Введение

Глава 1. Симон Азарьин - книжник и писатель

1.1 Значение агиографического жанра в древнерусской литературе

2 Характеристика жизни и деятельности Симона Азарьина

Глава 2. Литературоведческий анализ «Жития преподобного Сергия Радонежского» Симона Азарьина

2.Особенноститекста «Жития преподобного Сергия Радонежского» творения Симона Азарьина

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Актуальность темы . Троице-Сергиева лавра с момента ее основания преподобным Сергием Радонежским и до настоящих времен является главным духовным центром Православного Русского государства. Имя и дела преподобного Сергия и сегодня заставляют исследователей обращаться к изучению его духовного наследия.

В 2014 г. Россия отметила 700-летие Сергия Радонежского. Не только на церковном, но и на государственном уровне активно велась работа по подготовке празднования юбилея святого подвижника и молитвенника, игумена Земли Русской. Основным источником сведений о жизни и подвиге преподобного является его «Житие», составленное в 1406-1419 гг. Епифанием Премудрым, и переработанное Пахомием Сербом во второй четверти XV в. В XVII в. «Житие» дополнил и переработал в соответствии с веяниями и требованиями времени Симон Азарьин, чье имя, к сожалению, редко упоминается.

Симон Азарьин оставил заметный след в истории и культуре России XVII века. Слуга княжны Мстиславской, Савва Азарьин пришел в Троице- Сергиеву Лавру, чтобы излечиться от болезни, и был исцелен Архимандритом Дионисием. После этого в 1624 г. Савва был пострижен в монахи с именем Симон. Он остался в монастыре и шесть лет был келейником преподобного Дионисия.

Волею судеб Симон Азарьин с 1630 по 1634 гг. состоял Строителем в приписном к Троице-Сергиевой Лавре Алатырском мужском монастыре. В 1764 г. наш монастырь стал снова самостоятельным, но связь с Троице- Сергиевой Лаврой до сих пор оставляет свой след в глубоком почитании Святой Троицы и преподобного Сергия Радонежского.

После возвращения из Алатыря, в 1634 г. Симон Азарьин стал Казначеем, а спустя двенадцать лет Келарем до1654 г. в Троице-Сергиевом монастыре. Лицо духовное и крупный деятель православной церкви он имел непосредственное отношение к комплектованию ризничного собрания и библиотеки монастыря. По личным вкладам в монастырь прослеживаются художественные интересы и деятельность Симона Азарьина, направленные на увеличение и сохранение монастырского собрания художественных ценностей. Они воспринимаются, как продолжение деятельности Архимандрита этого монастыря Дионисия, образ которого для Симона был идеалом.

Около 1640 г. он принялся за собирание и списывание рукописей, касающихся посмертных чудес Преподобного Сергия Радонежского, число которых было довольно значительно. Затем по поручению царя Алексея Михайловича подготовил к печати «Житие преподобного Сергия», первоначально составленное Епифанием Премудрым, известным книжником начала XV в., иноком Троице-Сергиевой Лавры и учеником Преподобного Сергия. «Житие» также дополнялось Пахомием Логофетом, афонским монахом, жившим в Троице-Сергиевом монастыре с 1440 по 1459 гг. и создавшего новую редакцию Жития вскоре после канонизации Преподобного Сергия, состоявшейся в 1452 г. Симон Азарьин создал свою редакцию Жития Преподобного Сергия, подновив его слог и прибавив 35 глав с рассказами о чудесах, совершенных в XV-XVII вв. «Житие» было напечатано в 1647 г., но печатники поместили в нём далеко не все дополнения Симона Азарьина. В 1653 г. он восстановил первоначальный вид своего «Сказания о чудесах» и прибавил к нему обширное «Предисловие», в котором изложил свои мысли о значении Сергиевой обители и сделал несколько любопытных замечаний относительно истории «Жития» и её основателя.

Кроме Жития Преподобного Сергия Симон создал Житие преподобного Дионисия и канон ему, закончив работу в 1654 г. Им также написана «Повесть о разорении московского государства и всея Российския земли» и «каноны» митрополитам Петру, Алексию и Ионе.

Исследователи отмечают, что Симон Азарьин, как биограф, стоит значительно выше современных ему писателей; весьма начитанный, он критически относился к источникам, помещал в приложениях некоторые документы; его изложение отличается правильностью и ясностью, хотя и не свободно от тогдашней витиеватости.

Новизна исследования . Несмотря на довольно широкий круг сочинений, составленных Симоном Азарьиным и при его участии, вопросы исследования письменного наследия - книжника и писателя, изучения принципов его работы с авторским текстом до сих пор в историографии не ставились.

Степень изученности темы . Проблема методов работы древнерусского автора - одна из ведущих в литературоведческих исследованиях (М.И. Сухомлинов, В.В. Виноградов, Д.С. Лихачев, В.М. Живов и др.), которая ставится и рассматривается на примере творчества конкретных писателей и книжников Древней Руси (И.П. Еремин, Н.В. Понырко, Е.Л. Конявская и др.); при исследовании творчества писателей и книжников «переходного» XVII в. (Н.С. Демкова, А.М. Панченко, Е.К. Ромодановская, Н.М. Герасимова, Л.И. Сазонова, Л.В. Титова, М.А. Федотова, О.С. Сапожникова, Т.В. Панич, А.В. Шунков и др.). Многие современники Симона Азарьина, книжники и писатели XVII в., давно привлекают внимание литературоведов. Достаточно полно исследована литературная и книжная деятельность идеологов раннего старообрядчества - протопопа Аввакума, дьякона Федора; монастырских книжников и царя Алексея Михайловича; патриархов Иосифа и Иоакима, архиереев Афанасия Холмогорского, Димитрия Ростовского, сибирских - Нектария и Симеона, грекофилов - писателей патриаршего круга и их идейных противников - «западников». На этом фоне историческая фигура Симона Азарьина - «белое пятно». Именно поэтому проблему творчества его, работавшего в условиях взаимодействия традиции и новизны, в период зарождения новой культурной модели внутри традиционной культуры необходимо исследовать на примере литературно-публицистического.

В историографии о Симоне Азарьине написано мало работ. Они представлены разделами книг и единичными статьями. В 1975 г. Н.М. Уварова защитила кандидатскую диссертацию «Симон Азарьин как писатель середины XVII века».

Источниковая база исследования . Материалами исследования является рукописный источник: «Житие пр. Сергия Радонежского».

К анализу привлечены и рукописные труды книжников XVII-XVIII веков, составивших свои сочинения на основе авторских текстов Симона Азарьина.

Кроме того, для выявления литературных подобий и образцов, на которые ориентировался Симон Азарьин, особенностей его литературной деятельности на фоне конфликта традиционных и новаторских тенденций в литературе «переходной» поры были привлечены сочинения русских публицистов, писателей и книжников XVI-XVII веков (Иосифа Волоцкого, патриархов Иосифа и Иоакима), византийских писателей (Григория Синаита, аввы Дорофея, епископа Фессалоникийского Симеона) и отцов Церкви (Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова).

Разноречивые оценки творчества Симона Азарьина специалистами разных областей гуманитарного знания являются важным аргументом в пользу необходимости не только комплексного изучения его сочинений филологами с использованием опыта других исследователей, что и показано в дипломной работе, но и самого Симона Азарьина как автора, имевшего свой стиль и технику письма.

В переходный от культуры средневековья к культуре Нового времени - XVII век - трансформируется литературная система. Однако по своему типу русская культура XVII века оставалась средневековой, и это обстоятельство способствовало усилению конфликта традиции и новизны. Традиционные тексты, как и раньше, определяли литературные и культурные нормы, служили основным литературным образцом. Русские книжники и писатели продолжали работать в русле «субстанционального» подхода к тексту (в отличие от «релятивистского»), когда целью становилось стремление к архетипу через максимальное воспроизведение источника и доказательство подобия (Р. Пиккио, В.В. Калугин). Но новое отношение к тексту, книге, авторству, образованности и просвещенности зародилось, как известно, внутри традиционализма; ярко проявившись в практике справщиков московского Печатного двора (А.С. Демин), оно не могло не оказать влияние на литературно-публицистическую деятельность Симона Азарьина.

Актуальность темы обусловлена малой изученностью литературного наследия Симона Азарьина, в состав которого входит большое количество разных по содержанию и жанрам сочинений. Литературная и книжная деятельность Симона Азарьина во многом определялась жизненными обстоятельствами, его статусом и обязанностями.

Предметом исследования является выявление способов освоения древнерусской литературной традиции Симоном Азарьиным, автором середины - второй половины XVII в., и определение особенностей его творчества в контексте «переходного» периода.

Объектом исследования является «Житие преподобного Сергия Радонежского».

Целью исследования является определение принципов литературной деятельности Симона Азарьина, как создателя «Житие пр. Сергия Радонежского». Достижение поставленной цели основано на постановке и решении следующих конкретных задач:

1.Определено место литературной деятельности Симона Азарьина в византийско-русской традиции жанра:

2.Изучены духовно-назидательные компоненты произведения как памятника литературы середины-второй половины XVII века:

3.После изучения деятельности Симона Азарьина в контексте литературного процесса XVII века дана оценка его литературной деятельности.

Методологической базой изучения истории текстов Симона Азарьина, источников, принципов работы автора стали существующие исследования источниковедческого характера, книжности и русской средневековой литературы, концепции по поэтике древнерусской литературы, проблемам текста.

Методы исследования . В основу изучения письменного наследия Симона Азарьина положен системный подход, который предполагает исследование его сочинений как органическое целое. Методологическую основу системного подхода составляет семантическая связь классических методов изучения рукописных памятников древнерусской письменности: археографический, сравнительно-исторический, текстологический, структурного анализа, историко-типологический, историко-литературный. Применение системного подхода в исследовании дает представление о творчестве Симона Азарьина.

Практическая значимость обусловлена значимостью изучения истории российского государства и необходимостью изучения особенностей развития традиций русской литературы в XVII в. Материалы выпускной квалификационной работы могут быть использованы при подготовке к проведению уроков по истории России в общеобразовательной школе, в работе исторических кружков, школьных факультативов.

Апробация результатов исследования. Основные положения выпускной квалификационной работы прошли апробацию на предзащите выпускных квалификационных работ, проведенной на кафедре истории России.

Структура работы. Выпускная квалификационная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы.

Глава 1. Симон Азарьин - книжник и писатель

1.1 Значение агиографического жанра в древнерусской литературе

Агиографическая литература занимает особое место в духовной культуре русского народа, и многое объясняет в высших достижениях светских форм русской культуры, отмеченных исключительной напряженностью духовных исканий и устремленностью к нравственному идеалу человека. В свое время Д. Ростовский так писал в книге о святых Древней Руси: «В русских святых мы чтим не только небесных покровителей святой и грешной России: в них мы ищем откровения нашего собственного пути. Верим, что каждый народ имеет собственное религиозное призвание, и, конечно, полнее оно осуществляется его религиозными гениями. Здесь путь для всех, отмеченный вехами героического подвижничества немногих. Их идеал веками питал народную жизнь; у их огня вся Русь зажигала свои лампадки». В этих словах наиболее ярко определена роль святых в духовной жизни Руси.

Русская агиография насчитывает сотни и тысячи житий. Это огромная литература о лучших людях, просветленных верою и избравших себе образцом для подражания жизнь Христа, об их жизненном подвиге, об их святости, о том идеальном мире, которому они учили и который существовал и для составителей житий и для их читателей и слушателей, и, следовательно, о духовных устремлениях самих этих людей. Жития русских святых - это энциклопедия святости.

Учение о святости демонстрирует преодоление противостояния вещественного и духовного, тварного и нетварного, смертного и бессмертного в аскетическом подвиге святого. Святые являются одновременно тварными существами, как и все земные люди, и приобщенными через Благодать к нетварному Божеству. Благодать осуществляется через проникновение Божественных энергий в человеческую природу. В результате этого проникновения и возникает святость. (Божественными энергиями оказывается пронизана и плоть святых, они спасаются телесно, поэтому возможно поклонение мощам. Божественными энергиями пронизаны и образы святых, отсюда почитание икон святых). Главная категория православного богословия - обожение. Причем это одновременно и фундаментальное богословское понятие и практический предмет, искомый результат всех аскетических подвигов.

Жития как самый распространенный в средневековой литературе жанр давно привлекают внимание исследователей. Еще В.О. Ключевский в XIX веке в работе «Древнерусские жития святых как исторический источник», с одной стороны, сформулировал подход к житийным текстам как своеобразному отражению реальных событий русской истории, что породило значительную исследовательскую традицию, а с другой, в результате своих изысканий выдающийся историк пришел к парадоксальному выводу: в житиях почти нет исторических фактов. Жития отличаются от биографий Нового времени как икона отличается от портрета. При этом исследователь подчеркнул, что жития русских святых представляют нам уникальные сведения об «участии «нравственной силы» в расчищении места для истории русского народа». Таким образом, была впервые сформулирована задача иного подхода к изучению житийных текстов как текстов, свидетельствующих о «нравственной силе» русского народа.

Много занимались изучением житий русских святых литературоведы. Классической работой по рассмотрению структуры житийного жанрового канона до сих пор остается исследование Хр. Лопарева. Особый период в изучении житийного жанра связан с Отделом древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом). Именно здесь были определены основные подходы и принципы в изучении «агиографического» стиля Древней Руси. Обратим внимание, как в 1974 году В.П. Адрианова-Перетц формулировала задачи изучения произведений религиозной литературы: «В ряду актуальных задач, стоящих перед литературоведением, анализ способов изображения действительности в разнообразных жанрах религиозной литературы должен занять весьма значительное место». Выдающийся ученый-медиевист в обстановке идеологического давления писала: «Само представление наше о кругозоре древнерусского писателя (и читателя) останется односторонним, если мы не будем учитывать и те идейно-художественные впечатления, какие он получал от жанров, облеченных в религиозную форму». И далее соглашаясь с И.П. Ереминым в определении собственно литературы как искусства «поэзии идеального преображения жизни», В.П. Адрианова-Перетц отмечает необходимость отражать и «правду жизни», которая проступает в схематичном изображении обобщенного идеального образа, накапливать наблюдения «над теми элементами религиозных жанров, которые способствовали росту самого литературного мастерства, воспитывали интерес к проникновению во внутренний мир человека, к изображению его поведения не только в моменты совершения героических подвигов, но и в условиях будничной, повседневной жизни». В связи с этим особое значение имеет изучение агиографии. В.П. Адианова-Перетц в названной статье в определенном смысле подводила итог тому, что уже было сделано к этому времени «древниками» и формулировала задание будущим поколениям исследователей древнерусской литературы. Так, ею были выделены работы И.П. Еремина и Д.С. Лихачева, В.В. Виноградова.

В статье 1949 года «Киевская летопись как памятник литературы» И.П. Еремин так представил летописную характеристику князя в агиографическом стиле XII века: «...новый агиографически просветленный образ идеального князя, блистающего всеми возможными христианскими, даже специально монашескими добродетелями». По мнению исследователя, автор летописной повести стремился «устранить все черты его (князя) индивидуального характера: только освобожденный от всего «временного», всего «частного» и «случайного», человек мог стать героем агиографического повествования - обобщенным воплощением добра или зла, «злодейства» или «святости». В этом ученый видит стремление летописца свести все многообразие действительности к некоему «абстрактному идеалу», каким являлся в советское время идеал христианский. Но важно, что в этих работах агиографический стиль уже наделялся идеальной природой, здесь формировалась «норма», вырабатывались определенные приемы представления этой нормы жизни правоверного христианина - «умилительная чувствительность», «цветистая, патетическая фразеология», панегиризм и лиризм. Этот агиографический идеал, по мнению В.П. Адриановой-Перетц, был перенесен на русскую почву уже в готовом виде через переводную религиозно-дидактическую литературу, житийные образы византийских подвижников.

Д.С. Лихачев в монографии 1958 г. «Человек в литературе Древней Руси» сделал попытку «рассмотреть художественное видение человека в древнерусской литературе и художественные методы его изображения». Этот акцент на художественности древнерусской литературы не случаен.

Четкое объяснение этому мы находим в статье редакционной коллегии к юбилейному тому Трудов отдела древнерусской литературы, посвященному 90-летию академика Д.С. Лихачева. Когда новая власть «не шутя повела наступление на старые культурные традиции, на христианство и другие верования, а вместе с ними - на независимую науку, как если бы именно она служила опорой «религиозному невежеству» академик А.С. Орлов указал спасительный путь, который давал легальное прикрытие историко-филологическим исследованиям. Это был путь эстетической критики». Так возникла идея метода литературного анализа древнерусских текстов, широко распространенного до сегодняшнего дня в медиевистике.

В те же годы были отмечены и языковые особенности агиографии, которая основывалась на церковнославянском языке. В.В. Виноградов писал:

«Этот стиль целиком базируется на системе церковнославянского языка и вместе с тем связан со строго определенными книжно-славянскими формулами изображения действий и переживаний человека, с церковно-книжными приемами изображения внутренней сущности представителя той или иной религиозно-моральной категории лица, его внешнего облика и всего уклада его поведения. Ярлык - агиографический - слишком общ, но в основном подходящ. Важно лишь изучить вариации и разновидности этого стиля в историческом движении». Таким образом, был указан и путь изучения языка агиографических сочинений, но лишь последние десятилетия отмечены исследовательским интересом к функционированию языка в житийных текстах. Сравнительно недавно был заявлен и новый подход лингво-антропологического анализа образов святых. Показательно появление таких работ, как диссертация В.П. Завальникова Языковой образ святого в древнерусской агиографии (Проблематика взаимной обусловленности лингвистического и экстралингвистического содержания языкового образа человека в определенной социокультурной ситуации), в которой была поставлена цель описать языковой образ человека на материале древнерусских текстов о святых и представить это как когнитивно-семантическую лингво-антропологическую модель с учетом своеобразия содержания и назначения житийных текстов. Главным функциональным понятием в работе стало понятие «языковой аксиологической доминанты» и были выделены следующие языковые доминанты: «вера в Бога и страх перед ним, аскеза, мудрость, духовное совершенствование, ответственность перед Богом» и др. Все это связано с особой «ментально-аксиологической картиной мира», которая предстает перед читателем и слушателем в житийных текстах. Эта картина мира характеризуется контрастными ценностными характеристиками: земное - небесное, греховное - праведное, материальное - духовное, истинное - ложное и др., что обусловливает своеобразие описания жизни и подвижничества святых в древнерусской агиографии.

