Святая феоктиста воронежская о чем просят. Воронежская и белгородская епархии канонизируют местночитимых святых

16 сентября в Воронежской и Борисоглебской епархии состоялось перенесение честных останков блаженной Феоктисты Михайловны (Шульгиной), сподвижницы архиепископа Петра Зверева, с городского Левобережного кладбища Воронежа в некрополь Алексиево-Акатова женского монастыря областного центра, сообщает Благовест-инфо .

Комиссией по канонизации святых Воронежской епархии готовятся материалы для прославления старицы в лике местночтимых святых.

Матушка Феоктиста Михайловна (Шульгина) после закрытия Алексиево-Акатова монастыря в 1931 году приняла на себя подвиг юродства. «Она скиталась по домам верующих людей, часто проводя ночи под открытым небом, подобно блаженной Ксении Петербургской», - говорится в циркулярном письме митрополита Сергия о перенесении останков м.Феоктисты. Многие воронежцы почитали блаженную Феоктисту «за высоту и святость жизни, шли к ней за наставлениями и помощью, прозорливая старица часто предупреждала верующих о надвигающейся беде, помогала материально в трудную годину семьям репрессированных, ходила по домам, раздавала еду нуждающимся, врачуя их телесные и духовные раны».

Блаженную Феоктисту почитали как великую подвижницу и священномученик архиепископ Петр (Зверев), священник Иоанн Стеблин-Каменский, многие священнослужители и верующие Воронежа, которые часто прибегали к ее молитвенной помощи, отмечает воронежский правящий архиерей. Имеются также письменные обращения архиепископа Петра (Зверева) к воронежской пастве из Соловецкого лагеря: «Владыка неизменно просил молитв блаженной Феоктисты Михайловны. Протоиерей Митрофан Бучнев, окормлявший в 1920-е годы в Воронеже по благословению оптинских старцев общину девушек, так отзывался о блаженной старице Феоктисте: «Эта раба Божия в меру Антония Великого». Отправляясь в ссылку, из которой он уже не вернулся, отец Митрофан оставил свою общину под покров матушки Феоктисты».

В минувшем августе к 115-летию со дня рождения старца архимандрита Серафима (Тяпочкина), более 20 лет (с 1960 по 1982 гг.) служившего настоятелем Никольской церкви пос. Ракитное Белгородской области, было приурочено паломничество верующих из Франции, Италии и России под руководством архиепископа Корсунского Иннокентия (Васильева).

Белгородская епархия также ведёт подготовку к прославлению архимандрита (Серафима).

В интервью порталу "Миссия.Ru" архиепископ Корсунский Иннокентий следующим образом охарактеризовал личность архимандрита Серафима: «Со встречи с ним начался коренной перелом в моей жизни <...> было начало пути, который открыл мне Господь, и я пошел по нему, потому что благословение получил именно от старца Серафима, ставшего моим духовником. Лично я с ним общался в течение двух лет (в 1980 году мы встретились впервые, а в апреле 1982 года он почил в Бозе). Но и это непродолжительное общение оставило такой глубокий след в моей жизни, в моей памяти, что этого нельзя измерить категорией времени».

По благословению старца Серафима архиепископ Иннокентий стал священнослужителем, отец Серафим стал его духовным отцом. «Не только стал, - говорит глава Корсунской епархии, - но и является им до сего дня. Я глубоко верю, в его праведность, в святость его жизни. Верю, что он угодил Богу, верю, что он находится там, где Господь; там, где пребывают Его святые. Батюшка молится о всех нас, потому что он не оставляет своих чад. Он о всех молится, о всех заботится, о всех печётся. И мы, его духовные чада, это ощущаем, мы чувствуем его отеческую заботу. Благодаря молитвам отца Серафима, его предстательству пред Господом, в нашей жизни разрешаются проблемы, устраняются недоумения».

«Эта раба Божия в меру Антония Великого»

21 февраля / 6 марта – память блаженной
Феоктисты Воронежской (Шульгиной)

Портрет блаженной Феоктисты
на ее могилке в Алексиево-Акатовом
монастыре Воронежа

Феоктиста Михайловна Шульгина, Христа ради юродивая, подвизалась в Воронеже в 1920–1930 годах. Лично знавшие блаженную говорили, что она происходила из дворян, была женой морского офицера, погибшего во время русско-японской войны 1904–1905 годов. После смерти мужа, проникшись мыслью о скоротечности земной жизни, все силы своей души Феоктиста устремила к горнему миру, взяв на себя подвиг юродства во Христе.

Блаженная была известна всем горожанам, но если верующие почитали ее, искали у нее наставления, утешения и помощи, то для прочих она была просто дурочкой. Многие ненавидели ее за обличения и укоры, насмехались и били. Но подвижница терпела поругания и молилась за своих обидчиков. Высотой духовной жизни блаженная Феоктиста стяжала дар прозорливости, которым она служила ближним. Причем ее предсказания сбывались с необыкновенной точностью.

Знакомые с ней так описывали юродивую: «У нее была примечательная внешность. Она была низкого роста, худощавая, уставшая, с особыми чертами лица и добрейшими глазами». Ветхая одежда и старая обувь, в которых она всегда ходила, не могли скрыть аристократические манеры и хорошее воспитание; Феоктиста обладала замечательным умом и четкостью в выражении мыслей.

Из воспоминаний современницы блаженной: «Феоктиста Михайловна часто бранилась, а то могла запустить в тебя что под руку попадется. Удивительно могла обличать, попадая в самую точку, почти без слов, жестами и мимикой. Но сквозь ее суровость просвечивала ласка».

