительно, его богословие – это прежде всего поэзия, радостное и трепетное переживание человеческой души, встретившей Бога. Он разговаривает с Богом, открывая Ему свое сердце и радостно изумляясь Его живому и такому ощутимому присутствию! Так влюбленные пишут к предмету своей любви…

Вдохновенный поэт

Одна из составленных им молитв (в прозаическом переводе на церковнославянский) входит в обычное правило к причастию, но есть у нас и переводы других его гимнов. Совсем недавно был опубликован сборник стихотворных переводов, выполненный архиепископом Иларионом (Алфеевым). Вот одно из этих удивительных произведений:

Как Ты пламенем горящим
И водой живой бываешь?
Услаждая, как сжигаешь?
Как от тленья избавляешь?
Как нас делаешь богами,
Тьму в сиянье превращая?
Как из бездн людей выводишь,
Нас в нетленье облекая?
Как влечешь Ты тьму к рассвету?
Как Ты ночь рукою держишь?
Как Ты сердце озаряешь?
Как меня Ты изменяешь?
Как Ты приобщился к смертным,
Сделав их сынами Бога?
Как без стрел пронзаешь сердце,
И оно горит любовью?
Как нас терпишь, как прощаешь,
По делам не воздавая?
Вне всего как пребываешь,
На дела людей взирая?
Оставаясь в отдаленье,
Как деянья всех объявишь?
Дай рабам твоим терпенье,
Чтоб их скорби не объяли!

Пожалуй, в этих строках и заключается то удивительное новое слово, за которое Симеон и был назван «новым богословом». Хотя, казалось бы, никакого особого богословия тут нет – разве можно сравнить эти простые и искренние строки с высочайшим полетом мысли Евангелиста Иоанна? С тонкими рассуждениями Отцов IV — V веков, писавших сложные для понимания трактаты?

Новизна этого богословия, прежде всего, в личном опыте богообщения. Церковные писатели оставили нам множество трактатов, отцы-пустынники дали образцы смирения и аскезы. Но всему этому нам довольно трудно подражать, поскольку множество христиан не имеет наклонностей и способностей ни к крайней аскезе, ни к богословствованию. Люди живут своей простой повседневной жизнью, стараясь в то же время помнить о Боге и молиться Ему. Достаточно ли этого, чтобы быть христианином? Симеон отвечает: да, если Бог для тебя – не просто абстрактная идея, и даже не просто Творец Вселенной, но постоянный Собеседник, к Которому ты обращаешь свое радостное удивление, Которому доверяешь самые сокровенные мысли и чувства, без общения с Которым не можешь прожить ни дня, ни часа. Для всего этого не нужно иметь высокого образования, не обязательно вкушать лишь по малому хлебцу через день – такая молитва, вернее, такой опыт богообщения доступен и мирянину в суете городской жизни.

Безмолвный богомолец

Св. Симеона нередко называют предшественником исихазма – особой мистической практики, зародившейся в XIV веке и направленной на созерцание божественных энергий. Действительно, Св. Григорий Палама, изложивший основы этого учения, нередко ссылается на труды Св. Симеона. Из русских святых с ним более всего связан Преподобный Нил Сорский, заволжский продолжатель традиций исихазма.

Суть исихазма в словах определить трудно, потому что само это слово происходит от греческого слова исихия , то есть «безмолвие». Погруженный в созерцание монах не произносит проповедей, не изрекает богословских формулировок. Более того, его опыт вообще едва ли может быть выражен в словах. Следуя евангельскому призыву «Царствие Божие внутрь вас есть», он стремится к внутреннему, сердечному созерцанию этого Царства. При этом особенно важно избегать всякой мечтательности и экзальтированности, когда человек начинает подогревать свою чувствительность и «созерцать райские картины», возникающие в его собственной голове.

Полноценное «умное делание», как иногда называют подобный род молитвы, конечно же, доступно только монахам, свободным от мирской суеты. Миряне, впрочем, могут практиковать некоторые его элементы, например, многократное повторение краткой молитвы «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Точно так же слова «Господи, помилуй» повторяются и на богослужении, и суть здесь вовсе не в том, что с одного раза эта простая мысль не вполне понятна. Нет, конечно же, понять ее разумом нетрудно. Но важно, чтобы молитвенные слова не просто осознанно произносились, но проникли бы в сердце человека, стали его вторым дыханием. Повторение призвано задать соответствующий настрой всей жизни человека: пусть он занят работой или бытовыми делами, но сердце, приучившись к молитве, уже не оставит ее никогда.

И радостно-изумленные гимны Симеона Нового Богослова могут помочь сегодняшнему человеку, привыкшему к напору обесцененных слов, к буйству искусственно вызванных чувств, остановить свой суетливый бег, и спокойно, в тиши собственной комнаты, обратиться к Богу и собственному сердцу со словами мира и любви.

Кто хочет увидеть сей свет невечерний,
Тот должен всегда соблюдать свое сердце
От страстных движений, от помыслов скверных,
От гнева, смущения, клятв лицемерных.
Внимать себе должен и злобы не помнить,
Людей не судить даже в помыслах сердца,
Быть внутренне чистым, в словах откровенным,
Быть искренним, кротким, спокойным, смиренным.
Трапе за его пусть не будет богатой,
Молитву и пост да хранит неослабно.
И весь его подвиг, и дело любое,
И всякое слово - да будет с любовью.