Подобного плана и работа Н.С. Ковалева «Древнерусский литературный текст: проблемы исследования смысловой структуры и эволюции в аспекте категории оценки», где автор доказывает «сопряженность этических норм и оценки» при создании канонических текстов древнерусской литературы, отсюда именно аксиологические концепты выдвигаются на первый план в процессе текстообразования в литературе Древней Руси. Для древнерусского книжника существовала система нормативно-книжных текстов (Священное Писание и сочинения отцов церкви), которые были образцом и которые базировались на универсальных понятиях «добро» - «зло». Все последующие тексты христианской словесной традиции моделировались по этому же принципу, они имели «заданный смысл», имели определенный набор концептов. И задача исследователя найти способ адекватного определения концептуализации действительности, например, в таких произведениях древнерусской литературы, как жития. Несомненно, что идя от византийской традиции авторы подобных текстов, утверждали мысль о «совершенстве Бога» и «несовершенстве человека». Бог отождествлялся с концептами Благо, Любовь, Слово, Разум, Истина и т.д. Богу противостоял Дьявол, с которым связывается концепт Зла, темных сил, противостояния Богу и т.д. Автор текста подчеркивает свое несовершенство по сравнению с совершенством святого аскета, который также воплощает Истину, Волю, Разум, Совершенство. Именно эти параметры и являются смыслообразующими факторами текстов христианской литературы. Адресат жития должен следовать заветам Евангелия и через веру устремляться к духовному совершенствованию как единственному средству спасения живой души. Древнерусский текст, в нашем случае житие святого, имеет целый ряд установок, сближающих его с нормативно книжными текстами, но в то же время он содержит и элементы коммуникативной ситуации, то есть он устремлен к решению задач воспитания социума в определенной культуре. То есть автор жития должен воплотить Истину, через ряд явных свидетельств, представленных в тестах-образцах, которые и являются опорными в моделировании заданного смысла, и в фактах самой реальности жизни, которые могут быть интерпретированы соответствующим образом. Именно концепты практического разума и дают возможность появления новых текстов. В древнерусском тексте, в том числе и в житиях, есть важнейшие смысловые блоки, в которых, прежде всего и сформулированы главные идеи христианского учения. Это заголовок, это зачин, это обобщения и выводы основной части, это концовка. Эти новые лингвистические подходы позволяют по-новому понять строение житийных текстов, как текстов иной словесной культуры, восходящей к христианской традиции.

Тем не менее и в настоящее время сохраняется взгляд на житие как на исторический источник. Как об этом справедливо пишет В. Лепахин, жития изучаются для сбора исторических, бытовых данных по «истории колонизации» определенных российских территорий, например, русского Севера или Сибири, для получения биографических сведений о жизни святителя, преподобного или благоверного князя, для «реконструкции средневекового мировоззрения». Жития исследуются и в историко-литературном плане. «При этом досконально изучаются те фрагменты житийного текста, которые идут вразрез с агиографическим каноном, что позволяет интерпретировать житие как предтечу бытовой повести и даже романа, то есть видят в житиях то, что ведет к современной литературе или что приемлемо с позиций современной эстетики, даже если это «эстетичное» разрушает житие как жанр». Жития как «литературные памятники» служат материалом для разработки древнерусской эстетики и поэтики древнерусской литературы, но часто это делается без учета глубокой связи этой литературы с христианской культурой. Литературоведы рассматривают либо текстологические проблемы истории текста, либо сюжет, композицию и принципы создания образа святого, либо топосы житийных текстов, что явно недостаточно для понимания произведения церковной литературы.

С точки зрения христианства, жития «как литература спасения» призваны духовно преображать человека, и такие тексты явно нуждаются в ином инструментарии для анализа. На это и должны быть направлены усилия исторической поэтики. Действительно историческая поэтика сегодня не только исследует генезис некоторых приемов и принципов словесного творчества, но и «расшифровывает» произведения других эпох и не только художественных, но и религиозных, и научных и др., то есть ставит вопрос об определенном культурном коде, который должен знать исследователь, занимающийся культурной интерпретаций произведения другой культурной эпохи.

Общепризнанным является тот факт, что средневековая литература является литературой канонической. Канон (греч. правило, образец) в литературном тексте предполагает наличие определенной структуры организации повествования. Житийный жанровый канон в свое время определил Хр. Лопарев на основе анализа текстов житий византийских святых. Он отмечает, что уже в Х веке в византийской агиографии была выработана строгая схема жития, которая во многим была определена «образцом», а именно биографиями знаменитых мужей древней Греции, принадлежащих перу Ксенофонта, Тацита, Плутарха и др. «Как памятник литературы, такая биография всегда состоит из трех основных частей - предисловия, главной части и заключения». Далее исследователь выделяет и другие обязательные приметы жанрового канона. Заглавие жития, в котором указывается месяц и день памяти святого, его имя с указанием типа святости. В риторическом вступлении автор-агиограф всегда уничижает себя перед святым, оправдывает свою дерзость необходимостью написать житие святого «памяти ради». В основной части описания земного пути святого также есть обязательные элементы: упоминание о благочестивых родителях, место рождения святого, рассказ о его учении, о том, что с детства святой уклонялся игр и зрелищ, но посещал храм и усердно молился. Затем описание аскетического пути к Богу, рассказ о смерти и посмертных чудесах. В заключении содержится похвала святому. Строгое следование житийному жанровому канону обусловлено церковно-служебным назначением этих текстов. «Житие святого само составляло принадлежность богослужения в день его памяти, будучи обязательно прочитываемо в церкви на 6 песни канона после кондака и икоса, и потому само настраивалось обыкновенно на возвышенный хвалебный тон церковных песней и чтений, который требовал от него не столько живых конкретных черт в обрисовке личности и деятельности святого, сколько черт именно типических, отвлеченных, чтобы сделать эту прославляемую личность чистым олицетворением тоже отвлеченного идеала».

Таким образом, очевидно, что житийный текст моделировался по определенной схеме, которая соответствовала аскетическому подвигу святого.

Понятие подвига в христианской аскезе достаточно сложно. Это одновременно и процесс деятельности и определенная установка сознания человека, которая и порождает аскетический подвиг. Человек устремлен к Богу, ради этого он преодолевает естество. Начальные элементы его установки: Спасение, Молитва, Любовь помогают ему в этом. Итак, цель аскетического подвига состоит в обожении, в претворении земной, греховной природы человека в божественную. «Всякий реально проходящий путь Подвига есть, по определению, подвижник. Этот путь предполагает отвержение «мирской стихии», обычного и общепринятого уклада жизненных правил, целей и ценностей, всего образа мыслей и строя сознания. Путь подвижника, даже если он не монах, все равно исключение, нечто радикально отличное от пути всех».

Сегодня вслед за отцами церкви христианская антропология видит в человеке слитное, динамическое единство, многоуровневую иерархическую систему со множеством связей и сцеплений между уровнями. Все это необходимо подчинить единому знанию, единой цели. Это подчинение происходит путем самоорганизации, потому что в самом человеке есть организующее и управляющее начало, которое и ведет через обожение к соединению с Богом. «Обожение - истинное соединение двух горизонтов бытия, причем осуществляющееся лишь по энергии, а не по сущности и не по ипостаси». В целом весь путь Подвига есть обожение. Обоженное бытие П. Флоренский определяет как бытие «лучевидное», имеющее начало, но не имеющее конца. Святость для подвижников и аскетов и есть благая завершенность, исполнение главного желания, спасение души для вечной жизни. Таким образом, достижение святости есть исполнение человеческой судьбы в ее высшем призвании. Святость удостоверяет полноту и завершенность земной судьбы подвижника и его соединение с Богом. В целом, согласно христианскому учению, весь тварный мир ждет Преображения и Спасения.

Задача филологического анализа подобных текстов состоит в том, чтобы вычленить в этом материале опыт, описанный соответствующим ему языком, и жанровый канон, который облегчает восприятие сложнейших смыслов житийных и аскетических произведений.

1.2 Характеристика жизни и деятельности Симона Азарьина

В первую очередь нужно остановиться на сведениях биографического характера, которые в основном можно извлечь из Вкладной книги монастыря. В главах книги «Троицкие келари» и «Троицкого Сергиева монастыря братия» содержатся широко известные данные о вкладе 1 марта 1624 г. в Троице-Сергиев монастырь слугою княжны старицы Ирины Ивановны Мстиславской Саввой Леонтьевым сыном Азарьиным, по про- звищу Булат, 50 рублей и о пострижении его за вклад в монастырь под монашеским именем Симон (л. 146 об., 266 об.). Однако записи Вкладной книги монастыря раскрывают и еще не менее значительные биографические сведения о Симоне Азарьине. Кому служил Савва Леонтьевич Азарьин? Князья Мстиславские являлись потомками Гедимина, выехавшими в Москву в 1526 г. и получившими в вотчину и в удел волость Юхть, бывший удел ярославских князей Юхотских. Князья Мстиславские были тесно связаны с Троице-Сергиевым монастырем, вклады их в монастырь поступали в XVI и XVII столетиях, первый вклад был записан под 1551 г. Вклады старицы княжны Ирины Ивановны записаны под 1605, 1607, 1624, 1635 гг. В 1605 г. она дала вклад по царице княгине Александре, по-видимому, по царице Ирине, жене царя Федора Иоанновича, монахине Новодевичьего монастыря. Можно предположить, что и Ирина Ивановна Мстиславская была инокиней того же монастыря. В 1641 г. дан вклад Иваном Борисовичем Черкасским уже по самой княгине (л. 476 об.-479)18.

Вкладная книга содержит перечень вкладов рода Азарьиных, записанных в главе «Государева двора розных чинов люди» под 1640-1642 гг. По ним выявляются государев стремянной конюх Иван Леонтьев сын Азарьин, слуга боярина Ивана Никитича Романова Михайло Леонтьев сын Азарьин, жена Михайлы Степанида, постригшаяся в Хотьковский монастырь под именем Соломонии, а также государевы стремянные конюхи Катламан и Юмран Олферьевы, последний назван братом Симона Азарьина (л. 371-372 об.). Среди вкладов Ивана и Степаниды Азарьиных по Михайле Азарьине записано Евангелие напрестольное. Примечательны две вкладные записи на нем:

) «Помяни, господи, инока Илариона, Мавру, Михаила, Лукьяна. По ним же сие Евангелие дано вкладом в середнюю церковь Сшествия святого духа, в предел Иванна Предтечи» (оборот верхней крышки переплета),

) «Сия книга глаголемая Евангелие напрестолное дана вкладу в дом живоначалные Троицы и великих чюдотворцов Сергия и Никона по Михаиле Леонтьеве сыне Азарьине 148-го году марта в 25 день» (на л. 1-21). Представляется, что обе эти записи связаны между собою. И не называет ли первая запись имена родителей и братьев Симона Азарьина?

Итак, ясно вырисовывается служилый род Азарьиных. Их служба в знатнейших княжеских и боярских родах и при дворе царя несомненно давала влиятельное покровительство. Не этим ли объясняется довольно

быстрое продвижение по служебной лестнице Симона Азарьина: по-стриженный в 1624 г., он в 1634 г. - уже казначей крупнейшего монастыря.

Сведения Вкладной книги монастыря дают основание еще для одного предположения. Известно, что Симон Азарьин был подвергнут опале и в феврале 1655 г. был отправлен в Кириллов монастырь сеять муку в монастырской хлебне. Причины гонений на него изучены достаточно глубоко. Но когда Симон Азарьин мог вернуться в Троице-Сергиев монастырь? Наиболее вероятно, что это был 1657 год. Именно с июня этого года по ноябрь 1658 г. после долгого перерыва последовал ряд крупных и ценных вкладов Симона Азарьина в Троице-Сергиев, Хотьковский и Махрищский монастыри (л. 147-148).

Вкладная книга монастыря 1639 г. и опись 1641 г. были составлены в период казначейства Симона Азарьина, и в них можно найти наиболее полные и конкретные данные о его деятельности.

Опись 1641 г. явилась результатом ревизии монастыря «государевой» комиссией, возглавляемой окольничим Федором Васильевичем Волынским. Она дает описание всего имущества монастыря в последовательности ведения его отдельными монастырскими службами и содержит огромный фактический материал по организации монастырского хозяйства. Ревизия монастыря была крупным правительственным мероприятием, результатом ее явилась не только опись, но и копийные книги монастыря с копиями публично-правовых актов и грамот на владения монастыря, поступившие от частных лиц. Копийные книги скреплены дьяками комиссии Волынского. Деятельность комиссии нашла отражение в повести Симона Азарьина «О новоявленных чудесах Сергия Радонежского», ей посвящено чудо 24-е «О окольничем, иже не исправя сердца своего к чудотворцу Сергию, приехав монастыря считати». И как в чуде окольничий Волынский пришел от непризнания монастырских властей и гордости к покаянию и смирению, так, по-видимому, и в действительности был достигнут компромисс и монастырские власти смогли выразить свое отношение к политике царского правительства, направленной на ограничение монастырского землевладения. В копийной книге публично-правовых актов, сохранившей в своем составе копийную книгу монастыря 1614-1615 гг., составленную при архимандрите Дионисии, было помещено предисловие из нее, в котором приводится текст I части 75-й главы Стоглава 1551 г., мотивирующий неотъемлемость прав церкви на землевладение. Та же глава включена и в предисловие Вкладной книги монастыря 1639 г. - документ, сосредоточивший в себе сведения о монастырских богатствах, подтверждающий и отстаивающий права монастыря на эти богатства. Такова была позиция Троице-Сергиева монастыря, и таковы общественно-политические взгляды Симона Азарьина, принадлежавшего к монастырским властям, бывшего третьим лицом в монастыре после настоятеля и келаря.

Несомненно, что наряду с традиционностью в его решении немалое значение имело понимание задач комплектования лицом, возглавлявшим монастырскую казну. Эстетические позиции Симона Азарьина можно проследить на конкретном материале описи. При нем систематически пополнялись новыми предметами утвари Троицкий собор и ризница.

В описи же казны встречаем следующие записи о вещах, поступивших при Симоне Азарьине: об иконе «Явление богоматери Сергию» - «...по сказке казначея Симона обложена золотом казенным» (л. 335 об.), о кресте-мощевике Александра Булатникова - «...делал тот крест бывшей келарь старец Александр в своем золоте, а камене и жемчюг монастырские казны» (л. 334), «кубок серебрян чеканой золочен, с кровлею, на кровле человек с щитом, по кровле и по пузу личинки, крыласты, ... куплен из монастырьские казны» (л. 350 об.), «кубок-орех индейской... дача келаря старца Александра, а серебро и золото монастырьские казны» (л. 351), «поручи, по камке червчатои шиты золотом да серебром, на них шит образ пречистые богородицы Благовещение куплены из монастырьские казны» (л. 356). Не менее интересны сведения о предметах, выбывших из казны в эти годы. Так, кубок «положен в серебро» к окладу на раку Никона, яхонт дачи Александра Булатникова отдан «в ризное оплечье, что переделывала старица Доминикея Волкова» (л. 463 об.), жемчуг и золото казны «изошли» на изготовление окладов, крестов.

Вкладная книга монастыря дополняет данные описи; в ней записаны вклады Симона Азарьина 1649, 1650 и, в основном, 1657 и 1658 гг. в Троице- Сергиев, Хотьковский и Махрищский монастыри (л. 147-148). Это высокохудожественные ценности, при создании или приобретении их несомненно сказывалось знание русского искусства и отношение к нему самого вкладчика. Среди них: серебряный кубок, чеканный травами, с кровлею; кубок яшмовый в серебряной оправе с чеканными кровлей и стояном, иностранной работы, с надписью на кубке: «Келарь старец Симон дал вкладу в дом живоначалные Троицы и великим чюдотворцом Сергию и Никону»; икона «Сергий Радонежский в деянии» в серебряном окладе, золотые кресты, иконы в драгоценных окладах.

Итак, ясно прослеживаются художественные интересы и деятельность Симона Азарьина, направленные на увеличение и сохранение монастырского собрания художественных ценностей. Они воспринимаются как продолжение деятельности архимандрита Троице-Сергиева монастыря Дионисия, образ которого Симон Азарьин создал в своем Житии архимандрита Дионисия Радонежского. Это Дионисий собирает в монастыре искусных мастеров, иконописцев, книгописцев, сребросечцев, швецов, заботится о создании новых и обновлении старых произведений искусства. Образ Дионисия является для Симона Азарьина идеалом и примером для подражания.

Описи и вкладные книги Троице-Сергиева монастыря являются источниками первостепенного значения для изучения вопросов складывания и состава библиотеки Симона Азарьина. Они значительно пополняют сведения, известные по последним исследованиям.

Данные Вкладной книги убедительно говорят о том, что книжный интерес был присущ всему роду Азарьиных. В уже упомянутых вкладах Азарьиных в Троице-Сергиев монастырь записаны 17 печатных и 8 рукописных книг, вложенных 25 марта 1640 г. Иваном и Степанидой Азарьиными по брате и муже Михаиле Азарьине (л. 371-372). Вполне вероятно, что и Симон Азарьин имел книги уже ко времени пострижения своего в монастырь. Деятельность же Симона Азарьина на посту казначея дала в его распоряжение огромный книжный фонд. Об этом говорят материалы описи 1641 г. Через казну в основном проходили все книжные поступления в монастырь: купленные, переданные в дар, оставшиеся «после братии». Из казны они шли в церкви монастыря, ризницу, книгохранительницу, большая же часть поступлений оставалась в казне и предназначалась для продажи или раздачи в приписные монастыри и приходские церкви. Для подтверждения этих положений приводим данные описи. В 1634 г. при вступлении в должность казначея Симон Азарьин принял 47 книг, к 1641 г. в казну поступило еще 269 рукописных и печатных книг (л. 335 об. - 344) и 183 выбыло (л. 460- 462 об.). Примечательно, что за несколько больший период в книгохранительницу монастыря поступило только 105 книг (л. 307-311). Среди почти 500 книг, прошедших через казну, оказалось 55 книг из библиотеки архимандрита монастыря Дионисия (38 в наличии и 19 проданных, но 2 из них числятся и в одной, и в другой группе), 36 книг, оставшихся «после братии», вкладные книги троицкого слуги Алексея Тиханова. Нужно отметить, что состав книг казны по содержанию весьма разнообразен, с довольно большим числом книг светских.