Блаженная Феоктиста по временам ютилась у разных воронежцев, но имела свой круг знакомых, которых постоянно навещала. Ночами она бодрствовала, проводя это время в молитве. Одним из подвигов юродивой было «хождение по дорогам». Матушка посетила многие святые места – от Соловецких островов до Киева. Побывала и в Почаеве, хотя монастырь тогда находился за границей. Первые семь лет своих странствий она путешествовала босиком, а когда начала носить обувь, подвиг ее от этого не уменьшился: она ходила в больших ботинках с разрезанными задниками, надетых не на те ноги, что причиняло ей много неудобств. Зимой блаженная носила пальто нараспашку, несмотря на различные болезни. Феоктиста Михайловна часто посещала Новочеркасск, села Воронежской области и Задонск. До Новочеркасска она добиралась на поезде, но в Задонск ходила пешком, еле передвигая ноги и выбирая подчас самую неистовую погоду. В пути подвижница непрестанно молилась.

В Воронеже тогда был известен праведной жизнью протоиерей Митрофан Бучнев. Оставшись без прихода, он продолжал регулярно служить молебны, на которых многие получали исцеление от своих недугов. По благословению Оптинских Старцев, отец Митрофан окормлял общину девушек, собравшихся вокруг него за неимением монастырей. Отправляясь в ссылку, из которой он уже не вернулся, батюшка оставил свою общину под покров матушки Феоктисты. На вопрос, почему он почитает юродивую, отец Митрофан отвечал, что «эта раба Божия в меру Антония Великого».

Блаженная Феоктиста Михайловна состояла в духовной дружбе со священномучеником архиепископом Воронежским Петром (Зверевым), который искренне уважал ее за высокую подвижническую жизнь. Священномученик Петр писал своей пастве из Соловецкого лагеря: «4 марта 1928 года <...>. За всех молюсь непрестанно, всех искренне желаю видеть. Не будем ослабевать духом в скорбях, будем жить надеждой на милосердие Божие. Попросите молитв Феоктисты Михайловны»; «25 декабря 1928 года <...>. Непрестанно молю Господа нашего, да хранит Он вас всех в правой вере, в мире, в здравии и благополучии и да благословит Своим небесным благословением <...>. Я за ваши святые молитвы пока жив и здоров и на новом своем уединенном и пустынном местожительстве. Бодр духом, покоряюсь воле Господней, меня не оставляющей скорбями и испытаниями <...>. Не ослабевайте в молитвах и доброделании, да сподобимся все в свое время милости Господней. Поклон и просьбы о молитвах Феоктисте Михайловне. Предаю вас всех Господу и Его Пречистой Матери. С любовью о Господе, грешный архиепископ Петр».

В тяжелое время, когда Воронеж был погружен во мрак обновленчества, духовную жизнь в нем поддерживали блаженные Феоктиста Михайловна и Максим Павлович. «Фроська, жизнь надо держать! Держать надо жизнь!» – грозно повторял Максим Павлович, постукивая палочкой.

Из воспоминаний духовной дочери старицы Агнии Лихоносовой: «Матушка говорила, будто она неграмотная, а сама как-то называла латинские буквы на серебряных ложках. Матушка знала и все Евангелие, и всю церковную службу, а одна старая монахиня, у которой я, будучи в Новочеркасске, ночевала, сказала, что матушка знает такие церковные молитвы и песнопения, которые редко, раз в году читаются и поются и даже не все священники их знают. <…>

Феоктиста Михайловна любила кормить народ. Мне рассказывали о том, что еще много лет тому назад она ходила на базар и в лавках покупала белые булки, а потом раздавала их частью здесь же, иногда около церкви, а иногда несла их своим знакомым в те дома, куда она ходила. Булочники зазывали блаженную, чтобы она у них покупала булки, так как матушку все знали и говорили, что у кого она покупала, те весь свой товар распродавали с особой удачей. И извозчики, тоже хорошо знавшие матушку, старались, чтобы она садилась в их коляску, веря, что это принесет им счастье. И вот матушка с полными руками булок или батонов едет на извозчике через весь город к кому-либо из знакомых. И к нам нередко приходила она, а иногда и приезжала, держа в руках кулек с пряниками или булку. Детям нашим это очень нравилось, но матушка давала, кому сама хотела, а иногда и не давала кому-либо, кто очень хотел от нее получить. <…>

Умирал наш дорогой сосед – старик Павел Павлович. Однажды он мне рассказал про матушку (хотя вообще не жаловал юродивых): „Она самая умная, самая добрая и самая хорошая, какую я когда-либо знал“. Павел Павлович умирал от гнойного плеврита, и болезнь шла так быстро, что не успели позвать священника, которого нелегко было тогда найти. У нас ночевала матушка. Ночью Павлу Павловичу было очень плохо, и, вероятно, его мучила сильная боль. Он был в полной памяти и громко стонал, так что и у нас слышно было. Мы стали просить матушку сходить к нему. Она велела положить варенье в блюдечко и пошла <…>. Ее посещение было особенное, какое-то торжественное и благодатное. Она подошла к его кровати и села на стул, подала ему блюдечко с вареньем и велела все съесть. Павел Павлович ел без сопротивления и только говорил: „Какая сладость, какая сладость“, и боли как будто не чувствовал. Матушка посидела молча и ушла, мы за ней вышли. Павел Павлович притих и больше не стонал. Он умер на следующий день без сильных мучений.

Великая раба Божия была матушка, и ее чтили и знали и епископы, и священники, и многие в городе из самых разнообразных слоев общества. Матушка не имела места, где бы она постоянно жила, и в последние годы своей жизни так же приходила и уходила во всякую погоду, иногда вся мокрая и обледенелая. Кашляла и болела, но только изредка перележит у близких знакомых дня два и опять пойдет. <…>

В последние годы своей жизни матушка стала слабеть, приступы сильного кашля с мокротой не давали ей спать. Худенькая и сухонькая фигурка уменьшалась на глазах. А ходила, все ходила сама во всякую непогоду и в морозы. По-прежнему – пальто нараспашку, иногда позволит подвязать пальто пояском. В декабре 1939 года ей стало совсем уже худо. Придет к нам на несколько дней, полежит. Однажды матушка велела Поле проводить ее к Анне Александровне на Чижовку. На мой вопрос, зачем она уходит, сказала: „Мне у тебя умирать нельзя, тебя за меня тягать будут“. <…> В домике Анны Александровны матушка осталась до последнего дня. Мы ходили к ней туда опять с горестями, с заботами и не думали, что матушка совсем уйдет от нас. <…>

В день ее кончины, к вечеру, она спрашивала: „Где вы меня положите спать?“ Ей указали на кровать, где она спала в эти дни. Матушка ответила: „Нет, не здесь вы меня положите“. Слова блаженной исполнились. В эту ночь она скончалась, и ее положили на небольшую постель, а потом на стол.