(Пер. митр. Илариона Алфеева)

Андрей ДЕСНИЦКИЙ

Слово X

О причастии Св. Духу, о святости и совершенном бесстрастии. И о том, что любящий людскую славу никогда не преуспеет в добродетелях, как бы ни старался

Предисловие к переводу

Никто из тех, кто хотя бы немного знаком с трудами пр. Симеона Нового Богослова, не может остаться к ним равнодушным. Пр. Симеон - личность и место, которое он занимает в Святоотеческой традиции, определено и неотменимо. Но какое это место? Об этом шли споры еще при жизни преподобного, идут они и до сих пор. Само имя «Новый Богослов», изобретенное противниками в насмешку лишь со временем превратилось в почетное его звание. Гонения от монахов, отчуждение священников, прещения со стороны церковной иерархии - все это сопровождало пр. Симеона в течение жизни. И все же исследования текстов показывают, что богословие его является продолжением традиции Святых Отцов Церкви, таких как свт. Григорий Богослов, пр. Максим Исповедник и других, или, точнее, это одно и то же предание. В чем тогда причина непонимания и, более того, гонения пр. Симеона современниками? Писал непонятно? Но о Божественном свете, слезах, покаянии писали все Святые Отцы, и Симеон не был первым. Должно быть, причина этой непонятности или непонятости кроется не в трудах Нового Богослова, а в сознании его современников. «Я о тех говорю и тех называю еретиками, которые говорят, будто нет никого в наши времена и посреди нас, могущего сохранить евангельские заповеди и стать подобным Св. Отцам… Итак те, кто говорят, что это невозможно, обладают не какой-либо частной ересью, но всеми <…> Говорящий это опровергает все Божественные Писания <…> И почему, скажи мне, невозможно? А посредством чего <…> святые воссияли на земле и стали светилами в мире? Если бы было невозможным, и они бы никогда не смогли это совершить. Ибо и они были людьми, как и мы. Они ничем большим, чем мы, не обладали, кроме как произволением на благое, старательностью и терпением и любовью к Богу. Итак, приобрети и ты это, и станет для тебя источником слез каменная сейчас душа. Если же ты не хочешь терпеть скорби и стеснения, то по крайней мере не говори, что это невозможно» . Но несогласие с Симеоном его противников не было пассивным отрицанием его духовной жизни. «Мне удивляться приходится большинству людей, которые, прежде чем родиться от Бога и стать Его чадами, не трепещут богословствовать и говорить о Боге. Вот почему, когда слышу некоторых из них философствующими и нечисто богословствующими о божественных и непостижимых вещах <…> без вразумляющего Духа, мой дух трепещет и я как бы становлюсь вне себя, помышляя и рассматривая недоступность для всех Божества, и как, не зная, что у нас под ногами и в нас самих, мы охотно философствуем, по отсутствию страха Божия и по дерзости, о недоступных нам вещах. И делаем это, будучи пустынны от Духа, просвещающего нас в этом и развивающего познание, и тем, что говорим о Боге, согрешаем» . Итак, главным признаком не только богословия, но и принадлежности человека к тому, что является источником богословия и хранителем его, а именно к Богу и к Церкви, можно назвать присутствие Св. Духа в человеке. Человек не укоренен в себе, принадлежность его к Церкви не принадлежит ему безусловно, только по внешнему образу жизни (хотя и он не отменим). Только в своей соотнесенности с Богом мы обретаем, узнаем свое истинное место в мире, в бытии, и эта соотнесенность никогда не может быть забыта, присутствие Духа не должно быть заменено чем-то иным или присвоено себе, иначе теряется ориентир и появляются ошибки. На каком основании вообще человек может принадлежать себе? Признай себя самодостаточным и ты уже не знаешь, кто ты, где твое место. Противники Симеона тоже думали, что они-то на своем месте, защищали Церковь от его учения и. ошибались. Бог Дух Св. Сам призывает к Себе своих сторонников и они не могут не знать об этом: «Что такое то, во что они одеваются? Бог. Итак, одевшийся Богом не узнает умственно и не увидит, во что оделся? Нагой телом чувствует, что оделся и видит одежду, а нагой душою, одевшись в Бога, не узнает это?». И это узнавание не постоянно, не естественно, иначе - присвоение и отпадение от Бога, - а требует от нас усилий, чтобы сохраниться, и потому не может быть завершено или окончено, и даже определено человеком, ибо в этом общении с Богом есть суть и смысл нашей жизни, всякое определение и завершение которой - в воле Создавшего нас.