Итак, в ведении и распоряжении Симона Азарьина было огромное книжное собрание, оставленное в казне для продажи и раздачи; несомненно, что оно явилось одним из источников комплектования его личной библиотеки.

Книги Симона Азарьина можно разделить на две группы: вложенные им в монастырь и взятые в монастырь после его смерти.

Из Вкладной книги монастыря известны две книги, поступившие в монастырь как вклады от бывшего келаря старца Симона Азарьина в 1658 г.:

«Псалтырь с песньми и со избранными псалмами печатная на болшой бумаге, во Псалтыре и в песнях по полям против речей знаменовано в лицех... да книга Службы и житие чюдотворцов Сергия и Никона на болшой бумаге, печатная, в той же книге приписаны новые чюдеса книжным писмом, с начала у тое книги в малой и большой службе в стихерах на трех листах по полям против речей писано ж в лицех» (л. 148). Псалтирь сохранилась до настоящего времени, на ней две вкладные записи:

) «Лета 7167 году сию книгу Псалтырь налойную дал вкладом в дом живоначалные Троицы бывшей келарь старець Симон Азарьин» (на обороте верхней крышки переплета);

) «Лета 7167 году сию книгу Псалтырь дал вкладом в дом живоначалные Троицы и Троицко ж Сергиева монастыря бывшей келарь старець Симон Азарьин по себе и по своих родителех внаследие вечных благ и будущаго ради покоя» (по листам).

Опись Троице-Сергиева монастыря 1701 г. приписывает ко вкладу Симона Азарьина еще 6 печатных книг, якобы вложенных им в 1640 г. (ед. хр. 27, л. 265-265 об.). Эта запись является явной ошибкой, которая легко выясняется при сопоставлении ее со Вкладной книгой монастыря (л. 371-372) и описью книгохранительницы 1641 г. (л. 308 об.). При этом устанавливается, что за Симоном Азарьиным записана часть книг, вложенных в 1640 г. Иваном и Степанидой Азарьиными по Михайле Азарьине. Эта ошибка тем легче была допущена, так как во вкладных записях на книгах, данных по Михайле Азарьине, не упоминаются имена вкладчиков. Опись 1701 г. называет вкладом Симона Азарьина еще и псалтирь с восследованием, она записана и в числе вновь прибылых книг описи книгохранительнйцы 1641 г., но без какого-либо указания на имена. Данные описи 1701 г. представляются сомнительными. Следовательно, безошибочно можно говорить только о двух прижизненных вкладах книг Симоном Азарьиным в Троице-Сергиев монастырь.

О книгах, взятых в монастырь после смерти Симона Азарьина, можно судить по материалам описи 1701 г. В ней в описи книгохранительницы (ед. хр. 27, л. 238-287) приведен список книг, оставшихся после смерти Симона Азарьина (л. 272 об.-276 об.). Списку предшествует заголовок: «Да книг вкладных, что остались после бывшаго келаря старца Симона Азарьина. И написаны особы меж главами». Список содержит наиболее полные сведения о келейной библиотеке Симона Азарьина. Представляется следующий путь ее движения: в 1665 г. после смерти владельца она поступила в казну, а в 1674-1676 гг. вместе с другими книгами казны - в книгохранительницу монастыря.

В список включено 97 книг, записанных в 95 глав (глава - статья описания, в двух главах записано по две книги, в остальных - по одной), в их числе 67 рукописных, 26 печатных и 4 - точно не определяющихся.

Часть библиотеки Симона Азарьина сохранилась до наших дней. Взяв ее за основу и сопоставив с описанием 1701 можно установить общие признаки книг из библиотеки Симона Азарьина.

На них всех имеются вкладные записи единого содержания: «Лета 7173 дал в дом живоначалные Троицы в Сергиев монастырь сию книгу (далее не на всех книгах следует название, - Е. К.) келарь старец Симон Азарьин во веки неотемлемо никому»; записи расположены на нижнем поле листов, написаны через лист, скорописью и, по-видимому, являются автографом Симона Азарьина. (Наличие их позволяет дать следующее толкование заголовку списка книг в описи 1701 г.: книги вкладные, но вместе с тем остались «после Симона Азарьина»; не означает ли эта формулировка того, что библиотека была подготовлена к вкладу, но передать ее монастырю владелец не успел, и книги поступили в казну как выморочное имущество).

Заголовок списка книг в описи 1701 г. говорит о том, что книги Симона Азарьина «написаны особы меж главами», т.е. они не были включены в общий порядковый счет и имели свою собственную нумерацию. И действительно, на обратной стороне верхней крышки переплета проставлены буквенной цифирью номера глав, соответствующие порядку записи книг Симона Азарьина в описи 1701 г. Наиболее вероятно, что нумерация книг была проведена при поступлении их в монастырскую казну в 60-е гг. XVII в. Та же группа книг Симона Азарьина определяется и в описи книгохранительницы монастыря 1723 г. (ближайшей к описи 1701 г. из дошедших до наших дней), в ней они записаны в той же последовательности за главами 769-856, эти номера глав также проставлены на книгах Симона Азарьина на обороте верхней крышки переплета или на первом форзацном листе.

В описи 1701 г. указан и еще ряд обязательных элементов описания книг Симона Азарьина: содержание, способ создания (рукописная или печатная), формат, язык.

Все названные признаки позволяют точно привязать книги Симона Азарьина, дошедшие до нашего времени, к описи 1701 г. и отметить следующие существенные моменты.

К 1701 г. из библиотеки Симона Азарьина выбыло не менее 4 книг за следующими номерами учета 60-х гг. XVII в.: одним из 2-х - 21-м или 22-м, одним из 5-ти - 37-м, 38-м, 39-м, 40-м, 41-м, одним из 10-ти - 72-м, 73-м, 74-м, 75-м, 76-м, 77-м, 78-м, 79-м, 80-м, 81-м, одним из 9-ти - 89-м, 90-м, 91-м, 92-м, 93-м, 94-м, 95-м, 96-м, 97-м.

Пометы монастырского учета 60-х гг. XVII в. и 1723 г. отсутствуют на 9 существующих в настоящее время рукописях, утративших подлинные переплеты и защитные листы. Все они сопоставляются с описью 1701 г. по другим отмеченным выше признакам.

О двух рукописях нужно сказать особо.

Одна из них - известный сборник, в состав которого входят «Повесть о разорении Московского государства и всея Российские земли…», извлечение из сочинения польского историка Александра Гваньини и т. д. (ГБЛ, ф. 173, №201). Сборник переплетен заново в XVIII в., его листы подрезаны, так что на нем нет ни вкладной записи, ни номеров XVII в. и 1723 г. Однако сопоставление содержания сборника со статьями описания 1701 и 1723 гг. говорит о бесспорной его принадлежности библиотеке Симона Азарьина. (Содержание сборника по первым трем произведениям: Список игуменов Троице-Сергиева монастыря, Повесть о Крестном монастыре, Повесть о Разорении Московского государства и всея Российский земли, в 4°; статья описания 1701 г.: «Книга Соборник, в начале степенным игуменом Троицкого Сергиева монастыря», предполагаемая глава 60-х гг. XVII в. -47; статья описания 1723 г.: «Книга Соборник писменной, в полдесть, в начале степенным игуменом Троицкого Сергиева монастыря, и о Кресном монастыре, и Повесть о разорении Московского государства и всеа Росиискои земли», глава 810).

Вторая рукопись - Святцы, в 8° (ГПБ, 0.1.52; из библиотеки Ф.А. Толстого); она, по-видимому, также была переплетена заново в XVIII в. и утратила при этом номера монастырского учета XVII в. и 1723 г., но вкладную запись Симона Азарьина сохранила. Однако в списке книг 1701 г. святцев, соответствующих настоящим по содержанию или размеру, нет. Сомнений же в принадлежности их библиотеке Симона Азарьина не возникает, поэтому возможны следующие два предположения: указанные Святцы могут быть одной из 4 рукописей, выбывших из библиотеки Симона Азарьина к 1701 г., или же это они названы в числе 7 книг, записанных вслед за списком книг, оставшихся после Симона Азарьина, и в этом случае все они входили в его библиотеку. На Святцах есть и вторая запись, владельческая, говорящая о принадлежности их до или после Симона Азарьина Ивану Алексеевичу Воротынскому (умер в 1679 г., а вклад его в Троице-Сергиев монастырь 1670 г. значится во Вкладной книге монастыря).

Сопоставление существующих рукописей с описательными статьями 1701 г. позволяет точно определить Книгу о строении ратном и о всяком зелейном пороховом уставлении и ядрах пушечных верховых (предполагаемая глава 60-х гг. XVII в. - 44, глава 1723 г. - 807) как «Воинский устав царя Василия Иоанновича Шуйского 1607 года» (Казань, Науч. б-ка им. Н.И. Лобачевского, №4550; на рукописи проставлены указанные номера и имеется вкладная запись Симона Азарьина установленной формы).

И еще об одной рукописи - Часословце (РГБ, ф. 304, №354). Она не проходит в списке книг, оставшихся после Симона Азарьина, но несомненно ему принадлежала. На ней имеются две владельческие записи: «Сия книга Чесослов живоначалные Троицы Сергиева монастыря келаря старца Симона Азарина» и «Чесослов живоначалныа Троицы Сергиева монастыря келаря старца Симона Озарина». Скоропись первой записи близка к почерку вкладных записей Симона Азарьина.

Итак, можно говорить о келейной библиотеке Симона Азарьина, в состав которой входило не менее 102 или даже 109 книг. Библиотека сравнительно хорошо сохранилась, 51 книга из нее известна на настоящее время.

Тематический состав библиотеки Симона Азарьина весьма разнообразен: произведения исторические и литературные, большое число учебных книг, произведения противоеретические, книги богослужебные, книги на греческом, польском и немецком языках. Подбор книг библиотеки в опре- деленной мере раскрывает личность и самого Симона Азарьина.

Летописец «со многими изыскиванными приписьми» (гл. 10), по- видимому, мог бы раскрыть своеобразную творческую лабораторию писателя, его стремление изучить и осмыслить русскую историю, о том же говорит и наличие в библиотеке Космографии (гл. 94 или 95), книги «История еллинских списател» (гл. 66), сочинений Александра Гваньини (гл. 47), Георгия Писиды (гл. 37 или 38).

В библиотеке находилась одна Псалтирь на русском, греческом и польском языках, другая - на русском и греческом (гл. 1,11), Канонник, Часослов, Октоих и литургия на греческом языке (гл. 52, 72, или 73, 76, или 77, 75, или 76), «Камень» и «Космография» на польском языке (гл. 20, 94 или 95), Лексиконы на немецком и польском языках, Азбука польская (главы 95 или 96, 92 или 93). Вероятно, Симон Азарьин и знал, и изучал греческий, польский и, возможно, немецкий языки. Наличие же в библиотеке русских грамматик, азбук, лексиконов (гл. 34, 35, 67, 68, 86) характеризует его как человека, постоянно совершенствующего свои знания русского языка. Исключительный интерес представляет также наличие в библиотеке Симона Азарьина сборника языковедческого характера, в составе которого находится один из списков «Толка языка половецкого» (гл. 49).

В библиотеке представлена большая группа сочинений противоеретических, направленных против католицизма, лютеранства, униатства, учения Феодосия Косого и русского еретичества, - самостоятельные рукописи и в составе сборников. Среди них «Сказание вкратце о латынех, како отступиша от православных патриархов и извержены быша от первенства святаго» (гл. 90 или 91), Сказание о Флорентийском соборе 1439 г., принявшем унию об объединении церквей восточной и западной, и низложении митрополита Исидора, подписавшего унию (гл. 90 или 91, 80 или 81), шкрипт-протест группы православных членов Берестийского собора против принятия унии 1596 г. (гл. 36), сочинения Константина Острожского, борца против унии (гл. 71), сочинения униатского проповедника Кассиана и Катехизис Симона Будного, сторонника реформации Мартина Лютера, с «обличительными словами» на их ересь (гл. 51), трактат Ивана Наседки против протестантства (гл. 26, 37 или 38), сочинения Иосифа Волоцкого и Зиновия Отенского (гл. 8, 23). Целенаправленность подбора противоеретических сочинений и систематическое пополнение библиотеки сочинениями и переводами XVII в. говорят о большом значении, придаваемом Симоном Азарьиным полемической борьбе с различного рода религиозными концепциями и его глубоких знаниях этого вопроса.

По библиотеке Симона Азарьина можно судить об укреплении культурных связей с Украиной, Литвой; она активно пополняется изданиями или рукописными книгами киевскими, Виленскими, львовскими. Показателен в этом свете факт наличия в библиотеке Симона Азарьина Патерика Киево-Печерского редакции Иосифа Тризны, в статье его описания в описи 1701 г. подчеркивается, что он «нововывезен ис Киева» (гл 5). Симоном Азарьиным, по-видимому, были организованы перевод и переписка книг, поступивших с запада. Так, в его библиотеке были Зерцало Богословия Кирилла Транквиллиона, напечатанное в Почаеве, и «Зерцало Мирозрительное... и другое Зерцало о благословении, списываны с печатных литовских» (гл. 60, 27), «Камень» на польском языке и он же рукописный на русском языке (гл. 20, 4).

В библиотеке представлены и собственные сочинения Симона Азарьина, хотя вызывает недоумение отсутствие в ней Жития Дионисия. Не было ли оно одной из 4 рукописей, выбывших из библиотеки к 1701 г.? Однако нужно отметить, что среди известных списков Жития принадлежавшего библиотеке Симона Азарьина нет.

В целом библиотека Симона Азарьина собрана владельцем сугубо целенаправленно и отвечает его писательским интересам, запросам как лица духовного и крупного деятеля православной церкви.

Итак, изучение делопроизводственных документов XVII - начала XVIII столетия дало возможность более глубоко раскрыть жизнь и деятельность Симона Азарьина, примечательной личности своего времени, поставить вопрос о преемственной зависимости его основных общественно-политических и эстетических взглядов от архимандрита Троице-Сергиева монастыря Дионисия Зобниновского и, наконец, установить наиболее полный состав личной библиотеки Симона Азарьина.

древнерусский духовный азарьин радонежский

Глава 2. Литературоведческий анализ «Жития преподобного Сергия Радонежского» Симона Азарьина

Задача подлинно филологического анализа состоит в том, чтобы суметь различить в этом материале истинный пласт опыта (база данных), пласт языка или аутентичной передачи внутренней реальности и пласт поэтики, то есть устойчивых элементов жанра.

Исихастский опыт, начиная с IV века, описан в трудах Макария Египетского, Максима Исповедника, С XIV века Григория Паламы. С XVIII века началось русское возрождение исихазма. Это труды Паисия Величковского, Серафима Саровского, Тихона Задонского и др. В наше время это сочинения Софрония Афонского. Но это аскетическая литература с соответствующим стилем и жанровой системой. Что касается житий, то при всей близости к аскетической традиции, (житийный текст так же рассчитан на жизненное воздействие, на установление живой связи между читателем и героем текста), это другой жанр. И если аскетический рассказ - живой, личный рассказ о добытом опыте, автор и герой тут одно лицо и читатель- подвижник с ним вступает в диалог, то в житиях автор-агиограф демонстрирует читателю законченный образец, фигуру святого, ко времени рассказа уже усопшего и отделенного от читателя втройне: святостью, своей кончиной, посредничеством автора жития. Тем не менее, святой подвижник заключает в себе тот же аскетический опыт, но передает его не сам, а опосредованно, через агиографа, хотя и в житиях есть фрагменты текста от «первого лица», в которых напрямую фиксируется мистический опыт подвижника.

Один из интереснейших памятников русской агиографии Житие Сергия Радонежского посвящен выдающемуся общественно-политическому деятелю Руси второй половины XIV века и великому русскому святому, основателю и игумену подмосковного Троицкого монастыря (впоследствии Троице-Сергиевой лавры).

О Житии Сергия Радонежского имеется достаточно большая исследовательская литература. В свое время открытием стали зарубежные работы о нем Б. Зайцева и Г. Федотова. Ярким примером современного прочтения этого текста является раздел в исследовании В.Н. Топорова

«Святость и святые в русской духовной культуре». В 10 главе «Некоторые итоги» В.Н. Топоров подчеркивает, что его тема - святые и святость. «Сергий Радонежский интересует здесь нас именно как носитель той особой духовной силы, которая называется святостью»,- пишет он. Но проявить себя эта сила может только в земной жизни человека. Поэтому исследователь рассматривает, прежде всего, такие темы, как Сергий и церковь, Сергий и государство, Сергий и мирская власть, Сергий и русская история. Именно в этих «проективных пространствах» святость обнаруживает себя, хотя и в ограниченном масштабе. Среди русских святых Сергий Радонежский занимает особое место. В тысячелетней истории христианской святости на Руси это место - центральное. Церковь определила сергиевский тип святости как преподобие. К преподобным относились святые, чей подвиг состоял в монашеском подвижничестве, аскезе, предполагавшей отказ от мирских привязанностей и стремлений, следовании Христу, которым этот тип святости и был предуказан в словах, обращенных к апостолу Петру - «И всякий, кто оставит домы или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф., 19, 29). Получая при пострижении новое рождение для жизни во Христе, монах своей святой жизнью открывает, являет собой подобие Божие и становится преподобным Божиим. Такое определение типа сергиевой святости свидетельствует о глубоко верном сознательном выборе (надо помнить, что почти в течение века для этого Церковь на Руси не знала преподобных святых) и о чуткой интуиции. В это время святыми становились исключительно князья и реже святители, «разряд святых из епископского чина, почитаемых церковью как предстоятели церковных общин, которые своей святой жизнью и праведным пастырством осуществляли промысел Божий о Церкви в ее движении к Царству Небесному.