Ночью с 21 на 22 февраля по церковному календарю (6 марта н. ст.) 1940 года нас разбудили: пришли от Анны Александровны сообщить, что матушка скончалась. <…> Мы все вскочили <…> и побежали. Вероятно, это было около часа ночи. Матушка лежала на узенькой небольшой постели. Ее уже обмыли и одели. О своем впечатлении я не буду говорить, для меня матушка была жива и есть, но вот Мария Алексеевна, врач, видевшая много умерших людей, сказала: „Таких покойников я еще не видала – это мощи“. Матушка лежала светлая, чудная, уснувшая вечным сном блаженных и праведных людей. При жизни она говорила: „Пойду домойки“, хотя у нее не было своего крова нигде, а теперь-то она ушла к себе домой.

До рассвета мы пробыли около матушки. В эти дни до погребения около Феоктисты Михайловны перебывало много народу. Читали Псалтирь и просто сидели около ее драгоценного тела. Хоронили в субботу, 9 марта 1940 года. С утра положили ее в небольшой белый гроб. Когда клали в гроб, я держала ножки и вспомнила матушкины слова: „Ты меня, мать, в гроб будешь класть“. День был солнечный. Матушкин гробик не поставили на сани, а так и несли на руках до самого кладбища. Провожающих было много, всем хотелось нести гроб…»

16 сентября 2009 года состоялось перенесение честных останков блаженной Феоктисты Михайловны с городского Левобережного кладбища Воронежа в некрополь Алексиево-Акатова женского монастыря. Комиссией по канонизации святых Воронежской митрополии готовятся материалы для прославления старицы в лике местночтимых Воронежских святых.

Подготовила Ксения МИРОНОВА

По материалам официального
сайта Воронежской епархии
(http://www.vob.ru) и других
интернет-ресурсов

Данная статья содержит: феоктиста воронежской молитва - информация взята со вcех уголков света, электронной сети и духовных людей.

Блаженная Феоктиста (Воронежская)

Блаженная Феоктиста (в миру Феоктиста Михайловна Шульгина) родилась, в многодетной семье казака в селе Оськино (под Новочеркасском). Смолоду блаженная Феоктиста любила страннствовать по святым местам. Странствовать она отправилась, как только получила паспорт, к этому времени умер ее отец. Из вопоминаний блаженной старицы Феоктисты: «Смолоду я босиком ходила 7 лет». Она ходила из Новочеркасска в Воронеж, из Воронежа в Задонск, побывала на Соловецком острове и в Киеве.).(По воспоминаниям Агнии Я. Лихоносовой)

Известно, что замуж Феоктиста вышла за морского офицера. После гибели мужа, он погиб во время Русско-Японской войны 1904–1905 годов, Феоктиста Михайловна взяла на себя подвиг юродства во Христе.

Из воспоминаний духовной дочери старицы Агнии Лихоносовой: «. матушка говорила, будто она неграмотная, а сама как-то называла латинские буквы на серебряных ложках. Матушка знала и все Евангелие, и всю церковную службу, а одна старая монахиня, у которой я, будучи в Новочеркасске, ночевала, сказала, что матушка знает такие церковные молитвы и песнопения, которые редко, иногда в году раз читаются и поются, и даже не все священники их знают. »

По рассказам современников у блаженной Феоктисты была особая внешность:« Она была низкого роста, худощавая, уставшая, с особыми чертами лица и добрейшими глазами».

Блаженная Феоктиста подвизалась в Воронеже в 1920–1930 годах. В Воронеже она жила в одной из келий Алексиево-Акатова монастыря, а после его закрытия (1931г.) ей приходилось скитаться по разным местам, часто проводить ночи под открытым небом. Многие жители Воронежа высоко почитали Феоктисту Михайловну за высоту и святость жизни и желали получить от нее наставления, однако были и недоброжелатели, ненавидевшие ее за обличения. Блаженная Феоктиста, со смирением переносившая все тягости выпавшие на её долю, терпела насмешки, не уклонялась от побоев, всегда молилась за своих обидчиков. За великое смирение и терпение подвижница и удостоилась даров Святого Духа – прозорливости и дара исцеления по молитве.

Первое время во время своих странствий Христа ради юродивая ходила босиком. Позже, надевала не на ту ногу большие ботинки, с разрезанными задниками, которые постоянно спадали, растирая ей ноги. Феоктиста Михайловна посещала Новочеркасск, села Воронежской области, Задонск. До Новочеркасска блаженная старица в последние годы жизни добиралась поездом, но в Задонск по-прежнему ходила пешком, еле передвигая ноги, выбирая подчас самую неистовую погоду. В пути она непрестанно молилась. И по городу и в дальних путешествиях ее обычно сопровождала какая-нибудь девушка.

Блаженная Феоктиста Михайловна была в духовной дружбе с архиепископом Воронежским Петром (священномучеником Петром (Зверевым, † 1929)), который искренне уважал подвижницу за высоту духовной жизни.

Осенью 1927 года архиепископ Петр прибыл на Соловки. В своих письмах с Соловецкого лагеря к своей воронежской пастве (архиепископ Петр был сослан в Соловки осенью 1927 г.) Владыка, неизменно просил молитв блаженной Феоктисты.