Совершенно как вода, вытекая непрестанно из источника, немного застоявшись, портится и переходит в то, что называется болотом, а не источником, так и очищающий себя деланием заповедей и от Бога очищаемый и освящаемый, если немного уклонится от делания, то по аналогии уклонится и от святости. Увлекаемый же в познание и одного греха, полностью лишается чистоты, подобно тому как сосуд воды немногой грязью полностью оскверняется. Не говорю греха, совершаемого только через тело, но и через внутренние страсти, невидимо нами в нас совершаемые. И не сомневайтесь, братья, во мне, когда я говорю; вы узнаете, что если мы научимся всякой добродетели и совершим чудеса, даже если не оставим без внимания ни одну заповедь, однако одну славу от людей возжелаем и будем искать ее каким-нибудь образом жизни и поспешим иметь ее, то мы будем лишены награды и за все остальное. Ибо получающие славу от людей и не предпочитающие славу Бога (Ин. 5:44; 12:43), мы осуждаемся как идолослужители, служа твари вместо Сотворившего (Рим. 1:25). И принявший даруемую земную славу с удовольствием и радостью, и ею услаждающийся, и в сердце своем веселящийся, как блудник осужден будет. Ведь такой подобен человеку, выбравшему быть в девстве и отвергающему общение с женами и к ним не бегающему и не желающему с ними пребывать, но одну некую жену, приходящую к нему, с удовольствием тотчас принимающему и исполняющемуся наслаждением совокупления. Случается, что это же происходит и при всяком другом желании и при всякой другой страсти. Тот, кто добровольно отдал себя или зависти, или сребролюбию, или ревности, или вражде или какому-нибудь другому злу, венца правды не получит (2 Тим. 4:8). Ибо Бог, будучи справедливым, не выносит несправедливых иметь Себе соучастниками и, будучи чистым, не оскверняется нечистым и, являясь началом бесстрастия, не сообразуется со страстными и, будучи святым, не входит в порочную душу. Порочный же - принявший зерно порочного семени в сердце свое и плодоносящий терния и волчцы греха дьяволу, вечного огня сожжение (Евр. 6:8), которое есть зависть, ненависть, памятозлобие, ревность, непослушание, самомнение, тщеславие (Фил. 2:3), высокомерие, хитрость, любопытство, клевета, и если что совершает, - с удовольствием через презренную страсть тела и оскверняет внутреннего своего человека, по слову Господа(Рим.7:22,Еф.3:16).

Но да не будет, братья, чтобы мы когда-нибудь принесли такие плевелы, приняв в лености семя порока в сердца наши. Да будем приносить 30-, 60-, 100-кратные плоды Христу, возделанные в нас Духом, которые есть любовь, радость, мир, правда, доброта, долготерпение, вера, кротость, воздержание; питаться хлебом знания, и возрастать в добродетелях, и достигать человеческого совершенства, меры полного возраста Христа (Еф. 4:13), Которому подобает всякая слава во веки. Аминь.

Симеон Новый Богослов как будто бы не сказал ничего нового, не сделал оригинальных и громких заявлений, но своей речью, наставляя, очевидно, своих современников, показал еще раз, что заповедь Бога никто не отменял, что она не перестает быть актуальной, но наоборот - всегда необходима не только для существования человека на земле, но и для его собственного спасения и обретения Царства Божия. И как в IV веке св. Ефрем Сирин говорит о том, что «Блажен человек, в котором есть любовь Божия, потому что носит он в себе Бога. В ком любовь, тот вместе с Богом превыше всего, тот никем никогда не гнушается, малым и великим, славным и бесславным, бедным и богатым: напротив того сам для всех бывает отребием; «вся покрывает, вся терпит», тот ни перед кем не превозносится, не надмевается, ни на кого сам не наговаривает и от наговаривающих отвращает слух, тот не ходит лестию, сам не запинается и брату ноги не запинает, не соперничает, не завидует». Так и святитель Василий Великий, продолжая тему любви, произносит ту же мысль, что звучит через десять веков у Симеона Нового Богослова: «У любви два примечательные средства: скорбеть и мучиться о том, что любимый терпит вред, а также радоваться и трудиться о пользе любимого. Потому блажен, кто плачет о согрешающем, который через это подвергается страшной опасности; и радуется о поступающем хорошо». Св. Симеон повторит ее. Он ставит в пример для подражания людей, которые плакали о согрешающих братьях, принимали на себя их грехи, испрашивая для них прощения у Бога, и даже не желали быть спасенными сами, без них, будучи связаны с ними настоящей евангельской любовью, которую заповедал Христос и реально исполняли Его слова своей жизнью. Именно этим они уже на земле становились «причастниками Святого Духа», «наследниками Царствия Небесного», «сонаследниками Христа».

Многие могут впрочем, поспешно сказать: «Христос - Бог, Ему легко любить», но нам даются примеры жизни людей, которые ничем не отличаются от нас, не просто в пример для подражания, ведь единственным примером действительно остается Христос, но в подкрепление наших сил становятся открытыми миру святые, которые не желают никакой земной славы, но ищут лишь путь ко спасению, путь ко Христу. И хочется верить в то, что известное нам не станет лишь просто частью истории, но настоящим руководством к жизни.

Св. Василий Великий «Духовные наставления», М., 1998.

Братья и отцы, если кто-то притворяется добродетельным на обман и погибель многих, он в действительности несчастный, и у Бога и у людей осужденный и мерзкий; но очевидно, что тот, кто изображает какую-нибудь страсть, будучи бесстрастным, по примеру древних отцов, ради спасения многих, счастлив и достоин похвалы. Ибо как дьявол в обличии змея и советника, кому-нибудь кажется, хороший и помогающий, но по истине же, так как он (змей) является смертельным и лишает человека всех плодов в раю, оказался богоборец и человекоубийца; таким же образом и тот, кто являя под видом порока и произнося по видимости дурные слова, чтобы разузнав совершаемое дьяволом с теми, кто притворяется добродетельным, обратить совершающих зло к раскаянию и спасению и признанию своего греха, тот, ясно, становится подражателем и сотрудником Бога, спасителем людей. Но это есть дело только тех, у кого отношение к восприятию этого воздуха и мира и дел его стало равнодушным, чей ум не испытывает [страсти] к видимому, но кто смиренно уничижил тело, [дело] равных Ангелам, говорю, совершенно с Богом объединенных, Всего Христа в самих себе всецело имеющих - делом, опытом, чувством, знанием и Богосозерцанием.