Сергий Радонежский, несомненно, был самой яркой фигурой XIV века на Руси. Более того, XIV век - это век Сергия, «прихождение в себя после долгого омрачения, это начала нового пустынножительского подвижничества... это прорыв духовной жизни на Руси на новую высоту». Новое подвижничество, которое мы видим со второй четверти XIV века, существенными чертами отличается от русского подвижничества более древнего периода. Это подвижничество пустынножителей. Все известные нам монастыри Киевской Руси были городскими или пригородными. Большинство из них пережило Батыев погром или позже было восстановлено (Киево-Печерский монастырь). Но прекращение святости указывает на их внутренний упадок. Городские монастыри продолжают строиться и в монгольское время (например, в Москве). Но большинство святых этой эпохи уходят из городов в лесную пустыню. Каковы были мотивы нового направления монашеского пути, мы можем только гадать. С одной стороны, тяжелая и смутная жизнь городов, все еще время от времени разоряемых татарскими нашествиями, с другой - самый упадок городских монастырей могли толкнуть (С. 141) ревнителей на поиск новых путей. Но, взяв на себя труднейший подвиг, и притом необходимо связанный с созерцательной молитвой, они поднимают духовную жизнь на новую высоту, еще не досигаемую на Руси.

Основоположник нового иноческого пути, преподобный Сергий не изменяет основному типу русского монашества, как он сложился в Киеве XI века.

Этот памятник агиографии посвящен известному церковному и общественно-политическому деятелю Руси, создателю и игумену подмосковного Троицкого монастыря (впоследствии Троице-Сергиевой лавры). Он поддерживал политику централизации московских князей, был сподвижником князя Дмитрия Донского в его подготовке к битве на Куликовом поле в 1380 году, был связан с кругом деятелей митрополита Алексея и константинопольского патриарха Филофея и т.д., а в духовной практике он был исихастом.

Древнейшая редакция Жития Сергия была создана современником Сергия Епифанием Премудрым через 26 лет после смерти святого, то есть в 1417-1418 гг. Епифаний писал текст на основании собранных им в течение 20 лет документальных данных, своих воспоминаний и рассказов очевидцев. Кроме того он прекрасно знал святоотеческую литературу, византийские и русские агиографические сочинения, такие как Житие Антония Великого, Николая Мирликийского и др. Как считают исследователи, епифаниевская редакция Жития Сергия заканчивалась описанием смерти Сергия. Н.Ф. Дробленкова, автор словарной статьи об этом памятнике отмечает, что это ценный исторический источник, в то же время им нужно пользоваться с осторожностью, потому что в тексте «органически слиты исторические и легендарные сведения». Древнейшая Епифаниевская редакция не сохранилась в полном виде, во второй половине XV века она была переработана другим выдающимся книжником эпохи Пахомием Логофетом (Сербом). Он, вероятно, выполнял официальное задание в связи с обретением мощей Сергия и канонизацией святого приспособить Житие к церковной службе. Пахомий создал службу Сергию, Канон с акафистом и Похвальное слово. Литературная история разных редакций Жития Сергия Радонежского очень сложна и до сих пор полностью не изучена. Для анализа воспользуемся авторитетным изданием Памятников литературы Древней Руси, где воспроизводится издание архимандрита Леонида по Троицким спискам XVI века (РГБ, ф. 304, собр. Троице-Сергиевой лавры, №698, №663), в которых в большей степени сохранился текст Епифания.

Древнейшая Епифаниевская редакция (хотя в первоначальном виде она до нас не дошла) многократно привлекала исследовательское внимание и историков, и искусствоведов, и литературоведов, но прежде всего как ценный исторический источник. Медиевисты в результате текстологической работы в основном представляют историю текста, появление тех или иных редакций памятника, количество списков, состав сборников и т.д., хотя литературная история произведения сложна и противоречива.

В целом период конца XIV - начала XV в., называемый периодом второго южно-славянского влияния, характеризуется особым духовным подъемом, что связано с распространением исихазма на Руси. Основные идеи исихастского учения состояли в непрестанной молитве, безмолвии и обожении. С.В. Авласович провела сравнительный анализ византийских и русских исихастских житий и пришла к выводу, что наряду с традиционными особенностями русские жития этого периода, имеют ряд уникальных черт. Это касается прежде всего творчества Епифания Премудрого и особенно его «Жития преподобного и богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского». Так, греческая, болгарская и сербская агиография этого времени насыщены указаниями на практику исихазма. Они содержат поучения о непрестанной молитве, руководства для желающих научиться молитве Иисусовой. В качестве примера исследовательница называет жития Саввы Сербского, Григория Синаита, Григория Паламы, Иоанна Рыльского и др. У Епифания Премудрого, наоборот, слово исихазм не употребляется ни разу, хотя, как известно, он бывал на Афоне и, хорошо зная греческий язык, несомненно, читал богословские и аскетические исихастские сочинения. Тем не менее Епифаний неоднократно упоминает о непрестанной молитве Сергия: «и всегдашнее моление, еже присно к Богу приношаше...», «молитвы непрестанныя, стояниа несЪдальнаа..», «егда блаженный в хижине своей всенощную свою единъ беспрестани творяше молитву.» Более того, Епифаний сам текст жития уподобляет молитве.

Житие Сергия Радонежского начинается почти теми же словами, с которых начинается церковная служба. «Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице всегда, ныне и присно и во веки веком. Ср. Первые слова Жития Сергия: « Слава Богу о въсемъ и всяческыхъ ради, о них же всегда прославляется великое и Трисвятое Имя, Еже присно прославляемо есть! Слава Богу вышнему Иже въ Троици славимому, Еже есть упование наше.и животъ нашъ, въ Него же веруемъ вън же крестихомся, о Нем же живемъ и движемся есмы!..».

Очевидно, что перед нами своего рода интерпретация священнического возгласа. В результате возникает «благоговейная интонация». Таким образом, Епифаний как настоящий исихаст сам должен был молиться при написании текста жития и молился, судя по начальным словам, и тем самым заставлял молиться читателя Жития.

Кроме того, начало текста представляет собой прославление Бога в традициях стиля «плетение словес». «Слава Богу о всемь и всячьскых ради, о них же всегда прославляется великое и трисвятое имя, еже и присно прославляемо есть! Слава Богу вышнему, иже въ троици славимому. Слава показавшему нам житие мужа свята и старца духовна! Весть бо Господь славити славящая его и благославляти благословящая его, еже и присно прославляет своя угодникы, славящая его житиемъ чистым и богоугодным и добродетельным» (С. 256). Именно слово «слава» становится главным, внимание читателя и слушателя фиксируется на этом слове, которое повторяется несколько раз, создавая особый эмоциональный настрой. Следующая фраза представляет собой благодарение Богу. « Благодарим Бога за премногу его благость еже дарова намъ такова старца свята, глаголю же господина преподобнаго Сергия в земли нашей Русстей...» (С. 256)

Основным признаком исихастского текста в Житии Сергия Радонежского Епифания Премудрого является мотив света или божественного огня, который напрямую связан с исихастской идеей богообщения и обожения. Действительно, в епифаниевском тексте мы находим многочисленные примеры подробного описания божественных озарений, что соответствовало богословскому вопросу о природе нетварного, фаворского света. (Например, не только видение птиц, видение Богородицы, но и определение Сергия как «свЪща», «звЪзда», особо показателен фрагмент текста о памяти святого: «Поне же свЪтла, и сладка, и просвЪщающеся нам всечестных наших отец възсия память, прсвЪтлою бо зарею и славою просвЪщающеся, и нас осиявають. СвЪтла бо въистину, и просвЪщенна,и всякоя почести от Бога и радости достойна»)

Таким образом, можно сделать вывод, если Жития греческих исихастов сродни богословию и поучению, то Житие Сергия, написанное Епифанием, «близко к славословию» (С.В. Авласович), в которое он вовлекает и самого читателя.

Вторая особенность исихастского текста - восприятие письма как богодухновенного, что выражается в мотиве письма «против воли», по принуждению свыше, точнее по внушению свыше, то есть это богодухновенные тексты. Этот мотив звучит у многих греческих исихастов, есть он и в традиционном житийном вступлении Епифаниевского текста:

«ВъсхотЪх умлъчати его (Сергия) добродЪтели, яко же преди рекох, но обаче внутрь желание нудит мя глаголати, а недостоинство мое запорЪщает мне млъчати. Помыслъ болЪзный, веля ми глаголати, скудость же ума заграждает ми уста, велящее ми умлъкнути.но обаче лучше ми есть глаголати, приму поне малую некую ослабу и почию от многых помыслъ».

Агиограф в большей степени доверяет своему духовному опыту. Неслучайно, и в послании «Некоему другу своему Кириллу» Епифаний особо выделяет дар Феофана Грека, который во время работы не смотрел на образцы, беседовал с приходящими, но видел нечто «умными очами» «чювственныма бо очима разумную видяше доброту си». То есть для Епифания, как для исихаста, особую ценность имеет именно этот момент озарения, духовного видения. В произведениях отцов церкви, на которые ориентировался в своем творчестве Епифаний Премудрый, утверждалась мысль о том, что писать о Боге можно было только то, что открылось автору в озарении, а озарения можно было достичь в результате непрестанной молитвы. Поэтому и в агиографии, и в гомилетике, и в богословии исихастов обязательно присутствуют молитвенные обращения, покаянные мотивы, уподобление текста разным молитвословиям.

Третья особенность исихастского текста состоит в «плетении словес». Умение красиво говорить и писать, подчинение речи определенному ритму, лирическая проникновенность свидетельствовала о святом даре автора. В словесном мастерстве исихасты видели причастность высшей гармонии, вечному совершенству. Это и свидетельствовало о богодухновенности текстов. Настоящий гимн, по учению отцов церкви, должен был служить продолжительной молитве, и быть не столько пищей для ума, сколько для души и сердца, должен был способствовать отрешению человека от всего земного, погружению в самого себя. Цель исихастского учения и состояла в погружении человека в самую сущность мироздания, а через это приближение к Богу, к самому высокому и принятие Его в себя. Поэтому так важны для исихастских произведений звучания слов, словесные образы, символы, ритм, рифмы, игра слов, причудливые синтаксические конструкции и т.п. Так возникало «словесное кружево». В этих текстах мы наблюдаем особое отношение к слову как Логосу. В озарениях авторов и происходит созерцание Бога-Слова. Только благоукрашенная речь, длинные лирические отступления, тонкие смысловые оттенки позволяли приблизиться к святому и Богу. Неслучайно, Г.М. Прохоров, размышляя о творчестве Епифания, называл его стиль «панегирической медитацией». В результате особого построения фразы (цепочки синтагм) возникало «умилительное чтение», способствующее горячей сердечной молитве и полному оставлению всех телесных и житейских забот.

Кроме этого в исихастских текстах есть еще скрытый план произведения, который призван зафиксировать мистический опыт личного молитвенного подвига святого. Например, современный исследователь наследия Симеона Нового Богослова отмечает: «Симеон дает свое толкование агиографическому сюжету, каждый святой, по его мнению, видел Бога, даже если об этом не говорится в житии». Епифаний ничего не пишет об озарении и причащению Сергия огню как об определенном событии, но зато его текст содержит постоянные указания на пронизанность светом всего, что связано с Сергием. «Поне же свЪтла, и сладка, и просвЪщенна нам всечестных наших отец възсия память, пресвЪтлою бо зарею и славою просвЪщающеся, и нас осиявають. СвЪтла бо въистину, и просвЪщенна, и всякоя почести от Бога и радости достойна...». Несомненно, что для Епифания как для исихаста это служила определенным знаком причастности святого высшему, «невечернему свету». Можно привести ряд примеров скрытого указания на мистический опыт святого. «...поне же от юности очистися Церкви бытии Святаго Духа и предуготова себе съсуд святъ и избранъ, да вселится Богъ в нь».

Исихастское учение постоянно акцентировало внимание на факт снисхождения благодати Святого Духа в сердце молящегося и на вселении Бога в него. Таким образом слова Епифания о том, что Сергий был сосудом, в который вселился Бог, свидетельствуют так же о принадлежности этого текста исихастской традиции. Но это мог понять только человек, знающий учение о непрестанной молитве. Таким образом, исихастские жития становились текстами потаенными, текстами для посвященных. Об этом размышлял и Симеон Новый Богослов, подчеркивая, что истинное содержание житийных текстов раскрывается не каждому читателю, а тем, кто старается подражать святым, имеет некоторый собственный аскетический опыт.

Следующая наиболее яркая примета стиля «плетения словес» Епифания - это синонимический ряд именований святого. В этом Епифаний идет от традиции отцов церкви Дионисия Ареопагита, Григория Богослова, Симеона Нового Богослова и др. Например, обозначение учительства Сергия: «млъчальником удобрение, иереомь красота, священникомь благолепие, сущий вождь и неложны учитель, добрый пастырь, правый учитель, нелестный наставник, умный правитель, всеблагый наказатель, истинный кръмник». Как видим автор ищет и не находит слов для точного определения божественной сути святого. Это важнейший способ богословствования в исхазме, идущий от древности. При этом богословствование соединяется с озарениями, с песнословием. «В Житии есть нечто от акафиста - ритм, анафоричность, цифровая символика, - нечто от Ареопагитик т нечто от преподобного Симеона. Нпифаний вторит всем трем указанным источникам, но не копирует ни одного из них. Он создает свой собственный ряд наименований, отличающихся той особенной метафористичностью, благоговением, умилением, множеством аллюзий с Псалтырью, которые во многом и обеспечивают Житию Сергия Радонежского его уникальное звучание», - пишет современная исследовательница.

Выяснив основные черты Жития Сергия как текста исихастского плана, перейдем к характеристике основных элементов жанрового житийного канона. Епифаниевское произведение строится в строгом соответствии с каноном. В нем есть вступление от автора, есть основная часть, повествующая о земном пути святого, есть и заключение, хотя возможно, повествование о посмертных чудесах возникло позднее. Эта часть имеет тенденцию к продолжению, поскольку появляются все новые рассказы о заступничестве святого и таким образом возникают новые редакции текста.

Земной путь Сергия начинается с чудесного рождения. В первых словах Епифаний сообщает о благочестивых родителях Сергия. «Съй преподобный отець нашь Сергие родися от родителя доброродну и благовЪрну: от отца, нарицаемого Кирилла, и от матере именем Мариа, иже бЪста Божии угодницы, правдиви пред Богомъ и пред человекы, и всячьскыми добродЪтелми исплънени же и украшении, якоже Богъ любит.» (с. 262). Эти слова напрямую соотносятся с жанровым каноном, но далее автор-агиограф сообщает о чуде, котороепроизошло еще до рождения Сергия. Мария будучи беременной пришла в воскресенье в церковь и во время святой литургии, когда должны были приступить к чтению Евангелия, внезапно закричал младенец. Далее Епифаний подробно, увлекая читателя, описывает как женщины искали ребенка по углам и за пазухой у Марии. Она от страха плакала и наконец созналась, что есть у нее ребенок, но в утробе. Мужчины тоже в ужасе стояли молча, и только иерей понял это знамение. Мария же до родов носила младенца в утробе. Как «нЪкое сокровище многоцЪнное».

Еще один пример может представлять для нас интерес. Это Житие Сергия Радонежского, одного из самых почитаемых святых на Руси, носителя особой духовной силы. (Топоров, с.539) Сергий мог оставаться всю жизнь иноком-пустынником и не устраивать общежительного монастыря, не выполнять поручения митрополита Алексия, за которым стоял великий князь, не благословлять Дмитрия перед Куликовской битвой, и остаться святым. Но весь погруженный в духовное, живя в Боге, Сергий немало сделал и для «мира» и в этом отношении его опыт заслуживает большего внимания. Размышляя о Сергии, о его человеческом существе, люди понимают, что есть тайна его главной силы, она прикрыта некоторой преградой и эта преграда имеет провиденциальный характер. Епифаний Премудрый, составитель Жития Сергия, пишет о невозможности до конца понять Сергия. « Невозможно бо есть постигнути до конечного исповедания, яко же бы кто моглъ исповедати доволно о преподобнЪм сем и отци великом старци, иже бысть въ дни наша, и времена, и лЪта, въ странЪ и въ языцЪ нашем, поживе на земли аггельскым житиемь...». Он пишет про «худой разум», «растленный ум», которые не в состоянии раскрыть истину. И современный исследователь Бибихин отмечает, что наш метод (имеется ввиду научный метод познания) никогда не поднимется или не опустится на тот уровень, где у нас есть шанс встрети ться с истиной, потому что у истины всегда «свой» метод, не наш» (Бибихин, 1993, 76.).

Итак, есть возможность лишь приблизиться к пониманию того человеческого типа, который был воплощен в Сергии. Мало что можно узнать о его внешности из текста Жития. «Бъша же видЪти его хождениемь и подобиемь аггелолепными сЪдинами чьстна, постом украшена, въздержанием сиая и братолюбиемь, смиренъ, кроток взором, тих хождениемь, умиленъ видЪниемь, смиренъ сердцемь, высокь житиемь добродЪтелным, почтенъ Божию благодатию». Это скорее нравственно-панегирический портрет. Единственно, что мы можем узнать из жития о его внешности, так это только то, что он был очень здоров физически. «И поне же младу ему сущу и крЪпку плотиюбяше бо силенъ быв тЪлом, могый за два человека...».

Известно, что аскетизм Сергия был далек от крайностей. Он не носил ни вериг, ни других истязаний плоти. Сергий с отроческих лет обладал удивительной трезвостью ума, тонким пониманием границы между возможным и должным, чувством реальности. Он был приверженцем «среднего Пути», который оказывался в итоге лучшим, верным духу согласия и открытости, широте-полноте и глубине интенсивности религиозного духа и творчества. Г. Федотов в своих размышлениях о Сергии писал, что бесовские искушения и видения темных сил начались очень рано и были особенно часты и мучительны в зрелом возрасте. Удивительно, что этому немного уделяется места в тексте жития. Молодость, сила, здоровье чаще всего беспечны, самодостаточны, в это время бдительность ослабляется и темные силы бросают ему вызов. Но Сергий знал это, он понимал, что путь злой силы к нему проходит через его тело и учился управлять своим «физическим». Тогда против него выступил сам диавол, пишет составитель Жития. «Диавол же похотными стрЪлами хотя уязвити его» Дав прямой ответ на этот вопрос автор жития к нему больше не возвращается.