Выдержки из писем священномученика Петра: «4 марта 1928 года. За всех молюсь непрестанно, всех искренне желаю видеть. Не будем ослабевать духом в скорбях, будем жить надеждой на милосердие Божие. Попросите молитв Феоктисты Михайловны. »

«25 декабря 1928 года. Непрестанно молю Господа нашего, да хранит Он вас всех в правой вере, в мире, в здравии и благополучии и да благословит С воим небесным благословением. Я за ваши святые молитвы пока жив и здоров и на новом своем уединенном и пустынном местожительстве. Бодр духом, покоряюсь воле Господней, меня не оставляющей скорбями и испытаниями.. .Н е ослабевайте в молитвах и доброделании, да сподобимся все в свое время милости Господней. Поклон и просьбы о молитвах Феоктисты Михайловны. Предаю вас всех Господу и Его Пречистой Матери. С любовью о Господе грешный архиепископ Петр».

Протоиерей Митрофан Бучнев так отзывался о старице Феоктисте: «Эта раба Божия в меру Антония Великого». Оставшись без прихода (в Воронеже), отец Митрофан продолжал регулярно служить молебны, во время которых многим изливалось исцеление. По благословению Оптинских старцев, отец Митрофан окормлял общину девушек, собравшихся вокруг него, за неимением монастырей. К концу 20-х годов девушки были распределены по хуторам и благочестивым городским семействам, но связь сохранялась. Отправляясь в ссылку, из которой он уже не вернулся, отец Митрофан оставил свою общину под покров матушки Феоктисты.

Из воспоминаний Агнии Я. Лихоносовой: «Первые встречи мои с матушкой Феоктистой Михайловной относятся к 1928 году. Лето, больной сердцем батюшка (отец Митрофан) лежит в маленьком своем палисадничке на складной кровати. Он в белом холщовом подрясничке, как всегда бодрый духом. Около него на табуретке сидит матушка Феоктиста Михайловна и кормит его виноградом. Это маленькая сгорбленная старушечка, покрытая белым платком. Глаза у нее большие, голубые, и лицо в морщинках. Батюшку она очень любит и пришла проведать его. Батюшка отвечает ей такой же любовью. Он чтит ее и внушает глубокое уважение к ней всем своим домашним и окружающим его.

22 марта (по церковному календарю) 1930 года скончался наш батюшка. Мы осиротели, стали страшно одиноки душой, и вот тогда пришла к нам в дом матушка Феоктиста Михайловна.

Мы все привыкли к матушке и делились с ней всеми нашими горестями и радостями. Нина, как ребенок, непосредственно верила, что матушка всегда может помочь. У Нины болят зубы, она лежит и от боли плачет. Матушка у нас. Нина говорит: «Матушка, помолись, чтобы зубы скорее прошли». Матушка с большим трудом становится на колени перед образом, говоря: «Я помолюсь, помолюсь», и молится: «Спаси, Господи, Нинку, спаси, Господи, девчонку», – и, оборачивая свою седую головочку к Нине, так просто спрашивает ее: « Ну как, легче тебе?»; та сквозь слезы отвечает: «Легче».

Однажды Нина серьезно заболела с высокой температурой, а матушки не было. У соседей напротив нас болел ребенок, и к нему вызвали хорошего врача. Я попросила его зайти послушать Нину. Он, прослушав, сказал, что, очевидно, начинается воспаление легких. Прописал лекарство. После его ухода пришла матушка, мы ей все рассказали. Она осталась ночевать, обещала помолиться. Ночью Нина сильно стонала, и я слышала, что она громко молится своими словами. А матушка велела мне ночевать с нею в столовой, хотя сердце мое рвалось к Нине. Матушка спала мало. То и дело спустит ножки с кровати и сядет, потом встанет и скажет: «Я послужу», и ходит по комнате. Она молилась, и девочке нашей к утру стало лучше. Матушка ушла, а через день пришел тот же врач, послушал Нину и был очень удивлен: «Совсем непонятно: было воспаление легких, а сейчас ничего нет – никаких хрипов». Много-много раз помогала нам матушка своей молитвой.

В январе 1931 года я собиралась поступить на службу. Матушка незадолго до этого как-то пришла к нам, стала около окна и смотрела на проходившие мимо трамваи. «Я приставлена за трамвайчиками глядеть, как они бегают», – сказала она. Скоро после этого я поступила на работу в трамвайный парк статистиком по учету трамвайных пробегов. Тогда и вспомнила слова матушки.

В последние годы своей жизни матушка стала слабеть, приступы сильного кашля с мокротой не давали ей спать. Худенькая и сухонькая фигурка уменьшалась на глазах. А ходила, все ходила сама во всякую непогоду и в морозы. По-прежнему – пальто нараспашку, иногда позволит подвязать пальто пояском. В декабре 1939 года ей стало совсем уже худо. Придет к нам на несколько дней, полежит. Однажды матушка велела Поле проводить ее к Анне Александровне на Чижовку. На мой вопрос, зачем она уходит, сказала: «Мне у тебя умирать нельзя, тебя за меня тягать будут».. .П оля проводила ее, по дороге попросила кого-то подвезти матушку на санях-розвальнях. Поля рассказала нам, когда вернулась, что по пути матушка говорила о своей скорой кончине.

В домике Анны Александровны матушка осталась до последнего дня. Мы ходили к ней туда опять с горестями, с заботами и не думали, что матушка совсем уйдет от нас.

Мне говорили хозяйка дома и Настя – девушка отца Митрофана, что в день ее кончины, к вечеру, она спрашивала: «Где вы меня положите спать?» Ей указали на кровать, где она спала в эти дни. Матушка ответила: «Нет, не здесь вы меня положите. » Слова блаженной исполнились. В эту ночь она скончалась, и ее положили на небольшую постель, а потом на стол.