Также постыдно подслушивать или тайно выслеживать то, [что] делает ближний, но [в том случае], если это для того, чтобы [его] хулить, или считать дурным, или бранить (порицая), насмехаться при случае над тем, что видел и слышал; если же это для того, чтобы сочувственно и мудро, в мыслях о том, чтобы исправлять ближнего и от души за него со слезами молиться, то такое дело не (есть) дурное. Я видел человека, имеющего много недостатков и изобретающего много способов, чтобы ничто из сделанного или сказанного бывшими с ним не было бы скрыто от него, делал это не для того, чтобы навредить им, никогда в жизни, но чтобы [одного] словом, [другого] подарками, третьего еще какой-нибудь уловкой наставить к противоположному делу и рассуждению. Ибо я видел и такого [человека]: то плачущего из-за одного, то вздыхающего о другом, или ударяющего самого себя в лицо и грудь за кого-то, принимая на себя маску прегрешившего словом и делом, без сомнения, (сам был), как тот, совершающий зло, осуждал самого себя, и исповедовался Богу, и припадал к ногам, и горько плакал. И я видел другого, радующегося с теми, [кто] добивался успеха так, что кажется, что он сам, больше, чем те, собирается получить награду за добродетели и труды. О падающих же словом и делом, и пребывающих во зле печалился и скорбел настолько, что, кажется, только он по истине должен воздать за всех и предан будет наказанию.

И видел человека, который настолько стремился и желал спасения своих братьев, что часто с горячими слезами от всей души просил человеколюбивого Бога или помочь (спасти их), или же его осудить вместе с ними, подражая Богу и Моисею, не желая спасения только одному себе. Ибо святой любовью в Духе Святом и они были вместе так связаны, что предпочел не войти в Царство Небесное один и быть поставлен отдельно от них. О святые узы, о великая сила, о душа, имеющая попечение о небесном, сказать же лучше - о Боге, увлекаемая Богом, в любви к Богу и к ближнему.

Итак, кто не достиг еще этой любви и не обнаружил даже следа ее в своей собственной душе, не почувствовал ее полного присутствия, [тот] еще на земле, в земном и даже под землей оказался скрытым, словно крот, очевидно слеп, и сам, как тот, только слухом выслушивает то, что говорится на земле.

О несчастье, что от Бога рожденные и получившие от Него бессмертие и ставшие соучастниками Небесного призвания и избранниками и сонаследниками Христа, мы еще не ощутили столь великих благ, полученных нами, но бесчувственно, так сказать, как железо, положенное в огонь, или как бесчувственная кожа, бессознательно опущенная в багряную краску, так и мы лежим, будучи среди столь великих благ Бога; признавая, что не имеем в себе никакого осознания [этих благ]. И когда мы возносимся [в гордыне], как уже спасенные и занесенные в список святых, делая вид и приукрашиваясь и играя святость, как на орхестре или сцене несчастно живущие, уподобляемся актерам и прелюбодейкам, которые, лишенные природной красоты, притираниями и красками чужеземными глупо надеются себя приукрасить. Но совершенно не такие черты у святых, которые рождаются свыше.

Нужно знать, что как младенец, когда вышел из материнского чрева, неощутимо чувствует этот воздух и прямо направляется к плачу и крику автоматически, таким образом и рожденный свыше, выйдя из этого мира, как из темного чрева, вступив в духовный, нетленный свет и совершенно мало наклонившись внутрь этого мира, тотчас наполняется невыразимой красотой и проливает (от радости) слезы без боли, понимая, естественно, откуда спасен и какого стал удостоен света: ибо это начало того, чтобы он был причислен к христианам.

Те же, кто не достигли еще этой красоты в знании и Богосозерцании, еще не нашли ее во многом упорстве, и страданиях, и проливая слезы, чтобы через эти дела, очистившись от греха, найти ее, и совершенно едиными с ней [стать], и в союз с ней войти, как, скажи мне [откровенно], как они могут быть вообще названы христианами?! Ибо они не такие, как должны быть.

Так как если рожденное от плоти - плоть есть, и рожденное от Духа - дух есть, телесно рожденный и стал человеком, духовным же чтобы стать, должен размышлять [об этом], верить и стремиться, иначе как в самом деле станет духовным человеком и будет себя причислять к духовным людям? Если только не тайком, как некто, надевший грязный плащ, себя самого посадит, но будет выброшен вон со связанными руками и ногами не как сын света, но плоти и крови, и будет послан в вечный огонь, приготовленный для дьявола и его ангелов. Ибо получивший возможность стать сыном Бога и наследником Царства Небесного и вечных благ, понявший многообразно, через какие дела и заповеди должно в это достоинство и славу вознестись, и пренебрегший всем этим, предпочтя земные и тленные, и выбрав жизнь свиней, и посчитав, что временная слава лучше вечной, - что же несправедливого в том, что от всех верных будет отделен и осужден вместе со всеми неверными и дьяволом?