«Преподобный же, очютивъ брань вражию, удръжа си тЪло и поработи е, обуздавъ постомъ; и тако благодатию Божиею избавленъ бысть. Научи бо ся на бЪсовскиа брани въоружатися: яко же бЪсове грЪховною стрЪлою устрелити хотяху, противу тЪх преподобный чистыми стрелами стреляше, стрЪляющих на мрацЪ правыя сердцемь». Так сила духа оказалась больше, чем телесная сила, и тело подчинилось духу, точнее дух не позволил физическому осуществить себя в соответствии с требованиями и тела и жизни: телу это стоило страданий, жизни - беспотомственности. Но выбор был сделан, цена этой победы видимо, была большой, житие об этом умалчивает, но это свидетельствует о высоте его духа, о масштабах личности. Это был новый уровень святости, остающийся вершиной русской святости и сейчас, через шесть веков. Ключевский писал, что тихий, кроткий, смиренный Сергий неслышно, незаметно, ненасильно - ни в отношении людей, ни в отношении самой жизни тихой и кроткой речью, неуловимыми, бесшумными нравственными средствами, про которые не знаешь, что и рассказать, изменил всю ситуацию несравненно больше по своим масштабам и основательнее, чем любая революция. Он сделал великое дело, собрав дух народный для освобождения от татаро-монгольского ига. Свет, исходящий от Сергия, упал на его духовных детей, и вся Русь была его. И сам Сергий был плоть от плоти этого народа, собрав его лучшие качества и прежде всего смиренность.

Тот же Д. Ростовский писал, что «в лице Преподобного Сергия мы имеем первого русского святого, которого, в православном смысле этого слова, можем назвать мистиков, то есть носителем особой, таинственной духовной жизни, не исчерпываемой подвигом любви, аскезой и неотступнотью молитвы. В конце жизни Сергия стали посещать видения горних сил. В эпизоде посещения Богоматерью Сергия сообщается, что сначала была молитва Сергия и пение акафиста. По завершении акафиста Сергий, который уже предвидел случившееся сказал своему ученику: « Чадо! Трезвися и бодрствуй, поне же посЪщение чюдно хощеть нам быти и учасно в сей часъ» И тут же раздался глас: «Се Пречистаа грядет!» нестерпимой яркости сет озарил Богоматерь, явившуюся в сопровождении апостолов Петра и Иоанна. Сергий «паде ниць, не могый тръпЪти нестерпимую оную зарю» Когда все кончилось Сергий увидел Михея, лежащего на земле «яко мертва», поднял его и просил его призвать к нему Исаака и Симона, чтобы поведать им обо всем тоже «по ряду». При этом Сергий просил не говорить никому из братии о чуде, пока Господь не возьмет его Сергия из этой жизни.

Показателен и эпизод с воскрешением умершего ребенка.

Сергию, как вероятно, и Андрею Рублеву. «Бывают мгновения безмолвной глубины, когда мировой порядок открывается человеку как полнота Настоящего. Тогда можно расслышать музыку самого его струения... Эти мгновения бессмертны, и они же - самые преходящие из всего содержания, но их мощь вливается и в человеческое творчество.

Отец Сергий Булгаков писал «Уже признано, что Преп. Сергий был и остается воспитателем русского народа, его пестуном и духовным вождем. Но нам надо познать его и как благодатного руководителя русского богословствования. Свое боговедение заключил он не в книги, но в события жизни своей. Не словами, но делами и этими событиями молчаливо учит он нас боговедению. Ибо молчание есть речь будущего века, а ныне оно есть слово тех, кто еще в этом веке вступил в будущий. Молчаливое слово, сокровенное, предстоит собирать в слова, переводить на наш человеческий язык.

Жития святых являют собой особое чтение не познавательно- развлекательное, а душеспасительное. То есть это чтение предполагает мысленное прохождение подвига святого, в результате чего и происходит духовное очищение читающего и в конечном итоге его Преображение. Но сегодня у массового читателя в основном утрачен навык чтения житий и необходимо способствовать на всех уровнях его восстановлению для восстановления духовного здоровья нации.

2.2 Особенности текста «Жития преподобного Сергия Радонежского» творения Симона Азарьина

«Житие Сергия» Симоном Азарьиным было написано и напечатано в 1646 г.

В издании этом помещены жития Сергия, Никона Радонежских и Саввы Сторожевского. «Житие Сергия» имеет 99 глав: первые пятьдесят три главы напечатаны по редакции Пахомия Логофета, остальные сорок шесть глав написаны Симоном Азарьиным. Принадлежность первых пятидесяти трех глав перу Епифания Премудрого и Пахомия Логофета подтверждает концовка главы 53: «Сия же аз смиренный таха иеромонах Пахомийписах, яко пришедшу ми во обитель святаго и видехчюдеса бывающая от раки богоносного отца. Уведовав же и ина от самого ученика блаженного, иже многа лета, паче же от самого возраста юннагоживша со святым, глаголю же Епифания, известно ведуща блаженного, иже по ряду сказоваше и мало что написазде о рождении и о возрасте его и о чюдотвореных, о житии же и о преставлении свидетельствующим мне... Сия же написах, яко да не забвению предана будут от нерадения нашего в последниясия времена».

Кроме этого, авторство Симона Азарьина следующих глав, убедительно доказано С. Смирновым и С.Ф. Платоновым. Личность Симона Азарьина и интересующий нас труд в общих чертах достаточно полно охарактеризованы В. Ключевским. Азарьин происходил из слуг княгини Мстиславской, постригся в монахи. «Вероятно, в монастыре приобрел он книжное образование и литературный навык. Он оставил много собственноручных рукописей и несколько произведений, дающих ему место среди хороших писателей древней России. Его изложение, не всегда правильное, но всегда простое и ясное, читается легко и приятно, даже в тех обязательно-витиеватых местах, где древнерусский писатель не мог отказать себе в удовольствии быть невразумительным. По воле царя Алексея Михайловича Симон приготовил к печати житие преп. Сергия, написанное Епифанием и дополненное Пахомием, подновив слог его и прибавив к нему ряд описанных им самим чудес, которые совершились после Пахомия в XV-XVII в. Эта новая редакция вместе с житием игумена Никона, похвальным словом Сергию и службами обоим святым напечатана была в Москве в 1646 г. Но мастера печатного дела отнеслись с недоверием к повести Симона о новых чудесах, напечатали из нее 35 рассказов, некоторые неохотно и с поправками».

Всего при составлении «Жития Сергия» Симон Азарьин дополнил 46 глав, из которых 30 оригинальные тексты Азарьина и 16 глав являются извлечениями из различных источников. В число этих глав входят как раз наиболее интересующие нас сюжеты, связанные с иконой Ярославского музея-заповедника. Это главы о рождении Василия III, осаде города Опочки, присоединении горных черемис и основании г. Свияжска, покорении Казанского ханства, осаде Троицкой лавры и Москвы, т.е. это те самые главы, которые, по словам Азарьина, он заимствовал в древних письменах:

«...от летописных книг избравше и от книги осаднаго сидениясамого того Сергиевы обители» Авраамия Палицына. Сохраняя неприкосновенность Пахомиевой редакции «Жития», Азарьин не дополняет те скупые сведения, которые связывали деятельность Сергия с историей Куликовской битвы. Вероятно, это и послужило причиной того, что художник, написавший интересующую нас икону, упускает такой важный исторический сюжет, как Куликовская битва. Оплошность эта спустя несколько лет была обнаружена каким-то любителем истории и написана на доске, прикрепленной снизу к основному произведению.

Попытаемся раскрыть источники, которые привлек Симон Азарьин для составления интересующих нас глав, следуя принятому автором порядку их изображения на иконе.

Глава 54 - «Чудо о чудесном зачатии и о рождении великого князя Василия Ивановича всея Руси самодержца» - вся выписана из глав 16-й и 5- й пятнадцатой степени «Степенной книги» почти без изменений. Симон Азарьин внес незначительные перефразировки в отдельные выражения и изменил транскрипцию некоторых слов, сообразуясь с грамматическими правилами и литературным стилем своего времени, а также сделал перестановку одной фразы на другое место, что получилось, возможно, от пропуска во время переписки.

Несколько строк окончания 54-й главы, сообщающие краткую родословию Софии Палеолог, взяты Азарьиным из главы 5-й той же пятнадцатой степени. Только одна фраза родословия великого князя Ивана Васильевича, доведенная Азарьиным до прадеда его, «достохвального великаго князя Дмитрия Ивановича, еже преславну и пресветлу победу показавшего за Доном на безбожнаго и злочестивого царя Мамая», с которой начинается 54-я глава, написана, вероятно, самим Азарьиным. Сама же легенда «о чудесном» рождении великого князя Василия как устное предание возникла, вероятно, в период между 1490 и 1505 гг., в разгар борьбы за престолонаследие, чтобы оправдать притязания на великое княжение второго сына московского князя, рожденного от брака с Софией Палеолог. Особенно она разгорелась после смерти (в 1490 г.) первого сына Ивана, рожденного от княгини Марии, дочери тверского князя Бориса Алексеевича, когда большинство бояр стояло за назначение наследником не сына Василия от Софии Палеолог, а его внука Дмитрия, сына умершего князя Ивана. Борьба эта в 1498 г. привела к поражению партии Софии Палеолог, и законным наследником был признан внук великого князя Дмитрий Иванович, но уже в 1499 г. сын Софии Палеолог Василий Иванович был пожалован великим князем Новгородским и Псковским. В 1502 г. Дмитрий Иванович был отстранен от власти и единственным великим князем остался Василий Иванович. Как известно, в России было принято все великие события, ознаменовывать вкладом в чтимые монастыри. В ризнице Троице-Сергиевой лавры в настоящее время хранится драгоценная шитая пелена, пожертвованная Софией Палеолог в 1499 г., вероятно, в память названных выше событий, закрепивших в некоторой степени положение партии Софии Палеолог. Для усиления престижа претендента на Московский великокняжеский стол к византийской его генеалогии было дополнено еще «божественное зачатие», воплощенное от призрака Сергия, якобы явившегося Софии Палеолог. Одновременно была создана доктрина «Москва - третий Рим». Она популяризировалась не только посредством литературных легенд, подобных «Сказанию о чудесном зачатии и рождении великого князя Василия Ивановича всея России самодержца». Были привлечены также средства изобразительного искусства - живописи. Идея эта определила содержание ряда монументальных росписей первой половины и середины XVI в. Ею проникнуты были росписи Золотой палаты кремлевского дворца (1547-1552 гг.) и существующие ныне росписи стен Смоленского собора Новодевичьего монастыря в Москве (1526-1530), а также иконы «Церковь воинствующая».

Автором легенды о чудесном зачатии и рождении является, вероятно, митрополит Иосаф, бывший игумен Троице-Сергиевой лавры. В Никоновской летописи, следом за ней в «Степенной книге» и «Житии Сергия» Симона Азарьина сказано, что «сия же повесть явлена бяше митрополитом Иосафом всея Русии, еже он слыша от уст самого великаго князя Василия Ивановича, всея Русиисамодержьца». Василий III умер в 1533 г., когда Иосаф был еще игуменом Троице-Сергиевой лавры; запись и литературная обработка сообщенной им дворцовой легенды была, вероятно, сделана до 1542 г.

Верхний левый угол средника интересующей нас иконы художник посвятил именно этому дополнению в «Житие Сергия», сделанному Симоном Азарьиным. Над композицией имеются следующие надписи:

«Чюдо чюдесном зачатии и о рождении великаго князя Василия Иоанновича // всея Руси самодержьца // глава54» и рядом строка в строку на продолжении тех же линеек (чтобы не спутать тексты, между ними поставлены кресты) следующий текст: « + о видении ангела служаща с блаженным // Сергием глава 51; + и о видении // божественного // огня глава 31». Под этими названиями трех глав изображена справа вверху, на фоне зеленого лесистого холма, группа женщин в белых апостольниках, сопровождающая Софию Палеолог, одетую в парадную женскую одежду с золотым оплечьем, на голове, поверх белого платка, золотой короной. Перед ней стоит преподобный Сергий, в руках, устремленных к Софии, держит младенца, окутанного в белые одежды. Правее этой группы за красной крепостной стеной и воротами изображен белый пятиглавый собор, внутри которого над престолом, перед иконой «Богоматери умиление», стоит Сергий в священническом облачении и держит в руках потир, над которым огонь. За Сергием стоит ангел и священник. Над головами Сергия и ангела нимбы. Позади этой группы два монаха. Правее над воротами монастыря с одноглавой надвратной церковью изображен Сергий в монашеских одеждах, беседующий с двумя монахами. Ниже, под монастырской стеной, на зеленом фоне холма сидит София Палеолог, засунувшая левую руку за пазуху одежды, как бы ищущая там младенца, вложенного в лоно. Кругом нее в смятении сгрудились женщины ее свиты. Сгруппировав сюжет чуда зачатий с явлением божественного огня Сергию во время служения литургии, художник или заказчик усиливает чудесность и необычайность рождения московского царя Василия Ивановича.

Остановимся на следующей, 55-й главе «Жития Сергия» Симона Азарьина «Чюдопреподобнаго Сергия чюдотворца о преславней победе на Литву у града Опочки». Сравнение текста этой главы с текстом 11-й главы шестнадцатой степени «Степенной книги» показало, что в 55-й главе имеются странные сокращения, вряд ли сделанные самим Симоном Азарьиным. Исключены два отрывка, непосредственно связанные с именем Сергия, и все связанное с именем воеводы князя Александра Владимировича Ростовского, который фактически обеспечил победу над осаждавшим город врагом. Это понятно: Симон Азарьин исключает фактического организатора победы с целью возвеличения чуда Сергия и его имени. Но исключение отрывков легенд, связанных с чудесами Сергия, можно объяснить только тем, что сделали это печатники, которые, как известно, исключили много глав, а остальное напечатали с сокращением. Своим содержанием глава связана с героической обороной города Опочки в 1517 г., которая является эпизодом войны, начатой Василием III в 1513 г. Результатом этой войны, которую вело Московское государство с целью укрепления своих западных границ путем отвоевывания русских территорий, входивших в это время в состав Великого княжества Литовского, было возвращение города Смоленска в 1514 г. и других западных областей. Временем возникновения легенды и литературной ее обработки можно считать период с 1516 г. до середины XVI в., когда митрополитом Макарием была завершена «Степенная книга», ибо в другие летописные своды эта легенда не вошла.

Из изложенного выше следует, что Симон Азарьин в качестве первоисточника пользовался списком «Степенной книги», из которой он выбрал легенды, связывающие имя Сергия Радонежского с некоторыми историческими событиями. На интересующей нас иконе следует в середине средника, под сценой «чудесного зачатия Василия Ивановича», на фоне желтого (охристого) холма, восьмистрочная надпись: «Чюдо преподобного Сергия преславней // победе на литву у града Опочки //тогда в видении сна // жене некоей явися // святый Сергий и сказа // есть камении // много в земли у церкви // глава 55».

Художник изобразил каменную стену осажденной крепости и белый одноглавый собор. Над собором сбоку изображено внутреннее пространство дома. На белых постелях, под красным покрывалом, положив голову на руку, лежит женщина. Перед ней полуфигура Сергия в монашеском одеянии с жестом рук разговаривающего человека. Справа от собора та же женская фигура в белом апостольнике стоит за грудой камней и как бы разговаривает со стоящим около нее мужчиною. Слева от собора толпа. Впереди ее четыре фигуры юношей, бросающие со стен большие камни. Под стеной воины, лезущие по осадным лестницам и падающие с них под ударами камней. На переднем плане справа стреляющий из лука в город воин.

Следуя дальше по тексту «Жития Сергия», написанного Симоном Азарьиным, остановимся на 56-й главе, которая названа «О Свияжском граде сказание». Как показало сравнение текстов, Азарьин пользовался для этой главы уже не «Степенной книгой», текст которой совершенно расходится с изложением этой главы, а Казанским летописцем. Самыми близкими из опубликованных текстов списками Казанского летописца к варианту, которым пользовался Азарьин, являются так называемый «Соловецкий список» и список, принадлежавший В.Н. Перетцу. Но оба эти списка более близки между собой, чем каждый из них к изложению 56-й главы. В обоих списках имеется похвала любви Сергия к Свияжску, проявляемая якобы им в различных чудесах. Фрагмент этот, например, в «Соловецком списке», занимает почти целую страницу 59-го листа. Если бы у Азарьина был список с подобным включением, то он как агиограф Сергия безусловно его бы использовал, фактические же данные, имеющиеся в обоих списках, в некоторых местах бывают сходны с данными, упоминаемыми Азарьиным, а также имеют и некоторые разночтения. Например, в 56-й главе сообщается о построении в городе Свияжске при его основании деревянной соборной церкви; это соответствует списку В.Н. Перетца к не соответствует «Соловецкому списку», в котором говорится о построении каменного собора; у Азарьина число стрельцов в улусах черемисов, так же как и в «Соловецком списке», сорок тысяч, а в списке В.Н. Перетца двенадцать тысяч и т.д.

В классификации списков по редакциям, предложенной Г.Н. Моисеевой, глава эта в Казанской истории (30-я) имеется в обеих редакциях (первой и второй), так как вторая редакция не является переработкой всей Казанской истории, а написана заново только с 50-й главы, все первые 49 глав идентичны. Таким образом, мы можем считать, что в данном случае через изложение Азарьина мы сталкиваемся с переработкой первой редакции Казанской истории, написанной в 1564-1565 гг. Одновременная его близость и отличие сохранившихся до нашего времени списков свидетельствует о том, что список, которым пользовался Азарьин, или не сохранился, или еще неизвестен современным исследователям древнерусской литературы. В этой главе повествуется об основании и чрезвычайно быстром строительстве города Свияжска в 1341 г.: «Не во многи дни поставиша град велик и украшен зело». Это необычайно быстрое строительство города за тридцать восемь или сорок шесть дней было осуществлено за счет того, что на ладьях из Белозерских лесов по Волге были привезены готовые срубы, из которых построена одна часть города, другая же его часть была построена из леса, срубленного на месте основания города. Об этом кратко и вразумительно сказано в «Царственной книге»: «Город же... сверху привезен, на половину тое горы стал, а другую половину воеводы и дети бояръские своими людми тотъчас зделали, велико бобяше место, и совершили город в четыре недели».

В 56-й главе «Жития», вслед за описанием основания города, очень подробно описаны топографические особенности местности.

Большой исторический интерес представляет сообщение о добровольном присоединении к России горных черемис, которые представляли собой добрую половину Казанского ханства. В завершение главы автор Казанской истории, а за ним и Симон Азарьин сообщают о том, что все это было предзнаменовано чудом Сергия Радонежского, тень которого якобы явилась за шесть лет в этих краях и ознаменовала место основания города.