Ночью с 21 на 22 февраля по церковному календарю (6 марта н.ст.) 1940 года нас разбудили: пришли от Анны Александровны сообщить, что матушка только что скончалась. Мы все вскочили.. .В ероятно, это было около часа ночи. Матушка лежала на узенькой небольшой постели. Ее уже обмыли и одели.. .М ария Алексеевна, врач, видевшая много умерших людей, сказала: «Таких покойников я еще не видала – это мощи». Матушка лежала светлая, чудная, уснувшая вечным сном блаженных и праведных людей. До рассвета мы пробыли около матушки. В эти дни до погребения около Феоктисты Михайловны перебывало много народу. Читали Псалтирь и просто сидели около ее драгоценного тела. Хоронили в субботу, 9 марта 1940 года. С утра положили ее в небольшой белый гроб. Когда клали в гроб, я держала ножки и вспомнила матушкины слова: «Ты меня, мать, в гроб будешь класть с девчонкой», то есть с Ниной.

День был солнечный. Матушкин гробик не поставили на сани, а так и несли на руках до самого кладбища на Придаче. Провожающих было много, всем хотелось нести гроб».

В 1961 году останки блаженной были перенесены на новое кладбище «на баках». Перезахоронение осуществлял протоиерей Николай Овчинников (в схиме Нектарий), которому, когда он еще был врачом, матушка предсказала священство.

Блаженная мати Феоктиста, моли Бога о нас.

1.Житие блаженной Феоктисты

2.Житие священномученика Петра (Зверева), архиепископа Воронежского

Феоктиста воронежской молитва

Как разместить платную(важную.коммерческую) тему – ИНСТРУКЦИЯ ЗДЕСЬ!

Не в сети

О Блаженной Феоктисте (Воронежской) можно почитать здесь:

Молитва Блаженной Феоктисте Воронежской

В годы неверия Ты приняла подвиг молитвенный и как Блаженная сестра Твоя Ксения из града Петра именем другим назвалася для мира умерев. Прими духовное водительство над нами недостойными и в земных нуждах помоги нам преобресть терпение и смирение, противников прощение, преодолеть насмешки непонимания и неприятие человеческое. Соделай нас духовными детьми Своими, не ищущих путей легких и славы земной, но желающих душами своими войти во Обитель Отца Небесного со Христом Господом нашим, где и Ты пребываешь ныне и присно и во веки веков. Аминь.

И да сойдет Благодать Христа Бога нашего в души наши под сенью крыл Твоих, Ангела Небесного во плоти исповедуем Тебя и просим молитв чистых Твоих. Аминь.

Прославление Феоктисты Воронежской

Для славы суетной и бренной

Но дух Твой как Небес Магнит

Меня притянет во Вселенной

И человеческим устам

Теперь мы волю предоставим,

И Храм – из дел Твоих Святейший Храм

Мы над Воронежем поставим

Как Ты жила, молилась Ты,

И снег и бурю пересиля.

Черты, столь милые черты

Теперь узнает вся Россия.

Твои глаза, Твоя улыбка

Небесной чистой красоты,

И Материнские морщинки.

Сквозь душу мне все смотришь Ты

Сестер имеешь Ты Духовных,

Ничуть не меньше сотворив,

И от мирского так свободных-

Матроны, Ксении мотив.

И мудрость высшая Небес,

Твоя душа – что спелый колос,

С тобой из праха я воскрес.

Людей молящих вереницы

Уж потянулись. Помоги.

Страницы судеб, словно птицы

От зла и боли сохрани

Улыбка. Даже взгляд веселый,

Ты Любишь всех – так знаю я,

Твоя судьба мирским нам школа

И веры ясная стезя.

Блаженная Феоктиста Воронежская

Верующие Воронежа, где жила блаженная в 1920-30 годы, знали, что она подвизается в подвиге Христа ради юродства, а для мира она была просто дурочкой. Ходила она в холод, распахнув пальто, на ногах башмаки обязательно не на ту ногу, и сзади сделан разрез, чтобы они давили и при этом спадали. И все это при наличии ужасных шишек на ногах.

– Мать, дай-ка мне рубашечку.

Хозяйка пошла на кухню и сказала жившей в их доме няне, присматривавшей за детьми:

– Анна, достань из комода рубашку, только не давай полотновую.

И вернулась в спальню, где оставалась блаженная. Через несколько минут Анна принесла рубашку. Разворачивая ее, блаженная Феоктиста сказала:

– А что же не полотновую?

С тех пор и стала блаженная Феоктиста их навещать. Хозяин дома на нее за это сердился, из себя выходил – боялся за свое служебное начальственное положение. Хозяйка тоже стала за мужа бояться. А блаженная как нарочно приходила через парадный вход, а дом между тем стоял на центральной улице. Хозяйка старалась ее скорей провести, чтобы ее меньше видели, а она встанет на пороге и не проходит и двери настежь раскроет. Хозяйка ей:

– Матушка, скорей проходите.

– Нет, мне здесь лучшенько, я здесь воздухом подышу.

Все испытывала терпение. Хозяина дома называла “дядя хороший”, их сына – “парнишкой”, одну из дочерей – “сестрой”, хозяйку в добром настроении – “мать”, а если разбушуется, что с ней частенько бывало, то называла – “плёха”. Так долго продолжалось. И вдруг блаженная стала вести себя как-то странно и однажды приходит печальная и говорит хозяйке:

– Мать, а ты все одна.

– Как, матушка, одна? Сейчас Дмитрий с работы придет.

– Нет, мать, одна, нет его с тобой.

Вскоре хозяина арестовали. Было это в тридцатые годы. Обвинили его в каком-то вредительстве и назвали предводителем будто бы готовившегося вооруженного восстания. Приговорили к десяти годам лагеря с конфискацией имущества. Сотрудники ОГПУ пришли к ним в дом и составили опись всех вещей. И остались дети с матерью, домработницей и няней. Хозяйка дома до этого не работала, а попробовала устроиться на работу – нигде не принимают – “жена врага народа”. А время подошло тяжелое: по сто пятьдесят граммов хлеба на иждивенца давали. Наверное бы и пропали они, если бы блаженная не стала им усердно помогать. До ареста главы семьи только одну из дочерей кормила, и то сладким. А тут стала разные фокусы выделывать, чтобы не подумали, что она вполне разумный человек. То уходя от них деньги под подушкой оставит, и хозяйка, перестилая постель, их найдет. И ждет следующего посещения блаженной.