Поэтому я призываю всех вас, братья и отцы, поспешите, пока есть время и мы живем, боритесь, чтобы стать сынами Божиими, стать детьми света - поскольку именно это дает нам рождение свыше - ненавидьте плоть и рожденные ею страдания, ненавидьте все дурные желания и корыстолюбие, вплоть до самого незначительного вида и дела. Мы сможем сделать это, если будем думать о величии славы, радости и благах, которые нам предстоит принять. Ведь что, скажи мне, более важно на небе и на земле, чем стать сыном Бога и Его наследником и сонаследником Христа? Совершенно ничего! Но из-за того, что мы предпочитаем земные блага и то, что в руках (вещественное, материальное), и не ищем благ, находящихся на небесах, и не привязаны желанием к ним, ясно показываем видимыми доказательствами, что сначала мы одолеваемся болезнью неверия, как написано: «Как вы можете верить славе, получаемой от людей, но славы Единого Бога не ищете?» - после того, став рабами страстей, пригвождаемся к земле и всему, что на ней (земным вещам), и совершенно отказываемся желать небесного и Божественного, но в безумии души отталкиваем Божественные заповеди и лишаемся Его усыновления. Поскольку что может быть глупее, чем не слушаться Бога и не торопиться достигнуть Его усыновления? Так как верящий, что существует Бог, представляет нечто великое о Нем. Ведь знает, что Он один Владыка и Создатель и Сам Господин (Господь) всего, что Он - бессмертный, вечный, непостижимый, невидимый, нетленный, и Царству Его не будет конца. Действительно знающий это о Боге, как не возжелает Его? Как не будет спешить положить свою душу в смерти за Его любовь, чтобы удостоиться, - я не говорю «стать Его сыном и наследником», - но чтобы стать одним из Его верных служителей, стоящих рядом с Ним? Если же всякий непорочно хранящий все заповеди Бога - дитя Бога и становится сыном Божиим, рожденным свыше и действительно верным и христианином признается всеми. Мы же презираем заповеди Бога и отвергаем Его законы, по которым Он, придя со славой и со страшным могуществом, тотчас будет наказывать, и мы показываем самих себя в вере своими делами неверными, в неверии же, что верные только на словах. Ибо одна вера ничуть нам не поможет, потому что она мертва, мертвецы же не станут наследниками жизни, если не будут ее искать прежде делом и выполнением заповедей. Этими делами внутри нас взращивается некий плод, дающий большой урожай: любовь, милосердие, сострадание к ближним, кротость, смирение, терпение, целомудрие, чистота сердца - через которую мы будем удостоены видения Бога, и в которой присутствие Святого Духа и блистание, и которая (чистота сердца) свыше нас рождает, и исполняет [нас] сыновьями Бога, и возжигает светильник, и показывает нас детьми света, и освобождает души от мрака, и, понятно, делает нас сопричастниками вечной жизни.

Итак, не будем пренебрегать деланием заповедей Господа, положившись на одни только какие-нибудь дела и добродетели, - я говорю о посте, о бдении, о лежании на земле и разнообразных других страданиях, - как будто имеем возможность спастись через те отдельно от этого [исполнения заповедей]. Это невозможно, да, невозможно. Пусть убедят тебя пять глупых дев и те, совершившие именем Христа многие знамения и чудеса, [которые], не имея в себе любви и благодати Духа Святого, услышали от Господа: «Отойдите от Меня, делатели беззакония! Ибо не знаю вас, откуда вы есть!» И не только эти, но и многие другие с ними, которые были крещены святыми апостолами и святыми, последовавшими за апостолами, ни благодати Святого Духа, ни первенства не удостоенные из-за порочности, и не приняли жребия жизни достойной, которым они были избраны, и не проявили себя детьми Бога, но оставались, будучи плотью и кровью, не поверив, что вообще каким-либо образом может существовать Святой Дух, или не искавшие и не ожидавшие получить [Его благодать]. Такие - не владыки желаний плоти и душевных страстей, - никогда не будут иметь силу, никогда не смогут проявить силу в добродетелях, ибо Господь говорит: «Не можете отдельно от Меня ничего сделать». Но я призываю вас, отцы и братья, поспешим, как можем, чтобы уже стать наследниками Святого Духа и стать достойными Его даров, чтобы получить как настоящие блага, так и будущие, через благодать и человеколюбие Господа нашего Иисуса Христа, Ему и слава во веки веков. Аминь.

Перевод Е.А. Козловой

Журнал «Начало» №12, 2002 г.

Разбивка страниц настоящей электронной книги соответствует оригиналу.

преподобный Симеон Новый Богослов

ТВОРЕНИЯ

т. Ι .