В правом верхнем углу средника иконы в три строки по золотому фону надпись: «О свияжском граде сказание в лета 7059-го майя 16 день в субботу 7-ю по пасце // от царя и великаго князя Яоанна Василиевича посланы воеводы // с Шихаалем царем касимовским глава 56». Художник изобразил топографию местности, согласно описанию, взятому Симоном Азарьиным из Казанского летописца, где сказано: «Место же то таково, идежепоставися град: прилежахубо к нему, подале от него превысокия горы, и лесом верхи своя покрывающе, и стремнины глубокия, и дебри, и блата; и близ же града об едину страну езеро мало, имеюще в себе воду сладку и рыб всяких много малых, довольно на пищу человеком, и из него же округ града течет Щука-река, и, мало шед, въ течет в Свиягу-реку». Художник нарисовал охрой и зеленой краской горы с деревьями. В 30-й главе Казанского летописца говорится о явлении на стенах города Казани до его взятия монаха, кропящего их. У Азарьина в 57-й главе этот монах назван именем Сергия. Любопытно отметить, что во всех известных текстах о Казанском взятии, нигде не встречается в этом эпизоде имя Сергия. Откуда его взял Азарьин, нам неизвестно. Сравнение текстов Азарьина с опубликованными материалами свидетельствует о их взаимной близости и в то же время о том, что Азарьин не пользовался ни «Степенной книгой», ни списками Казанской истории, или Казанского летописца, так называемой второй редакции, которая появляется в 90-х годах XVI в. Все это позволяет сделать вывод о том, что Симон Азарьин пользовался при составлении 56-й и 57-й глав не дошедшим до нашего времени или еще неизвестным исследователям древнерусской литературы списком так называемой первой редакции. Художник изобразил момент взятия города. За стеной внутри города идет сражение. Над толпой осажденных белый флаг. В ворота крепостной стены входит толпа воинов, у ворот справа стоит юноша и бьет в барабан. На переднем плане воин трубит в трубу. За ним возвышается на черном коне с золотой сбруей фигура воина, одетая, как и все, в золотые латы и шлем, но в отличие от остальных у него поверх лат наброшен красный плащ. В левой руке он держит вожжи, в правой же, поднятой до плеча, держит что-то наподобие копья или скипетра. Лицо молодое, с короткой окладистой бородой и усами. Вероятно, художник имел в виду образ молодого Иоанна IV, которому в год взятия Казани исполнилось 22 года. Эта особенность, так же как и отмеченная художником полнота Софии Палеолог в иллюстрировании главы 54-й, свидетельствуют о том, что, кроме текста «Жития Сергия», написанного Симоном Азарьиным, художник пользовалсядругими историческими источниками, скорее всего Списками лётописных сводов, знал события и лиц, которые изображал.

Сам же Азарьин, заканчивая извлечения, сделанные им из «Сказания» Палицына, пишет: «Повествоуют же ся и инамногачюдесех сего великаго чюдовторца Сергия, я же бывшая во осаде во обители его, но о сем зде прекратихом споведавати, понеже история о сем особь имеет о том велика сказания, о бывшей брани на дом живоначальныя Троицы, и чюдотворца Сергия и како молитвами и явлением многащи спасаеми бываху, случившиися во осаде людие во обители святаго. И аще хощет кто оуведети большая, и той възем да прочитает, тамо о бывших явле-ниихсвятаго и о чюдесех его, еже кратным хранения и оучения, историйную книгу. А зде отчасти мало нечто предложихом, слышаще милование святагоко обретшимся тогда. И здеубо токмо чюдеса святаго изъявлена соуть, а не ратных обычай и сия убо да зде мы же напредълежаще да возвратимся».

Глава 58-я «Жития Сергия» написана на основе содержания главы 19-й «Сказания» Палицына и повествует о первом бое, разыгравшемся ночь на 23 сентября. Азарьин в этой и во всех последующих за ней одиннадцати главах извлекает из «Сказания» только чудеса Сергия, а не сущность ратных подвигов и других событий, описанных Палицыным. Используя в данном случае текст 19-й главы «Сказания», Азарьин сильно сокращает его, даже исключает из описания место основного удара интервентов - Пивную башню, и только одну фразу - о хождении тени Сергия по стенам и службам монастыря и кроплении их святою водою - он сохраняет неприкосновенно. Следующая, 59-я глава «Жития» написана по 24-й главе «Сказания». Из этой главы Азарьин заимствует только абзац, где рассказывается о явлении Сергия Троицкому архимандриту Иосафу и ободрении братии и защитников монастыря своим заступничеством свыше. Для глав 60-й и 61-й таким же образом соответственно использованы главы 25-я и 26-я «Сказания». В главе 61-й даже не помещено чудо явления архистратига Михаила архимандриту Иосафу, поскольку оно не имеет отношения к агиографии Сергия.

Глава 62-я «Жития» «О явлении преподобного Сергия чюдотворца литовским воем» написана на основании 30-й главы «Сказания». Азарьин в данном случае составляет краткий конспект всей главы с тенденцией на прославление Сергия. При этом он выпускает очень важный для истории осады факт соединения войска Лисовского с Сапегою и сразу переходит к описанию самого приступа на крепость, сохраняя полностью место, в котором Палицын описывает упорное сопротивление оборонявшихся: «подаде им такову дерзость на сопостаты, яко и нератницы и невежди о храбришася исполинскою крепостию препоясавшася и сшедше победиша сопротивныя супостаты, яко же история о сем свидетельствует». Азарьин сохраняет и описание разгрома войска интервентов в этой решающей схватке.

Следуя далее по тексту «Сказания», обнаруживаем, что в «Житии» нет трех чудесных явлений Сергия. Два из них находятся в 34-й главе «Сказания» и одно - в главе 37-й, заглавие которой «О утешении чудотворца явлением Илинарху» непосредственно содержит в себе указание на чудо Сергия. В этой главе Палицын повествует о явлении Сергия пономарю Иринарху во время его пребывания в Москве по делам организации обороны крепости Троицкой лавры. Вероятно, это чудо было исключено книгопечатниками, а не самим Симоном Азарьиным. Исключение же из «Жития» двух совместных явлений Сергия и Никона (из главы 34-й«Сказания»), возможно, умышленно сделано самим Азарьиным, так как оба эти чуда связаны с призывом к порядку не в меру разгулявшейся братии и ратников, находящихся в осаде. Они вино добывали из лагеря противника на серебро, полученное от незаконной продажи хлеба и других продуктов.

Скорее всего высокий стиль чудес «Жития» Азарьин не хотел снижать изображением неблаговидного поведения монахов и воинов.

Следующая, 63-я глава «Жития» - «Повесть о явлении Сергия чюдотворца Андрею Волдырю, како молитвами его подаде бог на супостаты победу», написана так же, как и глава 62-я, т. е. является тенденциозным конспектом соответствующей главы «Сказания». Но сокращая описание сущности приступа в 46-й главе, Азарьин выпускает особенностьэтой операции, предпринятой войском интервентов. Палицын в первой половине главы 46-й пишет о том, что Зобровский, прибыв к войску, осаждавшему крепость лавры, упрекал воевод Лисовского и Сапегу за то, что они в течение столь длительного времени (более десяти месяцев) ведут безрезультатную осаду и не могут «лукошко взяти да ворон передавити». Он назначает третий, по его расчетам решающий, удар на крепость на 31 июля. В ночь перед приступом, пишет Палицын, войску было небесное знамение: луна на небе, «яко огнь скакаху», а звезды испускали такой великий свет, который «падаху над монастырем и въокруг монастыря». Все это, как и начало главы о подготовке решающего штурма крепости, Азарьиным выпущено, по- видимому, оттого, что непосредственно не связано с именем Сергия. И начинает он главу «Жития» с сокращенного пересказа абзаца, непосредственно предшествующего сказанию Андрея Волдыря, не вникнув в то, что абзац этот является соединительным звеном между сказанием о звездном дожде и рассказом, передаваемым от имени Волдыря. Непосредственно за этим вступлением повествуется о чуде Сергия, сущность которого сводится к следующему: когда все войско под руководством Зобровского готовилось к решающему штурму стен крепости, подразделению, которым командовал Андрей Волдырь, было чудесное явление. Якобы между ними и стеной потекла бурная река, несущая вырванные с корнями деревья и камни. На стене же появились два старца, грозящие всем тем, кто отважится на приступ, что им придется плыть по этому бурному потоку: «...севидохом явно, яко река, течаше велми быстра между нами и монастирем. В волнах же сломленное великое колодие, и лес мног несет; и с корением великая деревия, и камень и песок изо дна, яко горы велики восходяще. Бога же свидетеля предъставляху тому, яко видехом двою старцу сединами украшенных, и кличущасо града ко всем нам великим гласом, всем вам окаянным тако плыти». Эта сочиненная Волдырем и украшенная Палицыным легенда нужна была в оправдание перехода войскового подразделения во главе с Андреем Волдырем на сторону осажденных в лаврской крепости после неудачного штурма. Далее Азарьин опять выпускает несущественную с точки зрения «тития» заключительную часть 46-й главы, где Палицын повествует о том, что жестокий приступ интервентов захлебнулся в крови. Войско их понесло очень большие потери совершенно безрезультатно.

Этот эпизод - один из решающих приступов крепости - художник подробно иллюстрировал. Над этим сюжетом была четырехстрочная надпись, но она не сохранилась. В нижнем левом углу средника иконы, под осадой города Опочки, на фоне зеленых холмов изображена битва двух войск. Под ней крепостное строение Троицкой лавры с башнями и бойницами на стенах. За стеной - белая звонница и одноглавый собор, различные монастырские строения, монахи и воины, но не в воинском действии, а беседующие. Над стеной два старца с венцами на головах: Сергий и Никон. Под стенами крепости река, на берегу которой войско, не сражающееся, а совещающиеся между собой начальники и воины, все в латах. Двое первых на конях, черном и белом. Над войском два белых флага. Здесь художник явно представляет момент принятия Андреем Волдырем решения о сдаче своего войска после проигранного им боя.

Последующие две главы (64-я и 65-я) написаны Азарьиным на основе 48-й главы «Сказания» без существенных сокращений и переработок. Далее пять глав «Сказания» Азарьин выпустил, потому что эти главы не связаны с именем Сергия, а две главы (52-я и 53-я), являющиеся похвалой Сергию и Никону, не повествуют о конкретных, свершенных ими чудесах. Следующая (54-я) глава «Сказания» «О гладе велицем во осаде бывшем на Москве, и о житопродавцах, и о умножении потреб на Троицком подвории в Богоявленском монастыре молитвами преподобных отец Сергия и Никона» должна быть помещена в «Житии Сергия» перед главой 66-й «О явлении чюдотворца Сергия на Москве с хлебы». Также она должна быть (как и в «Сказании») логическим продолжением борьбы с хлебным голодом в осажденной Москве. В главе 66-й, начиная с названия, полностью воспроизведен текст 55-й главы «Сказания» с некоторыми незначительными редакционными изменениями, сделанными Азарьиным. Повествуется в ней о том, как в осажденный Московский Кремль, якобы из Троице-Сергиевой лавры, через восточные (возможно, Фроловские, ныне Спасские) ворота было привезено двенадцать подвод с печеным хлебом.

Следующая, 67-я глава «Жития» - «О явлении чюдотворца Сергия, Гласунскому архиепископу Арсению», написанная на основании 69-й главы

«Сказания», дана с некоторыми сокращениями. По замыслу Азарьина, этой главой должны быть завершены чудеса, заимствованные им из различных посторонних источников, ибо заканчивается она словами: «аще хощет кто уведети большая, и той възем да прочитает тамо о бывших явлениихсвятаго и о чюдесех его, еже кратным хранения и учения, историйную книгу, а зде отчасти мало нечто предложихом». Если бы этой главе не надлежало быть последней, то незачем было давать подобную концовку. Но после этого завершения, сделанного Азарьиным, напечатаны еще две главы на основании «Сказания» Авраамия Палицына. Одна из этих двух глав (69-я) перемещена случайно печатниками при наборе. Другая же, 68-я глава - «Чюдопреподобнаго богоноснаго отца нашего Сергия чюдотворца о немом» - написана на основании 77-й главы «Сказания» и не имеет прямого отношения к смутному времени. Возможно, что ее поместил и сам Азарьин после всех чудес, связанных с историей этого времени, но возможно, что ее дополнили на печатном дворе вместо исключенных из «шития» глав, отражающих исторические события того времени, но записанных, по- видимому, самим Симоном Азарьиным. К разряду таких глав «Жития» можно отнести исключенные печатниками главы «О боярине Иване Никитиче Романове, како спасен был на пути от озлобления и отюз»; «О явлении чюдотворца Сергия Козьме Минину и о собрании ратных людей на очищение государству Московскому» и «О послах иже от моря спасены быша. О полковнике Лисовском, как погибе, хваляся на обитель чюдотворца Сергия». Главы эти сохранились в рукописи Симона Азарьина с предисловием 1653 г. под номерами 8, 9 и 12. Все эти главы по своему содержанию должны сочетаться с главами, написанными на основании

«Сказания» Авраамия Палицына, но были исключены печатным двором, по- видимому, оттого, что не имели авторитетных исторических источников, подобных «Степенной книге», «Казанскому летописцу», «Сказанию» Авраамия Палицына, а были написаны самим Симоном Азарьиным по собранным им устным легендам о Сергии, к которым относятся все последующие главы, начиная с 70-й и до 99-й главы «Жития».

Если при составлении новой редакции «Жития Сергия» Симон Азарьин из различных источников выбирал «чудеса» Сергия, связанные с историческими событиями, и написал сам тридцать глав на основании монастырских преданий, то художник, получив заказ на икону «Сергия с клеймами жития», из новых, дополненных Симоном Азарьиным «чудес» выбрал только те, которые Азарьин заимствова из исторических источников, и преимущественно такие, которые помогли одержать русскому войску победу над врагами и интервентами. Неизвестными остаются не только имя художника, но и церковь, для которой данная икона была заказана. По своему размеру и композиционным особенностям она могла быть только иконой «местного» яруса иконостаса и быть храмовой святыней.

В Ростово-Ярославской и Костромской епархиях не было ни одной церкви, посвященной преподобному Сергию, откуда икона могла поступить в Ярославский музей, но было несколько церквей и престолов в приделах, посвященных Троице. Судя по годам построения икона могла быть написана или для церкви Троицы у Власия, построенной в Ярославле в 1648 г., или для церкви Троицы в селе Колясниках бывшего Костромского уезда, под городом Даниловом. Более вероятно второе предположение. Каменная Троицкая церковь в селе Колясниках принадлежала ранее упраздненной мужской пустыни и была построена в 1683 г. на средства келаря Троице-Сергиева монастыря Прохора, имела два придела - Троицы и Богоматери Казанской. Более подробные сведения об этой пустыни приводит А. Крылов. Он сообщает, что основана она была в 1634 г., когда могла быть построена в ней деревянная Троицкая церковь. В 1682 г. келарь Троице-Сергиева монастыря старец Прохор обратился к патриарху Иоакиму с просьбой разрешить разобрать деревянную Троицкую церковь с приделом и на ее месте построить каменную. Были построены две отдельные церкви - Троицкая и Казанская. В описании устройства церкви в Колясниках отмечается, что она построена по типу Троицкого собора Сергиевой лавры. Она одноглавая, четырехстолпная. Иконостас поставлен перед восточными столбами и шестиярусный, как и в Троицком соборе. Размер интересующей нас иконы близок к размерам икон «Сергия Радонежского в житии», находящихся в Троицком соборе, и к другим подобным иконам из Троицкой лавры. Но по количеству и выбору сюжетов она наиболее обширная из всех известных до настоящего времени «Сергия с клеймами жития». Кроме того, происхождение ее из Троицкой церкви подтверждается наличием в центре верхнего ряда клейм, непосредственно над головой Сергия, клейма с изображением «Троицы ветхозаветной».

Заключение

Трудно переоценить огромный вклад Сергия в духовное возрождение Руси, в частности в развитие русского монашества и строительство монастырей. Так, в течение 1240-1340 гг. было построено три десятка монастырей, тогда как в следующем столетии, особенно после Куликовской битвы, было основано уже до 150 монастырей. При этом, как отмечает В.О. Ключевский, «древнерусское монашество было точным показателем нравственного состояния своего мирского общества: стремление покидать мир усиливалось не оттого, что в миру скоплялись бедствия, а по мере того, как в нём возвышались нравственные силы. Это значит, что русское монашество было отречением от мира во имя идеалов, ему непосильных, а не отрицанием мира во имя начал, ему враждебных».

Эта огромная сеть православных монастырей на Руси была не только своеобразным Покровом от самых различных внутренних и внешних угроз и бедствий, но и сетью духовных центров, где вырабатывалась высочайшая духовность народа, его высокая нравственность, его сознание и самосознание. Нельзя не согласиться со словами В.О. Ключевского: «Так духовное влияние преподобного Сергия пережило его земное бытие и перелилось в его имя, которое из исторического воспоминания сделалось вечно деятельным нравственным двигателем и вошло в состав духовного богатства народа. Это имя сохраняло силу непосредственного личного впечатления, какое производил преподобный на современников. Эта сила длилась и тогда, когда стало тускнеть историческое воспоминание, заменяясь церковной памятью, которая превращала это впечатление в привычное, поднимающее дух настроение. Так теплота ощущается долго после того, как погаснет её источник. Этим настроением народ жил целые века. Оно помогало ему устроить свою внутреннюю жизнь, сплотить и упрочить государственный порядок. При имени преподобного Сергия народ вспоминает своё нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной. Это возрождение и это правило - самые драгоценные вклады преподобного Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное содержание. Нравственное богатство народа наглядно исчисляется памятниками деяний на общее благо, памятями деятелей, внесших наибольшее количество добра в своё общество.

С этими памятниками и памятями срастается нравственное чувство народа. Они - его питательная почва. В них - его корни. Оторвите его от них - оно завянет, как скошенная трава. Они питают не народное самомнение, а мысль об ответственности потомков перед великими предками, ибо нравственное чувство есть чувство долга. Творя память преподобного Сергия, мы проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка, обновляем его, пополняя произведённые в нём траты. Ворота лавры преподобного Сергия затворятся и лампады погаснут над его гробницей - только тогда, когда мы растратим этот запас без остатка, не пополняя его».