– Матушка, вы деньги под подушкой забыли.

– Тю, что ты врешь, ничего я не забывала, это твои деньги.

Следующий раз то же самое.

– Матушка, что же мне делать с этими деньгами?

– Трать их, вот что.

А нужда все сильней прижимала – детей-то четверо было. Вот хозяйка их и потратит. Иной раз блаженная позовет няню и скажет: “Анна, птичку хочу”. Это значит лапшу с курицей. Одевается Аннушка и вскоре возвращается с курицей, купленной на деньги блаженной. Через час уже и лапша готова.

– Нет, я не хочу, я пойду.

И уйдет, а семье еды на два дня. Надо сказать, что блаженная почти ничего не ела, а на те деньги, что ей давали, она опекала многие семьи.

Вещи хозяев были властями описаны, и уже у всех, кто проходил по тому же делу, имущество конфисковали. И к ним приехали забирать вещи. А перед этим блаженная сказала, что их вещи не заберут, и они как-то немного надеялись. Но вот приехали за вещами. Подъехали две грузовые машины, вошли два человека с описью и стали проверять – всё ли на месте. Вошли шестеро грузчиков и, прислонясь к стене, стали ожидать распоряжений. “Эх, матушка, а ты-то обещала оставить нам вещи”, – в горести подумали все домашние почти в одно время. Но вот двое с описью стали о чем-то говорить между собой. Затем один из них сел в машину и уехал. Через час он вернулся и что-то сказал оставшемуся; тот недоуменно пожал плечами и сказал грузчикам: “Пошли, ребята”. Хозяйке ни слова. С тем и уехали. Ждали они их день, другой, да так все имущество и осталось у них.

Прошло некоторое время, а нужда все злее становится.

– Матушка, можно вещи продавать?

Так прошел год. Вдруг блаженная стала вести себя опять как-то странно. Приходит к ним и все спрашивает:

– Мать, а твой-то приехал?

– Нет, матушка, кто ж отпустит заключенного? Ему десять лет дали.

– Ой, мать, врешь – он приехал. Наверно, ты его под кровать спрятала?

И начнет под кровати заглядывать. Так она себя вела некоторое время. Наконец хозяйка ее спросила:

– Матушка, скажи мне прямо, что это значит?

И блаженная тогда разумно и спокойно ответила:

– Приедет, мать, он на побывку приедет.

А какая может быть побывка у заключенного? Но вот получают они телеграмму: “Буду проездом”. И приезжает отец. Он приехал с охранником и прожил у них три дня. Оказывается, его послали в Киев для отбора породистых свиней, и он упросил охранника заехать домой.

В это время к ним постоянно ходила приятельница хозяйки Агния Яковлевна со своей дочкой Ниной, и дети играли вместе. Сын хозяйки был старше Нины на шесть лет. Блаженная Феоктиста бывало говорила:

– Мать, мы парнишку-то на Нинке женим.

– Да вы что, матушка, – ведь Нине-то еще восемь лет.

Вскоре эти семьи расстались. Пришлось хозяйке с детьми уехать в Казахстан, а потом в Сибирь. Сын жил отдельно от них в другом городе и учился в институте. Вскоре он женился; брак был нецерковный, поскольку родители жены были неверующими. Началась война, он был призван на фронт. После окончания войны, возвращаясь домой в начале 1946 года, он проездом остановился у сестры в Москве. От нее он узнал, что их вторая няня, Евдокия, теперь тоже живет здесь. Они ее навестили и у нее встретили Агнию Яковлевну, которая после долгих мытарств в эвакуации жила со своим слепым мужем и дочерью Ниной в Москве. Она пригласила их к себе в гости. Так благословленные блаженной жених и невеста встретились через восемнадцать лет и полюбили друг друга. Нине было тогда двадцать шесть лет. Он оформил развод с женой, и они с Ниной обвенчались.

Прошло уже три года со дня ареста Дмитрия. Неожиданно его жена Евгения Павловна встретила Ф. Г. Смидовича, который был хорошо знаком с ее мужем. Он дал ей записку к своему брату П. Г. Смидовичу, заместителю Председателя ВЦИКа Калинина. Она поехала к нему в Москву, и благодаря этим хлопотам ее муж был освобожден.

В Центральной России был голод, Дмитрий остался работать в управлении Карагандинских лагерей вольнонаемным, и семья решила выехать к нему. А где взять денег? И тут-то блаженная сказала:

– Вот теперь продавайте вещи.

Обычно блаженная представлялась дурочкой. Часто бранилась. Бывало, она с башмаком в руках бегала за хозяйкой и кричала: “Плёха”. А в добром настроении начинала хлопать в ладоши, припевать и говорить детям: “Девки, танцуйте”. И тут же сама сочиняла стихи и читала, и очень складно. Подруга хозяйки, Агния Яковлевна, очень образованная женщина, много раз говорила: “Поверьте, Евгения Павловна, матушка Феоктиста в совершенстве владеет французским языком, это видно по оборотам ее речи”.

Одним из подвигов блаженной было “ходить по дорогам”. Из Воронежа она часто ходила в Задонск. И все пешком. Ботинки надеты обязательно не на ту ногу, сзади разрезаны, чтобы хлопать и натирать кровавые мозоли. Шуба расстегнута, чтобы мерзнуть. По дороге она всегда и беспрестанно молилась. Ее почти постоянно сопровождали в путешествиях Анна, которую она звала “красноноска-водовозка” за ее красный нос, или Анна Васильевна – “белая”, как ее называла блаженная. У Анны Васильевны было высшее образование, но из послушания она отказалась от всех благ и терпела все чудачества блаженной. Феоктиста Михайловна ее предупреждала: “Со мной ничего не бойся”. Но как было не бояться в таком, например, случае. Идет Анна Васильевна с блаженной и попадается им на пути милиционер. “Ну, – думает Анна Васильевна, – сейчас он спросит паспорт, а его у меня нет. Да тут еще иду с такой, как матушка. Хорошо еще, что она не знает, что у меня паспорта нет, а то бы сейчас выложила”. А блаженная тут как тут, и говорит милиционеру:

– Служивый, забери эту девку, у нее паспорта нет.