СЛОВА

СЛОВО ПЕРВОЕ. 1. В чем состояло преступление Адамово? 2. Как по причине преступления его все люди сделались тленными и смертными? 3. Как милостивый и человеколюбивый Бог чрез домостроительство воплощения избавил род человеческий от тления и смерти? 4. И в чем состоит таинство креста и тридневного погребения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа? 21

СЛОВО ВТОРОЕ. 1. О том, что естество человеческое чрез воплощение Сына и Бога Слова приходит опять в благобытие, т. е. в то доброе и божественное состояние, в каком было оно до преступления Адамова. 2. Также о законе естественном, писаном и духовном. 3. Еще о том, каким способом может кто прийти в благобытие. 4. И какие дела делая, можем мы войти в царствие небесное. 27

СЛОВО ТРЕТЬЕ. 1. О том, что нам надлежит испытать самих себя, имеем ли мы блаженства Христовы, потому что они (добродетели, ими указываемые) суть знак печати (Христовой). 32

СЛОВО ЧЕТВЕРТОЕ. 1. О том, что смерть души есть удаление из нее Духа Святого, жало же смерти сей ― грех; и что смерть и тление тела есть уподобление смерти и растлению души. 2. И о том, какие признаки мертвости и живости души. 3. О том, каким образом бывает отъятие тления и смерти, и о том, что смерть ныне не истреблена, а попрана и сделана ничтожною. 4. О том, как после смерти прославляются телеса почивших святых, также о воскресении и праведном суде Божием. 44

СЛОВО ПЯТОЕ. 1. Что есть самовластие, которое даровал Бог человеку в начале? 2. И после падения, что осталось в человеке от сего самовластия? 57

СЛОВО ШЕСТОЕ. 1. Что в теле болезнь, то в душе грех. 2. Как имеем мы чувство телесное, так надобно, чтоб душа имела чувство духовное и чувствовала как болезнь свою, так и здравие. 3. Кто не имеет чувства духовного и не чувствует, больна ли душа его, или здорова, тот еще не христианин, хотя и называется христианином, ибо прямой плод веры христианской есть здравие души. 63

СЛОВО СЕДЬМОЕ. 1. Бог, по чрезмерной любви Своей к людям, подверг их разным лишениям в жизни сей. 2. Бедность есть благодеяние Святого Бога. 3. Кто хулит бедность, тот отрицается христианства и не хочет быть христианином. 4. Необходимость настоит, чтобы христиане имели скорби и беды.

СЛОВО ВОСЬМОЕ. 1. Удерживать в уме читаемое в божественном Писании есть действие силы Божией. 2. О молитве и чтении. 3. Как надлежит христианину молиться? 69

СЛОВО ДЕВЯТОЕ. 1. Самый большой грех есть молиться без страха Божия, без благоговения и внимания. Допускающие его не ведают, как должно, Бога. 2. Для того чтобы познать Бога, потребен божественный свет. 3. Всякий человек грешит умом, словом и делом. Чтоб охраняться от грехов, надо прежде всего уврачевать ум. 74

СЛОВО ДЕСЯТОЕ. 1. Бог не немощным создал в начале человека, так чтобы он согрешил по немощи, как теперь грешит. 2. Иное есть грех Адама, а иное прочие грехи, коими грешим мы ныне. 3. Что нам даровано от Христа, и что есть грех? 4. Того ради Бог соделался человеком, да упразднит дела диавола. 81

СЛОВО ОДИННАДЦАТОЕ. 1. Пишет сие слово святой отец к одному ученику из мирян и научает, как должно чтить святых отцов духовных. 2. Что должно делать, чтоб найти настоящего духовного отца? 3. И нашедши его, как должно к нему относиться? 92

СЛОВО ДВЕНАДЦАТОЕ. 1. Кающийся во грехах своих никакой не получит пользы, если не взыщет приять от Христа Господа и врачевство той немощи своей, по причине коей грешит. 2. Что бы ни делал человек в настоящей жизни, всуе делает, если то не способствует к здравию его душевному. 3. Как грех бывает по воле нашей и без воли нашей? 121

СЛОВО ТРИНАДЦАТОЕ. 1. Врачевство, врачующее душу, одно, а не много их. 2. Четырьмя образами грешат люди. 3. Спасение всех в единой воле Божией; человек же не имеет в себе ничего, чем бы сам мог спастись. 126

СЛОВО ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ. 1. Чего требует Бог от христианина? 2. Какой вред потерпел и терпит человек от диавола, а не знает того? 3. Все люди недугуют душою и не понимают того. 4. Надобно им познать недуги свои, чтоб взыскать врача. 5. Лукавый диавол свои искушения как приманку какую полагает пред людьми. 6. По какой причине не все христиане преуспевают в добродетелях? 133

СЛОВО ПЯТНАДЦАТОЕ. 1. Есть семь классов лиц, для которых потребна молитва Церкви о спасении их. 2. Те, которые молятся Богу, а между тем сами не знают, о чем просят, не бывают услышаны. 3. Всуе трудятся те, которые не молятся в духе. 141

СЛОВО ШЕСТНАДЦАТОЕ. 1. Кто истинный христианин? 2. Христианин, который любит славу, или удовольствия, или деньги, не истинный христианин. 3. Христианам необходимо нести чувствительные лишения и подвиги, чтоб освободиться от сих страстей. 4. Всякое доброе дело надобно делать с тою целью, чтобы приять благодать Христову и святость. 5. Молиться со вниманием есть дар Божий. 6. Грешники ― враги Богу, от которых Он отвращается. 149

СЛОВО СЕМНАДЦАТОЕ. 1. Какое бы ни сделал человек добро, ему же самому бывает от того благо. 2. Как узнать, принял ли Бог наш пост, молитвы и милостыню? 3. Как должно петь и молиться? 4. Освящение и свобода даются душе посредством веры. 5. Душою псалмопения должно быть смиренномудрие. 6. Чем погашается благодать Божия? 158