В этом смысле само имя Сергия Радонежского есть величайший памятник русскому народу, его могучему уму, способному постигать самые сложные проблемы. Его высочайшей духовности и нравственности, взрастивших мужественный, несгибаемый и вместе с тем добрый и великодушный характер русского народа; памятник Русскому Православию, ведущему народ по праведному пути, по пути священных христианских заповедей. Имя Сергия Радонежского для каждого русского человека является святым и священным именно благодаря тому, что в его образе соединились высочайшие человеческие качества и добродетели. Об этом очень верно и проникновенно написано в Похвальном слове Сергию. Кажется, ни один из великих людей в человеческой истории - ни императоры, ни полководцы, ни деятели литературы и искусства - не заслужили такой величайшей похвалы, какую воздавали и воздают многие поколения русских людей Сергию Радонежскому. Пожалуй, нет ни одной добродетели, которой бы он не обладал и которую бы не применял в своей жизни ко всем тем, кто к нему обращался за советом, помощью, исцелением, благословением. Он вышел из глубин народа, неся в себе его основные качества, его необыкновенный ум, кротость и терпение, смирение, склонность к простоте, врождённую скромность и неприхотливость, граничащую с аскетизмом, великодушие и любовь ко всем людям без исключения.

Личность преподобного Сергия всегда была, есть и будет истоком необычайной духовности русского народа, его несгибаемой воли, мужества, терпения, доброты и любви, снискавшей ему мировую славу и мировое признание. Имя Сергия Радонежского излучает и изливает на русский народ, на всю Святую Русь свет Божественной Благодати, которая охранит их и поможет во всех будущих начинаниях и свершениях. В этом году мы празднуем 700-летний юбилей Преподобного Сергия Радонежского. За свою историю Россия не один раз оказывалась на краю гибели, и каждый раз русский народ обращался с молитвами к своему великому игумену, предстателю и защитнику Преподобному Сергию Радонежскому.

В речи, произнесенной по поводу 500-летия со дня кончины преподобного Сергия, В.О. Ключевский выразил сожаление, что в Сергиевой обители не было летописца, который бы постоянно вел записи обо всем происходящем, как будто это был бы вечный, один и тот же человек. Б.М. Клосс, как бы полемизируя с Ключевским, пишет о том, что в свете последних разысканий может быть выявлен образ «бессменного и неумирающего» летописца, в роли которого выступала сложившаяся в течение многих поколений Троицкая литературная традиция, уникальная по длительности творческой жизни - с конца XIV века до наших дней.

Необходимо добавить, что сложилась не только традиция, но и сам текст, объединенный общей темой, - прославление жизни и духовного подвига Преподобного Сергия, сама жизнь которого вплетена в пестрый и сложный контекст русской истории.

Начало Троицкого «Сергиевского» текста традиционно связывают с именем Епифания Премудрого, выдающегося писателя русского Средневековья, создателя стиля плетения словес и замечательных житийных произведений. Пахомий Логофет (Серб) в послесловии к Житию Сергия Радонежского писал, что Епифаний Премудрый «много лет, паче же от самого взраста юности», жил вместе с Троицким игуменом (в течение 16-17 лет). Житие Сергия Радонежского Епифаний начал писать, по его собственным словам, «по лете убо единем или по двою по преставлении старцеве...». Создание Жития Преподобного Сергия, его учителя, явилось главным делом жизни Епифания. Он трудился над ним более четверти века, «имеях же у себе за 20 лет приготованы такового списания свитки». Он приступил к этой работе после кончины Преподобного в 1392 году (вероятно, в 1393 или 1394 гг.) и закончил ее, по мнению многих исследователей, в 1417-1418 гг., через 26 лет после его смерти. Цель своих трудов он определил сам: чтобы не забыли духовного подвига Пречудного старца - игумена всей Русской земли - «Аще убо аз не пишу, а ин никто же не пишет, боюся и осуждения притчи онаго раба лениваго, скрывшаго талант и обленившагося».

«Житие Сергия» существует в нескольких литературных версиях - редакциях. Списки его кратких редакций датируются XV веком, а самый ранний список пространной редакции, хранящийся в РГБ, относится лишь к середине 20х годов XVI века. Судя по заглавию, именно эта агиографическая версия создана была Епифанием Премудрым к 1418-1419 гг. Однако, к сожалению, авторский оригинал в своем целостном виде не сохранился. Тем не менее, по убеждению многих ученых, именно пространная редакция «Жития Сергия» заключает в себе наибольшой объем фрагментов, воспроизводящих непосредственно епифаниевский текст.

Как уже отмечалось, «Житие Сергия Радонежского» сохранилось в нескольких литературных версиях-редакциях: их насчитывают от 7 до 12. В XV веке текст Жития был переработан Пахомием Логофетом (он опубликован акад. Н.С. Тихонравовым в книге «Древние Жития Сергия Радонежского»). Как полагают, Пахомию принадлежит двадцатисловная часть «Жития», которая представляет собой переработку текста на основе не сохранившихся записей Епифания. Таким образом, в целом она все-таки в какой-то мере отражает исходный авторский замысел. Можно предположить, что Епифаний Премудрый не успел закончить свой труд и просил Пахомия, прибывшего в Троице-Сергиев монастырь ок. 1443 г., его продолжить. Вероятно, Пахомиевская редакция была создана в связи с обретеним в 1422 г. мощей Преподобного.

Наиболее известным продолжателем и переработчиком епифаниевского текста Жития Преподобного в XVII в. был Симон Азарьин. Постриженик Троице-Сергиевого монастыря (1624 г.) в дальнейшем Симон Азарьин занимал ответственные должности в монастыре, а в 1646-1653 гг. являлся Троицким келарем. Симон использовал один из списков Пространной редакции Жития Сергия и добавил к нему описание чудес, совершавшихся в XVI-XVII вв. Первый вариант подготовлен писателем в 1646 г. и тогда же был опубликован, но в издание Московского Печатного двора вошли только 35 глав, да и те в сокращении, так как многие чудеса были признаны неподтвержденными. Поэтому в 1654 г. Симон Азарьин написал вторую редакцию «Новоявленных чудес преподобного Сергия», содержавшую предисловие и 76 глав, а в 1656 г. подготовил новый, отре- дактированный и дополненный вариант «Книги о новоявленных чудесах преподобного Сергия».

Жизнь и дела Сергия Радонежского не были забыты и в XVIII в. Полагали даже, что сочинением его Жития занималась Екатерина II, но, как было установлено, в ее бумагах хранились выписки о Преподобном Сергии из Никоновской летописи.

Литература

1.Аксенова Г.В. Русская книжная культура на рубеже XIX-XX веков: Монография / Аксенова Г.В. - М.: Прометей, 2011. - 200 с.

2.Адрианова-Перетц В.П. Древнерусская литература и фольклор. - Л.: Наука, 1974. - 172 с.

3.Архимандрит Леонид Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия Чудотворца и похвальное ему слово / Архимандрит Леонид. - СПб.: [Б. и.], 1885. - 225 с.

4.Борисов Н.С. Преподобный Сергий Радонежский и духовные традиции Владимиро-Суздальской Руси // Журнал Московской патриархии. 1992. №11-12.

5.Васильев В.К. Сюжетная типология русской литературы XI-XX веков (Архетипы русской культуры). От Средневековья к Новому времени: Монография / В.К. Васильев. - Красноярск: ИПК СФУ, 2009. - 260 с.

6.Владимиров Л.И. Всеобщая история книги. - М.: Книга, 1988. - 310 с.

7.Виноградов В.В. Избранные труды. История русского литературного языка. - М.: Наука, 1978. - 320 с.

8.Вовина-Лебедева В.Г. Новый летописец: история текста. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. - 397 с.

9.Гагаев А.А. Педагогика русской богословской мысли: Монография / Гагаев А.А., Гагаев П.А. - 2-е изд. - М.: ИЦ РИОР, НИЦ ИНФРА-М, 2016. - 191 с.

10.Горелов А.А. История мировых религий: Уч. пособ. / А.А. Горелов. - 5-е изд., стереотип. - М.: Флинта, 2011. - 360 с.

11.Горский А.В. Истоическое описание Свято-Троицкия Сергиевы Лавры, составленное по рукописным и печатным источникам. - М.: Даръ, 1890. 178 с.

12.Гумилевский Филарет Жития святых. - М.: Эксмо, 2015. - 928 с.

13.Демин А.С. О древнерусском литературном творчестве. - М.: Языки славянской культуры, 2003. - 758 с.

14.Еремин И.П. Киевская летопись как памятник литературы // Труды отдела древнерусской литературы. - С. 67-97.

15.Завальников В.П. Языковой образ святого в древнерусской агшнрафии (проблематика взаимной обусловленности лингвистического и экстра лнигвистичсского содержания языкового образа человека в определенной социокультурной ситуации): дисс. канд. филол. наук. Омск. 2003.

16.История русской философии: Учебник / Под общ. ред. М.А. Маслина. - 3-e изд., перераб. - М.: НИЦ ИНФРА-М, 2013. - 640 с.

17.Кабинетская Т.Н. Основы православной культуры: словарь / Т.Н. Кабинетская. - М.: Флинта: Наука, 2011. - 136 с.

18.Карунин Е.А. Педагогическое наследие Сергия Радонежского: дисс. канд. пед. наук. - М.: МГОПУ, 2000. - 195 с.

19.Кемтенов С.М. Россия в IX-XX веках: проблемы истории, историографии и источниковедения. - М.: Русский мир, 1999. - 559 с.

21.Клитина Е.Н. Симон Азарьин: новые данные по малоизученным источникам // Труды отдела древнерусской литературы. - Л.: Наука, 1979. - Т. 34. - 298-312.

22.Клосс Б.М. К изучению биографии преподобного Сергия Радонежского // Древнерусское искусство. Сергий Радонежский и художественная культура Москвы XIV-XV вв. - СПб., 1998.

23.Клосс Б.М. Заметки по истории Троице-Сергиевой лавры XV-XVII вв. // Труды по истории Троице-Сергиевой лавры. Б/м. 1998.

24.Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. - М.: Наука, 1988. - 512 с.

25.Ковалев Н.С. Древнерусский литературный текст: проблемы исследования смысловой структуры и эволюции в аспекте категории оценки / Н.С. Ковалев. Волгоград: Изд. Волгоградского государственного университета, 1997. 260 с.

26.Кучкин В.А. Сергий Радонежский // Вопросы истории. 1992. №10.

27.Лепахин В. Икона в русской художественной литературе. - М.: Отчий дом, 2002. - 234 с.

28.Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М.: Наука, 1970. - 180 с.

29.Лопарев Хр. Описание некоторых греческих Житий святых. - СПб.: Leipzig: К.Л. Риккер, 1897. - Т. IV, вып. 3 и 4. - С. 337-401.

30.Муравьева Л.Л. О начале летописания в Троице-Сергиевом монастыре // Культура средневековой Москвы XIV-XVII вв. М., 1995.

31.Назаров В.Д. К истории «земной жизни» Сергия Радонежского (Биографические заметки) // Тезисы докладов Международной конференции «Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России». 29 сентября - 1 октября 1998 г. Сергиев Посад, 1998.

32.Нижников С.А. Мораль и политика в контексте духовных и интеллектуальных традиций: Монография / Нижников С.А. - М.: НИЦ ИНФРА-М, 2015. - 333 с.

33.Николаева С.В. Троице-Сергиев монастырь в XVI - начале XVIII века: состав монашеской братии и вкладчиков: дисс. канд. ист. наук. - М.: Институт российской истории, 2000. - 382 с.

34.Никольский Н.К. Рукописная книжность древнерусских библиотек (XI-XVII вв.) // Материалы для словаря владельцев рукописей, писцов, переписчиков, переводчиков, и правщиков, и книгохранителей. - 1974. - №1.- С. 17-18.

35.Никон, архимандрит. Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца // Житие и подвиги преподобного Сергия Радонежского. Репринт с издания 1904 года. Издание Свято-Троице-Сергиевой лавры, 1990.

36.Перевезенцев С.В. Русская религиозно-философская мысль X-XVII вв. Основные идеи и тенденции развития. М., 1999.

37.Петров А.Е. Сергий Радонежский // Великие духовные пастыри России. М., 1999.

38.Подобедова О.И. Роль преподобного Сергия Радонежского в духовной жизни Русской земли (середина XIV-XV столетие) // Древнерусское искусство. Сергий Радонежский и художественная культура Москвы XIV-XV вв. СПб., 1998.

39.Романова А.А. Почитание святых и чудотворных икон в России в конце XVI - начале XVIII веков: дис. канд. ист. наук. - СПб.: СПбГУ, 2016. - 510 с.

40.Ростовский Д. Жития святых. В 12-ти томах. - М.: Воскресение, 2016. - 7888 с.

41.Сапунов В.В. Сергий Радонежский - собиратель земли Русской // Тезисы докладов Международной конференции «Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России». 29 сентября - 1 октября 1998 г. Сергиев Посад, 1998.

42.Семычко С.А. Сборник «Старчество» из библиотеки Симона Азарьина: описание состава. - М.: Индрик, 2006. - С. 218-245.

43.Уварова Н.М. Симон Азарьин как писатель середины XVII века: дисс. канд. фил. наук. - М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1975. - 298 с.

44.Уткин С.А. К биографии келаря Троице-Сергиева монастыря Симона Азарьина: по материалам Вкладной книги и синодиков Ипатиевского монастыря. - Сергиев Посад: Весь Сергиев Посад, 2004. - С. 166-175.

45.Шафажинская Н.Е. Монастырская просветительская культура России: Монография / Н.Е. Шафажинская. - М.: НИЦ ИНФРА-М, 2016. - 232 с.

Похожие работы на - Симон Азарьин - автор "Жития преподобного Сергия Радонежского"

Тема работы:

«Житие Преподобного Сергия Радонежского в литературе и живописи»

МОУ «Средняя общеобразовательная школа №50

им. 70-летия Великого Октября» г. Калуги

Научный руководитель: Денисова Татьяна Васильевна

Учитель русского языка и литературы МОУ «СОШ № 50»

Калуга, 2010 г.

1. Введение 3 стр.

2. Писатели и художники о Сергии Радонежском 3 стр.

2.1 «Житие Преподобного Сергия Радонежского», написанное Епифанием Премудрым. 4 стр.

2.2 «Преподобный Сергий Радонежский» Б. Зайцева 7 стр.

2.3 Различие в описании образа великого святого 9 стр.

2.4 «Труды Преподобного Сергия Радонежского» М. В. Нестерова 10 стр.

2.5 Жизнь Преподобного Сергия в иконах Сергея Харламова. 12 стр.

3. Значение Сергия Радонежского для русской истории и государства. В. О. Ключевский о Преподобном. 12 стр.

4. Список литературы 14 стр.

5. Приложение 15 стр.

1.Введение.

Более 600 лет прошло с тех пор, когда на земле Русской жил великий святой Сергий Радонежский, а люди XXI века и сейчас обращаются к нему в своих молитвах, почитают его как великого защитника Руси. Его труд пошел свое воплощение и в литературе, и в иконописи, и в современной живописи. Его прославляют в православных храмах, о его мудрости рассуждают философы. Кто же он такой – Премудрый Сергий Радонежский? Попробуем ответить на этот вопрос, знакомясь с литературными источниками и живописными произведениями.

Целью исследования является сравнительный анализ биографии Сергия Радонежского в «Житии», написанном современником Преподобного Сергия Епифанием Премудрым, и в повести писателя XX века Бориса Зайцева.

Особенность изображения жизни Преподобного Сергия в живописи художника – XIX века Михаила Нестерова и в современной иконописи и гравюре художника Сергия Харламова, также рассматривается в данном исследовании.

2. Писатели и художники о Сергии Радонежском

История Сергия Радонежского – это воплощение идеала праведной, чистой и подвижнической жизни. Вместе с тем это человек, сыгравший большую роль в духовном становлении и сплочении русского народа.

Первым биографом Сергия Радонежского (1314-1392) был Епифаний Премудрый (год рождения неизвестен–1420) - автор древнейшего, написанного по личным впечатлениям, рассказам Преподобного и близких к нему жития Сергия, главнейший источник наших сведений о святом. Написано оно («Житие») не позже 25-30 лет по смерти Сергия. Епифаний Премудрый создает своего рода «словесную икону», преподносит нравственный урок, прославляя деятельность великого подвижника. Он писал более четверти века: «И имеях же у себе за 20 лет приготованы такового списания свитки…». Труд этот дошел до нас в обработке серба Пахомия. Пахомий кое-что сократил в житии, кое-что добавил. Основное значение его работы в том, что он помог нам понять произведение, так как совершил переложение жития с языка Епифания на современный.

Именно любовь, терпение, вера становятся предметом нового глубокого философского исследования на примере жития Сергия Радонежского, русского святого, благословившего Дмитрия Донского во главе воинства русского на великий подвиг – победу на поле Куликовом. Возвышенная, самоотверженная любовь к ближнему, беспредельное терпение лесного отшельника и самая жизнь-подвиг святого старца близки и понятны Борису Зайцеву (1881-1972). Этот труд продолжает и углубляет его искания в области духовности и христианской нравственности. Весь 1924 год проходит в работе, а в 1925 году повесть «Преподобный Сергий Радонежский» выходит отдельной книгой. Для чего Зайцев совершил переложение на мирской язык жития великого святого? Дело в том, что сам строй агиографической (вид церковной литературы, жизнеописания (жития святых) литературы для обмирщённого сознания кажется отчасти чуждым. В целом «перевод» удался писателю. Он сумел доступно разъяснить не вполне простые понятия, облегчая их усвоение. Кроме того, снабдил их своими комментариями и рассуждениями.

Начало увлечения М. В. Нестерова (1862 -1942) религиозным направлением творчества связано с картиной «Христова невеста» (1887), после которой появились: «Пустынник» (1889), «Видение отроку Варфоломею» (1889-1890) и др. В 1891 г. появилась картина «Отрочество Сергия», в 1892-1897 гг. – «Юность Преподобного Сергия», в 1895 г. – «Под благовест» и др. К 1896-1897 г. относятся работы из серии «Труды Преподобного Сергия».

«Нет более дорогого имени в нашем святом Отечестве, на которое такой радостью отзывалось бы сердце каждого православного, значит, русского человека, как Преподобный Сергий, - пишет наш современник, иконописец С. Харламов - Радостно оттого, что мы знаем, что он есть, что он присутствует в нашей жизни незримо и постоянно, мы ощущаем его присутствие каждодневно, ежечасно, когда обращаемся к нему за помощью.» К Преподобному Сергию, к его высокому покровительству прибегают все православные люди с молитвами и упованием, и он приходит к нам на помощь и выводит нас на единственно правильную жизненную дорогу. Так было, так есть и так будет.