Анна Васильевна так и обмерла. Милиционер к ней:

“Не помню, что уж я ему тут несла, – рассказывала Анна Васильевна, – но дело молитвами блаженной как-то обошлось”.

Однажды шли они полем, никого кругом нет. Только стадо коров и бык очень грозный. Анна Васильевна попросила блаженную:

– Матушка, давай обойдем стадо, я боюсь быка.

– Тю, – говорит блаженная, – а ты не бойся.

И пошла прямо на быка. А он загудел и бросился на Анну Васильевну. Закрыла она глаза и приготовилась к смерти. И вдруг слышит – зовет ее блаженная:

– Девка, да ты чего там?

Глянула Анна Васильевна, а бык в сторону отошел.

– Простите, матушка, больше не буду бояться, – сказала она.

Блаженную во всех селениях вокруг Воронежа знали. Проходили они через одно село. Анна Васильевна предложила блаженной зайти переночевать к знакомым в избу, тем более что идти оставалось недалеко. Но блаженная решила иначе. Уже по темноте она пошла в другую сторону, и они сделали большой крюк, прежде чем остановились перед избой, хозяева которой им были незнакомы.

“Ну, – подумала Анна Васильевна, – наверное, здесь что-то случилось, раз матушка сюда спешит”. И правда, только они вошли, как хозяйка бросилась с плачем к блаженной и поведала свою печаль. Ее муж уехал, и от него давно не было никаких известий. Наверное, где-то погиб. И блаженная разумно, как бывало всегда в таких случаях, начала успокаивать женщину.

– Жив, жив, к Пасхе придет.

Через год они проходили через то же село. Анна Васильевна стала уговаривать Феоктисту Михайловну зайти к женщине. Уж очень ей хотелось узнать, правду ли сказала тогда блаженная. Но та ни в какую не соглашалась. Анна Васильевна все равно побежала в тот дом и застала хозяйку. “Слава Богу, матушка правду сказала. Как раз к Пасхе приехал”, – сказала она.

В Воронеже блаженная Феоктиста жила в одной из келий Алексеевского монастыря, а после его закрытия в 1931 году скиталась, часто проводя ночи под открытым небом.

Некоторые люди ненавидели блаженную за то, что она обличала их в злодеяниях и грехах, и за это били юродивую и насмехались над ней. Блаженная Феоктиста смиренно терпела поругания и молилась за своих обидчиков. Проводя подвижническую жизнь, она стяжала дар прозорливости. Православные жители Воронежа почитали блаженную за подвиг и святость жизни. Ее почитали как великую подвижницу архиепископ Петр (Зверев), священник Иоанн Стеблин-Каменский и многие другие священники и верующие Воронежа, которые часто прибегали к ее молитвенной помощи.

Господь открыл блаженной день ее кончины. Подвижница, готовясь ко дню преставления, увеличила свои труды. Незадолго до своей кончины, последовавшей 22 февраля 1940 года, Феоктиста Михайловна, облаченная в белые одежды, вошла на территорию одного из закрытых монастырей Воронежа, где и скончалась.

Похоронена блаженная матушка Феоктиста Михайловна на левобережном кладбище, в районе «Баки», на участке № 3, в шестом ряду.

на старом никрополе Свято-Алексеева Акатова женского монастыря Воронеж

), подвижница, Христа ради юродивая .

К концу ее земной жизни врачи определили у Феоктисты Михайловны чахотку и недоумевали, как можно жить со сгнившими легкими. В году блаженной стало совсем плохо. Она отлеживалась по два-три дня в тех домах, которые обычно посещала. Время кончины было ей открыто заранее. Однажды на ночь глядя, несмотря на большую слабость, она покинула дом Агнии Яковлевны Лихоносовой, у которой лежала из-за болезни. На протесты хозяйки ответила: "Мне у тебя умирать нельзя, тебя за меня тягать будут ." Матушка оставалась до смерти в одном из домов на Чижовке. В вечер перед кончиной блаженная спросила хозяйку: "Где вы меня положите сегодня спать ?" Ей указали обычную кровать. "Нет, не здесь вы меня сегодня положите ." Так и случилось. В 10 часов вечера в тот день, в среду 6 марта года, она преставилась. Все, кому была дорога матушка, были в ту же ночь оповещены. Похоронили ее в субботу, 9 марта, на придаченском кладбище.

Блаженная Феоктиста (Воронежская)

(1855-1940 гг.)

Блаженная Феоктиста (в миру Феоктиста Михайловна Шульгина) родилась, в многодетной семье казака в селе Оськино (под Новочеркасском). Смолоду блаженная Феоктиста любила страннствовать по святым местам. Странствовать она отправилась, как только получила паспорт, к этому времени умер ее отец. Из вопоминаний блаженной старицы Феоктисты: «Смолоду я босиком ходила 7 лет». Она ходила из Новочеркасска в Воронеж, из Воронежа в Задонск , побывала на Соловецком острове и в Киеве...).(По воспоминаниям Агнии Я. Лихоносовой)

Из воспоминаний духовной дочери старицы Агнии Лихоносовой: «... матушка говорила, будто она неграмотная, а сама как-то называла латинские буквы на серебряных ложках. Матушка знала и все Евангелие, и всю церковную службу, а одна старая монахиня, у которой я, будучи в Новочеркасске, ночевала, сказала, что матушка знает такие церковные молитвы и песнопения, которые редко, иногда в году раз читаются и поются, и даже не все священники их знают...»