СЛОВО ВОСЕМНАДЦАТОЕ. 1. Вера в семи значениях употребляется. 2. Чрез веру сподобляется человек благодати Божией. 3. Невозможно без веры угодить Богу. 167

СЛОВО ДЕВЯТНАДЦАТОЕ. 1. Душа очищается посредством веры и исполнения заповедей Христовых. 2. Облекается она свыше сходящею силою Духа Святого и сподобляется зреть Бога. 3. Желающим получить благо от Бога надлежит с радостью терпеть всякую скорбь, злострадания и искушения, их встречающие. 4. Всякому надлежит рассмотреть себя, достоин ли он внити в царствие небесное. 173

СЛОВО ДВАДЦАТОЕ. 1. Кто те, кои истинно любят Бога, от чего рождается любовь к Богу и чем обнаруживается? 2. Какие дела любви к ближним по Богу? 3. Любовь есть глава закона. 181

СЛОВО ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ. 1. О милостыне: кто насыщает Бога, когда Он алчет, и напаяет, когда Он жаждет, и как потому можно совершать такого рода дела? 2. Не получает настоящей пользы тот, кто милует только бедных, а не милует и себя самого, оставляя себя в небрежении, обнаженным от всякого доброго дела и от благодати Божией. 185

СЛОВО ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ. 1. Прежде надлежит нам получить благодать Христову, и тогда уже проходить можем жизнь по Богу. 2. Каким образом сподобляются сей благодати? 3. Кто во грехе и кто во благодати? 4. Всякий грех от диавола, а добро от Христа. 5. Что есть глава добродетелей и что ноги их? 199

СЛОВО ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ. 1. Трем страстям бывают порабощаемы люди: сребролюбию, славолюбию и сластолюбию. 208

СЛОВО ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ. 1. Бог никого не создал быть рабом другого человека, тем менее демонов. 2. О бессловесном гневе и похоти, и от чего подвергается им человек. 3. Как для телесного зрения потребны здравые глаза, соразмерное расстояние, чистый воздух и свет солнца, так и для умного зрения потребно все такое мысленно. 217

СЛОВО ДВАДЦАТЬ ПЯТОЕ. 1. О страстном, неверном и лукавом, или злом настроении. 2. В чем состоит единение Бога с сынами света, и как оно происходит? 232

СЛОВО ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЕ. 1. О покаянии и против тех, которые криво толкуют следующие слова божественного Павла: ихже предуведе, тех и предустави , и прочее (Рим. 8, 29 и далее). 241

СЛОВО ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ. 1. Душеполезные наставления всякому христианину. 245

СЛОВО ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЕ. 1. Всякий грех есть нечестие, и всякий грешник ― нечестивец. 2. Христос умер, чтоб исцелить людей от грехов их. 3. Чтоб именоваться только христианами, это переходит к нам от предков наших и от рода христианского. 249

СЛОВО ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОЕ. 1. Кто ищет от Бога, а сам не знает, чего ищет, тщетно ищет. 2. Как молиться о царствии Божием? 3. Душа, сподобившаяся царствия, должна ощущать сие чувством и являть делом. 4. Кто лукавый, и как можно избавиться от рабства ему? 5. Каким образом совершается воскресение души? 259

СЛОВО ТРИДЦАТОЕ. 1. Сколько видов познания о Боге и какие они? 2. Нам надлежит знать, что есть Бог, но что Он есть, того не должно допытываться. 3. Чтоб быть христианином, надо веровать и креститься. 4. Кто называется и есть христианин, и кто называется, но не есть христианин? 5. Кто не творит воли Христа Спасителя, тот не христианин. 6. Неправедные христиане хуже евреев. 268

СЛОВО ТРИДЦАТЬ ПЕРВОЕ. 1. Два есть главнейших дела, из коих в одном пагуба, в другом спасение. 2. Гордость растет вместе с человеком. 3. Всякому необходимо сознать, что он ничто. 4. Главная черта христианина есть смирение. 5. Есть две жертвы, благоприятные Богу, без коих нет спасения. 6. Какой признак того, что приближается кто к Богу? 274

СЛОВО ТРИДЦАТЬ ВТОРОЕ. 1. Посланное к некоему брату христианину ― о покаянии, где показывается, что надобно делать тому, кто после того, как впал в грех и приобрел злой навык, покаялся и положил начало исправлению. 279

СЛОВО ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЕ. 1. К причащающимся божественных Таин. ― И кто причащается недостойно. 285

СЛОВО ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ. 1. О словах Апостола Павла: искупующе время, яко дние лукави суть (Ефес. 5, 16). 2. Каким образом искупает кто разумно время настоящей жизни? 293

СЛОВО ТРИДЦАТЬ ПЯТОЕ. 1. О словах: первый человек от земли, перстен; вторый человек Господь с небесе (1 Кор. 15, 47). 2. Как совлекаемся мы перстного человека и облекаемся во Христа, и делаемся родственниками Ему и братьями? 301

СЛОВО ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЕ. 1. Бог в день суда осудит, как грешников, тех, которые не ищут приять благодать Божию. 2. Сила греха непонятна. 3. Христос употребляет члены христиан, как орудия. 307