Блаженная Феоктиста подвизалась в Воронеже в 1920–1930 годах. В Воронеже она жила в одной из келий Алексиево-Акатова монастыря, а после его закрытия (1931г.) ей приходилось скитаться по разным местам, часто проводить ночи под открытым небом. Многие жители Воронежа высоко почитали Феоктисту Михайловну за высоту и святость жизни и желали получить от нее наставления, однако были и недоброжелатели, ненавидевшие ее за обличения. Блаженная Феоктиста, со смирением переносившая все тягости выпавшие на её долю, терпела насмешки, не уклонялась от побоев, всегда молилась за своих обидчиков. За великое смирение и терпение подвижница и удостоилась даров Святого Духа - прозорливости и дара исцеления по молитве.

Выдержки из писем священномученика Петра: «4 марта 1928 года... За всех молюсь непрестанно, всех искренне желаю видеть. Не будем ослабевать духом в скорбях, будем жить надеждой на милосердие Божие. Попросите молитв Феоктисты Михайловны...»

«25 декабря 1928 года...Непрестанно молю Господа нашего, да хранит Он вас всех в правой вере, в мире, в здравии и благополучии и да благословит С воим небесным благословением... Я за ваши святые молитвы пока жив и здоров и на новом своем уединенном и пустынном местожительстве. Бодр духом, покоряюсь воле Господней, меня не оставляющей скорбями и испытаниями...Н е ослабевайте в молитвах и доброделании, да сподобимся все в свое время милости Господней. Поклон и просьбы о молитвах Феоктисты Михайловны. Предаю вас всех Господу и Его Пречистой Матери. С любовью о Господе грешный архиепископ Петр».

Из воспоминаний Агнии Я. Лихоносовой: «Первые встречи мои с матушкой Феоктистой Михайловной относятся к 1928 году.... Лето, больной сердцем батюшка (отец Митрофан) лежит в маленьком своем палисадничке на складной кровати. Он в белом холщовом подрясничке, как всегда бодрый духом. Около него на табуретке сидит матушка Феоктиста Михайловна и кормит его виноградом. Это маленькая сгорбленная старушечка, покрытая белым платком. Глаза у нее большие, голубые, и лицо в морщинках. Батюшку она очень любит и пришла проведать его. Батюшка отвечает ей такой же любовью. Он чтит ее и внушает глубокое уважение к ней всем своим домашним и окружающим его...

22 марта (по церковному календарю) 1930 года скончался наш батюшка... Мы осиротели, стали страшно одиноки душой, и вот тогда пришла к нам в дом матушка Феоктиста Михайловна...

Мы все привыкли к матушке и делились с ней всеми нашими горестями и радостями. Нина, как ребенок, непосредственно верила, что матушка всегда может помочь. У Нины болят зубы, она лежит и от боли плачет. Матушка у нас. Нина говорит: «Матушка, помолись, чтобы зубы скорее прошли». Матушка с большим трудом становится на колени перед образом, говоря: «Я помолюсь, помолюсь», и молится: «Спаси, Господи, Нинку, спаси, Господи, девчонку», – и, оборачивая свою седую головочку к Нине, так просто спрашивает ее: «Ну как, легче тебе?»; та сквозь слезы отвечает: «Легче».

В январе 1931 года я собиралась поступить на службу. Матушка незадолго до этого как-то пришла к нам, стала около окна и смотрела на проходившие мимо трамваи. «Я приставлена за трамвайчиками глядеть , как они бегают», – сказала она. Скоро после этого я поступила на работу в трамвайный парк статистиком по учету трамвайных пробегов. Тогда и вспомнила слова матушки...

В последние годы своей жизни матушка стала слабеть, приступы сильного кашля с мокротой не давали ей спать. Худенькая и сухонькая фигурка уменьшалась на глазах. А ходила, все ходила сама во всякую непогоду и в морозы. По-прежнему – пальто нараспашку, иногда позволит подвязать пальто пояском. В декабре 1939 года ей стало совсем уже худо. Придет к нам на несколько дней, полежит. Однажды матушка велела Поле проводить ее к Анне Александровне на Чижовку. На мой вопрос, зачем она уходит, сказала: «Мне у тебя умирать нельзя, тебя за меня тягать будут»...П оля проводила ее, по дороге попросила кого-то подвезти матушку на санях-розвальнях. Поля рассказала нам, когда вернулась, что по пути матушка говорила о своей скорой кончине.

В домике Анны Александровны матушка осталась до последнего дня. Мы ходили к ней туда опять с горестями, с заботами и не думали, что матушка совсем уйдет от нас...

Мне говорили хозяйка дома и Настя – девушка отца Митрофана, что в день ее кончины, к вечеру, она спрашивала: «Где вы меня положите спать?» Ей указали на кровать, где она спала в эти дни. Матушка ответила: «Нет, не здесь вы меня положите...» Слова блаженной исполнились. В эту ночь она скончалась, и ее положили на небольшую постель, а потом на стол.

Ночью с 21 на 22 февраля по церковному календарю (6 марта н.ст.) 1940 года нас разбудили: пришли от Анны Александровны сообщить, что матушка только что скончалась. Мы все вскочили...В ероятно, это было около часа ночи. Матушка лежала на узенькой небольшой постели. Ее уже обмыли и одели...М ария Алексеевна, врач, видевшая много умерших людей, сказала: «Таких покойников я еще не видала – это мощи». Матушка лежала светлая, чудная, уснувшая вечным сном блаженных и праведных людей... До рассвета мы пробыли около матушки. В эти дни до погребения около Феоктисты Михайловны перебывало много народу. Читали Псалтирь и просто сидели около ее драгоценного тела. Хоронили в субботу, 9 марта 1940 года. С утра положили ее в небольшой белый гроб. Когда клали в гроб, я держала ножки и вспомнила матушкины слова: «Ты меня, мать, в гроб будешь класть с девчонкой», то есть с Ниной.

День был солнечный. Матушкин гробик не поставили на сани, а так и несли на руках до самого кладбища на Придаче. Провожающих было много, всем хотелось нести гроб»...