СЛОВО ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЕ. 1. Человек потерял истину после того, как изгнан был из рая. 2. В чем грех диавола, и в чем ― Адама? 3. Человек грешен от самого зачатия своего. 4. И возрождается Святым Духом во святом Крещении. 5. Чего это желали цари и пророки прежде пришествия Христова? 6. Духовный отец должен прежде оглашать исповедающихся и научать таинству веры, а потом налагать и епитимию. 7. Всякому христианину потребно восприять божественное изменение. 316

СЛОВО ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОЕ. 1. Всякий из нас должен познать, что он есть Адам, чтоб быть Христом. 2. Таинство воплощения Сына и Слова Божия имеет целью пересозидать верующих в Него и делать их нетленными и бессмертными. 3. Определения Божии делаются законом естества. 4. Какие определения Божий опять Им отменяются и каким образом? 322

СЛОВО ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТОЕ. 1. Как разуметь: начало премудрости страх Господень? 2. Какие признаки и дела верных и богобоязненных людей? 3. Какие признаки и дела людей неверных и не боящихся Бога? 4. Кто тот мертвый, который не живет по Богу? 5. Как от Бога имеем мы бытие, так от Него же только получить можем и благобытие. 328

СЛОВО СОРОКОВОЕ. 1. Воздержание есть один из плодов Святого Духа. Тем, которые веруют во Христа, надлежит знать, что они получают от Него дары Святого Духа, так что которые не знают, что приемлют от Христа дары, всуе уверовали. 333

СЛОВО СОРОК ПЕРВОЕ. 1. О праздниках, и как надобно их праздновать? 2. Против тех, которые хвастаются празднествами. 3. Что означает то, что бывает во время их? 4. К тем, которые причащаются Пречистых Таин достойно и недостойно. 5. Как бывает, что иной соединяется с Богом чрез Святое Причастие, а иной не соединяется? 6. Какое различие имеют причащающиеся достойно от причащающихся недостойно? 343

СЛОВО СОРОК ВТОРОЕ. 1. Что есть таинство Воскресения Христова? Как в нас бывает Воскресение Христово, и как вместе с сим бывает воскресение души? ― Сказано во вторник второй недели по Пасхе. 348

СЛОВО СОРОК ТРЕТЬЕ. 1. Об изменениях души и тела, которые бывают от стихий, пищи и бесов. 355

СЛОВО СОРОК ЧЕТВЕРТОЕ. 1. Диавол пятью кознями воюет против людей. 2. Всякое доброе дело, какое делает человек, должен делать его или для того, чтобы умилостивить Бога, или для того, чтоб возблагодарить Его. 3. Кто ищет спасен быть, должен подвизаться. 4. В каких людях царствует Царь всяческих и Бог и в каких не царствует. 367

СЛОВО СОРОК ПЯТОЕ. 1. О сотворении мира и создании Адама. 2. О преступлении заповеди и изгнании из рая. 3. О воплощенном домостроительстве Господа, и о том, как Он воплотился ради нас. 4. Как все творение имеет быть опять обновлено? 5. Что это за светлое состояние, какое имеет опять восприять вся тварь? 6. Как это святые соединяются со Христом и Богом нашим и бывают едино с Ним? 7. Какой это вышний мир, и как он наполнится, ― и когда придет конец? 8. Пока не родятся все, коим предопределено родиться до самого последнего дня, ― дотоле вышний мир не наполнится. 9. На слова Евангелия: «уподобися царствие небесное человеку царю, иже сотвори браки сыну своему» (Мф. 22, 2 и далее). 10. Святые по воскресении будут знать один другого. 419

СЛОВО СОРОК ШЕСТОЕ. 1. Чрез возрождение в божественном Крещении души верующих опять оживляются и, прияв Духа Святого, как душу души, приносят плоды Духа жизни. Которые же плодоприносят зло, осуждаются вместе с некрещеными. 424

СЛОВО СОРОК СЕДЬМОЕ. 1. Не следует никому говорить, что в нынешнее время невозможно всякому, кто захочет, взойти на верх добродетели и подражать древним святым. 433

СЛОВО СОРОК ВОСЬМОЕ. 1. Никто да не дерзает думать, что возможно спастись одною верою, без делания добрых дел. 442

СЛОВО СОРОК ДЕВЯТОЕ. 1. О духовном ведении, и что сокровище Духа сокрыто в букве божественного Писания, и явно не для всех, а лишь для тех, кои стяжали в душу свою благодать Святого Духа. 449

СЛОВО ПЯТИДЕСЯТОЕ. 1. Не должно с нерадением проходить делание заповедей Божиих, но должно подвизаться соблюсти их все. 2. Искушения надобно переносить великодушно. 461

СЛОВО ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВОЕ. 1. Надлежит человеку прежде приять силу от Христа чрез святое Крещение и тогда браться за исполнение заповедей, ибо святое Крещение делает крещаемых или совсем неподвижными, или труднодвижимыми на зло, равно как и второе крещение покаяния. Также какими надлежит быть священникам.

СЛОВО ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОЕ. 1. Какие это неизреченные глаголы, кои слышал Апостол Павел? 2. Что суть блага, ихже око не виде, ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша? 3. Что есть царствие Божие, и как оно действенно является в нас? 467

Страница сгенерирована за 0.07 секунд!