Познакомимся и мы с жизнью Преподобного Сергия Радонежского, отраженной в русской литературе и живописи.

2.1. «Житие Преподобного Сергия Радонежского», написанное Епифанием Премудрым.

Разберем особенности построения такого жанра, как житие. Составление житий требовало больших знаний и соблюдения определенного стиля и композиции. «Православному житию» было свойственно неторопливое повествование в третьем лице. Композиция состояла из трех частей: вступления, собственно жития и заключения. Авторы часто цитировали Священное писание.

Во вступлении автор обращался к Богу с просьбой простить ему попытку рассказать о святом, о его божественной мудрости простым человеческим языком, простить грех гордыни. В этой части звучала похвала и молитва о помощи, обращенная к Богу.

Во второй части – собственно житии – автор рассказывал о рождении и праведной жизни святого, о его смерти и чудесах, которые он являл. Святой всегда положительный, воплощение всех христианских добродетелей. Ему покровительствует Господь. Отрицательный герой, «злодей», олицетворяет дьявола. Противоборство святого и «злодея» - противоборство Бога и дьявола, победа над злыми силами.

В заключение звучит похвала святому. Составление такой похвалы требовало большого искусства, хорошего знания риторики.

Жития пользовались огромной популярностью на Руси и часто оказывали влияние на устное народное творчество – так возникали легенды и духовные стихи. Особенность «Жития Сергия Радонежского» таково:

1. Нам известно, что Сергий был причислен к лику Святых(1452)

2. Житие составлялось после смерти святого. Преподобный Сергий умер в 1392 году, так что начало работы над его агиографией приходится на 1393 или 1394 год.

3. Повествование ведется от 3-го лица, отличается неторопливостью изложения, спокойной интонацией. Епифаний пишет: «Преподобный Сергий родился от родителей благородных и благоверных: от отца, которого звали Кириллом, и матери, по имени Мария, которые были всякими добродетелями украшены».

4. Композиция жития строится по строгой схеме. В соответствии с житийным каноном Епифаний начинает свой рассказ с описания детства отрока Варфоломея, который еще в утробе матери был отмечен Богом. На протяжении всего произведения мы видим, что в жизни Сергия происходит много чудес, а так же преград, которые он преодолевает.

Видимо, смерть помешала агиографу полностью закончить задуманное "Житие". Однако труд его не пропал. Во всяком случае, в одном из списков "Жития Сергия" есть указание, что оно"списася от священноинока Епифания, ученика бывшего игумена Сергия и духовника обители его; а преведено бысть от священноинока Пахомия святые горы."

5. Сюжет жития составляет духовный подвиг святого, точнее много духовных подвигов Сергия. «В то время Варфоломей хотел принять пострижение монашеское. И призвал он к себе в пустыньку священника, игумена саном. Игумен постриг его месяца октября в седьмой день, на память святых мучеников Сергия и Вакха. И дано было имя ему в монашестве Сергий. Он был первым иноком, постриженным в той церкви и в той пустыни. Порой его смущали демонские козни и ужасы, а иногда зверей нападения - ведь много зверей в этой пустыни тогда жило. Некоторые из них стаями выли и с ревом проходили, а другие не вместе, но по два или по три, или один за другим мимо проходили; некоторые из них вдалеке стояли, а другие близко подходили к блаженному и окружали его, и даже обнюхивали его». Сергий преодолевает искушение и страхи, не сдается дьяволу благодаря молитвам, вере и силе своей души. Многие лишения пришлось пережить ему. Помогал он людям. За все это, еще при жизни, Преподобный Сергий был удостоен дара чудотворений.

6. Способ изображения героя – идеализация. Биограф создал образ человека, который всегда готов прийти на помощь, а так же не боялся никакой работы, был носителем великой духовной силы. «Без лени всегда в подвигах добрых пребывал и никогда не ленился».

7. Внутренний мир героя не изображается в развитии, он избранник с момента рождения. «И свершилось некое чудо до рождения его. Когда ребенок еще был в утробе матери, однажды в воскресенье мать его вошла в церковь во время пения святой Литургии. И стояла она с другими женщинами в притворе, когда должны были приступить к чтению святого Евангелия, и все стояли молча, младенец начал кричать в утробе матери. Перед тем, как начали петь Херувимскую песнь, младенец начал вторично кричать. Когда же иерей возгласил: «Вонмем, Святая Святым!» - младенец в третий раз закричал», что говорит о избрании ребенка Богом. Внутренний мир героя почти не описан. Только в детстве мы видим грусть из-за неумения читать и долгие молитвы перед сном.

8. Пространство и время изображаются условно. Об описании времени можно судить только по следующим строкам жития: «Раб Божий Кирилл (отец Преподобного) прежде обладал большим имением в Ростовской области, был он боярином, владел большим богатством, но к концу жизни впал в бедность». Скажем и о том, почему он обнищал: «Из-за частых хождений с князем в Орду, из-за набегов татарских, из-за даней тяжких ордынских. Но хуже всех этих бед было великое нашествие татар, и после него продолжалось насилие, потому что княжение великое досталось князю Ивану Даниловичу, и княжение Ростовское отошло к Москве. И многие из ростовцев москвичам имущество свое поневоле отдавали. Из-за этого Кирилл переселился в Радонеж». Точные годы не названы, но мы видим, что описание жизни приходится на правление князя Ивана Калиты. События происходят и во время правления князя Дмитрия Донского. Русских воинов и правителя Руси на Куликовскую битву благословил Преподобный.

9. В изображении святого по возможности устранялись все индивидуальные черты характера, частности, случайности. Сергий в этом произведении - проявление русского труженика. Все качества, которые присутствуют в Святом, показывают, каким должен быть человек.

10. Тон повествования торжественный, серьезный. «Тогда князь великий Дмитрий и все войско его, от этого послания великой решимости исполнившись, пошли против поганых, и промолвил князь: «Боже великий, сотворивший небо и землю! Помощником мне будь в битве с противниками святого твоего имени»».

11. Язык жития книжный, с обилием церковнославянизмов. Все произведение изложено книжным языком. Епифаний являлся монахом, и это было одной из причин употребления многих церковных слов: «блаженному», «иерей», «повечерие», «общежительство», «страннолюбие» и др.

12. Текст рассчитан на грамотного человека, подготовленного. Чтобы понять произведение, надо интересоваться духовной литературой, так как можно встретить много незнакомых для светского человека слов.

Таким образом, видим, что все нормы составления агиографии здесь соблюдены. Это произведение – житие, в котором Сергий Радонежский не просто священнослужитель, причисленный к лику святых, а человек, жизнь и деяния которого оказали определяющее влияние на всю последующую жизнь народа русского, а его житийное изображение – на русскую литературу и культуру в целом.

2.2 «Преподобный Сергий Радонежский» Бориса Зайцева

Главная задача, которую Борис Зайцев поставил перед собой - показать пошаговое восхождение Сергия к святости. Писатель, вероятно, решил не прибегать к помощи сравнений, метафор, гипербол. Образ, созданный автором, более яркий, чем в житие, и более понятный для современного читателя: «Сергий подавал во всем пример. Сам рубил кельи, носил воду в двух водоносах, в гору, варил пищу, кроил и шил одежду. Летом и зимой ходил в этой же одежде, ни мороз его не брал, ни зной. Телесно, несмотря на скудную пищу (воду и хлеб) был очень крепок, имел силу противу двух человек». Таков первоначальный облик Сергия в изображении Зайцева.

Интересно то, что Зайцев не стал описывать картины живой природы. Писатель больше внимания уделяет прежде всего описанию поступков Святого и событий, в которых участвует Сергий. И не только описывает, но и анализирует: «Бог тем более поддерживает, окрыляет и заступается за человека, чем больше устремлен к нему человек, любит, чтит и пламенеет, чем выше его духовнопроводность. Ощущать действие этого промысла может и просто верующий, не святой. Чудо же, нарушение «естественного порядка», чудо «простому смертному не дано»». Внимательный читатель видит перед собой не только Преподобного Сергия Радонежского, но и глубоко верующего писателя Бориса Зайцева.

В начале повести Варфоломей показан еще до конца не осознавшим ради чего и от чего он решает отказаться в жизни. Перед читателем предстает скромный, погруженный в молитвы мальчик. Отец, как мог, удерживал сына от важной, но тяжелой жизни монаха: “Мы стали стары, немощны; послужить нам некому; у братьев твоих немало заботы о своих семьях. Мы радуемся, что ты стараешься угодить Господу. Но твоя благая часть не отнимется, только послужи нам немного, пока Бог возьмет нас отсюда; вот, проводи нас в могилу, и тогда никто не возбранит тебе”. Юноша был послушен, поэтому не пошел против родителей, только когда он выполнил указ, то смог спокойно удалиться. Зайцев высказывает в этой ситуации свое объективное мнение: «Как поступил бы он, если бы надолго затянулось это положение? наверное, не остался бы. Но, несомненно, как-нибудь с достоинством устроил бы родителей и удалился бы без бунта. Его тип иной. А, отвечая типу, складывалась и судьба…»

Как всякий отшельник, св. Сергий прошел сквозь тоску, отчаяние, упадок чувств, утомление, обольщение более легкой жизнью, и вышел победителем из этой борьбы, подчинив дух свой воле Бога. Читая жизнеописание великого русского Святого, замечаешь одну особенную черту в его характере, Зайцеву, видимо, очень близкую. Это скромность подвижничества – качество его всегдашнее. И Зайцев приводит один рассказ, связанный с бедностью монастыря, но силою веры, терпения, сдержанностью самого Сергия (рядом с большой слабостью некоторых из братии) продолжающего жить.

Подвиг Преподобного Сергия и его роль в победе русских войск на Куликовом поле известен всем, но Борис Константинович заострил свое внимание на моментах, которые вели к подвигу. Ни Преподобный Сергий, ни Дмитрий Донской не дожили до окончательного освобождения Руси от поработителей, но они заложили прочный духовный фундамент, на который Россия опирается и в настоящее время. Автор заканчивает жизнеописание с очень интересным выводом, который несомненно стоит обдумать: «Не оставив по себе писаний, Сергий будто бы ничему не учит. Но он учит именно всем обликом своим: одним он утешение и освежение, другим - немой укор. Безмолвно Сергий учит самому простому: правде, прямоте, мужественности, труду, благоговению и вере».

[цитаты – лит-ра 2]

2.3 Различие в описании образа Сергия Радонежского.

Два великих писателя: Епифаний Премудрый и Борис Константинович Зайцев, описывают жизнь великого Святого Земли Русской. Каждый вносит в это описание своё видение жизненного подвига Преподобного Сергия Радонежского. Есть и определенные различия, на которых хотелось бы остановиться.

Бог даровал Преподобным Кириллу и Марии сына, которого назвали Варфоломеем. В литературе встречается несколько различных дат его появления на свет. В сочинениях XIX века фигурировала дата 3 мая 1319 года. Разнобой мнений дал основание известному писателю Валентину Распутину с горечью утверждать, что «год рождения отрока Варфоломея потерян». А Борис Зайцев же в своём переложении на мирской язык жития говорил так: «Есть колебания в годе рождения святого: 1314-1322», но одновременно было определено число: «Как бы то ни было, известно, что 3 мая у Марии родился сын». Хотя Епифаний Премудрый не указывает числа, Русская Церковь традиционно считает днём рождения Преподобного Сергия 3 мая 1314 года.

Еще до рождения Сергий был предызбран Богом. Епифаний говорил, что у родителей были только догадки: «Отец и мать рассказали иерею, как их сын, еще в утробе матери, в церкви три раза прокричал: «Не знаем, что означает это», - говорят он. Иерей сказал: «Радуйтесь, ибо будет ребенок сосуд избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы»». Борис Зайцев об этом упоминает тоже, но уже при встрече Варфоломея со старцем-черноризцем: «Отрок будет некогда обителью Пресв. Троицы; он многих приведет за собой к разумению Божественных заповедей»

Когда Сергий вместе с братом Стефаном удалился для пустынножительства в лес, то Епифаний просто указывает, что «было найдено пустынное место, в чаще леса, где была и вода». Борис Зайцев же пишет: «Варфоломей и Стефан выбрали место в десяти верстах от Хотькова. Небольшая площадь, высившаяся как маковка, позже и названная Маковицей. (Преподобный говорит о себе: «аз есмь Сергие Маковскый».) Со всех сторон Маковица окружена лесом, вековыми соснами и елями. Место, поразившее величием и красотой». Летопись утверждает, что вообще это особенный пригорок: «глаголеть же древний, видяху на том месте прежде свет, а инии огнь, а инии благоухание слышаху»». И мы вслед за писателем видим даже зрительно это место: «Вероятно, здесь, на Маковице, пригласив плотника со стороны, и учились рубить избы "в лапу". В сосновых лесах Варфоломей возрос, выучился ремеслу, через столетия сохранил облик плотника-святого, неустанного строителя сеней, церквей, келий, и в благоуханье его святости так явствен аромат сосновой стружки. Поистине Преподобный Сергий мог считаться покровителем этого великорусского ремесла». Это опять же замечания Зайцева, а Епифаний не заостряет на этом внимания.

Слухи о пустынничестве шли. Стали являться люди, которых сначала Преподобный не принимал и даже запрещал им оставаться, утверждал Епифаний Премудрый, говоря о трудности жизни в таком месте. Но они не отступали. А Борис Зайцев анализирует, почему же это так. И говорит о том, что «Троица вела святого».

Биографы заканчивают свои произведения после смерти Сергия. Описание чудес после смерти уже не произошло. Здесь Епифаний Премудрый оборвал такими словами: «Сергий, видя, что он уже к Богу отходит, чтобы природе отдать долг, дух же Иисусу передать, призывает братство и беседу повел подобающую, и, молитву совершив, душу Господу предал в год 6900 (1392) месяца сентября в 25-й день.» Так же и Борис Зайцев, но с более точным описанием: «Он и в последнюю минуту прежний Сергий: завещал похоронить себя не в церкви, а на общем кладбище, среди простых. Но эта воля его не была исполнена. Митрополит Киприан разрешил, по просьбе братии, положить останки Преподобного именно в церкви.» Далее он только пишет несколько слов о том, какие чудеса происходили после смерти святого: исцеления, помощь в боях по молитвам к святому Сергию.

[цитаты - лит-ра 1 и 2]

2.4 «Труды Преподобного Сергия Радонежского» М. В. Нестерова

Первое чудо в жизни мальчика художник показал нам в своей первой картине из серии – «Видение отроку Варфоломею» (1889-1890). Критик Дедлов писал: «Картина была иконою, на ней было изображено видение, да еще с сиянием вокруг головы, - общее мнение забраковало картину за ее «ненатуральность». Конечно, ведения не ходят по улицам, но из этого не следует, что никто никогда их не видел. Весь вопрос в том, может ли его видеть нарисованный на картине мальчик». В этой картине удивительно передано умиленное молитвенное настроение Варфоломея. На фоне лесов и полей на переднем плане картины две фигуры – мальчика и явившегося ему под деревом святого в одежде схимника. Юный отрок весь застыл в трепетном восторге, широко открытые глаза его не отрываясь смотрят на видение. «Чарующий ужас сверхъестественного, - писал А. Бенуа, - редко был передан в живописи с такой простотой и убедительностью. Есть что-то очень тонко угаданное, очень верно найденное в фигуре чернеца, точно в усталости прислонившегося к дереву и совершенно закрывшегося своей мрачной схимой. Но самое чудное в этой картине - пейзаж, донельзя простой, серый, даже тусклый и все-таки торжественно-праздничный. Кажется, точно воздух заволочен густым воскресным благовестом, точно над этой долиной струится дивное пасхальное пение». Конечно же, это не иллюстрация, а собственное видение художником важного эпизода из жизни Сергия Радонежского.

Во время пустынножительства Сергий не остался один. Однажды перед хижиной оказался большой медведь, который был не столько свиреп, сколько голоден. Святой сжалился над зверем и вынес ему кусок хлеба. После этого животное стало часто приходить к дому Сергия. Иногда Сергий отдавал весь свой хлеб гостю, а сам оставался без пищи. Про картину «Юность Преподобного Сергия» (1892-1897 гг) сам Нестеров в своих письмах говорил: «Теперь же, спустя много лет, многие считают «Сергия с медведем» лучшим из моих произведений».

Несколько картин вошло в серию под названием "Труды Преподобного Сергия"(1896-1897 гг). Это моменты жизни, когда Святой жил вместе с братией. Главенствующую роль играет пейзаж, причем разных времен года. Сергий, с его крестьянской, простонародной натурой, препятствовал ничегонеделанию монахов, и сам первый показывал пример смиренного трудолюбия. Здесь Нестеров приблизился к осуществлению своей постоянной мечты  создать образ совершенного человека, близкого родной земле, человеколюбивого, доброго. В Сергии нет не только ничего напористого, но и ничего выспреннего, показного, нарочитого. Он не позирует, а просто живет среди себе равных и себе подобных, ничем не выделяясь. Когда смотришь на эти картины, на память приходят слова Б. Зайцева: «Сергий подавал во всем пример. Сам рубил келии, таскал бревна, носил воду в двух водоносах в гору, молол ручными жерновами, пек хлебы, варил пищу, кроил и шил одежду, обувь, был, по Епифанию, для всех «как купленый раб». И, наверно, плотничал теперь уже отлично. Летом и зимой ходил в той же одежде, ни мороз его не брал, ни зной. Телесно, несмотря на скудную пищу (хлеб и вода), был очень крепок, «имел силу противу двух человек»».

Были мысли у Нестерова создать полотно под названием «Прощание Преподобного Сергия с князем Дмитрием Донским» (эскизы, 1898-1899), но, к сожалению, идея не была воплощена в жизнь.

Хочется указать картину Михаила Васильевича «Пустынник» (1889). Его старик-монах - простец, с наивной верой в Бога, не искушенный в религиозно-философских мудрствованиях, но чистый сердцем, безгрешный, близкий к земле, - это и делает его таким счастливым. Но Нестеров нашел этот человеческий тип и в жизни. Он написал своего пустынника с отца Гордея, монаха Троице-Сергиевой лавры, привлеченный его детской улыбкой и глазами, светящимися бесконечной добротой. (Все картины – см. Приложение I)

2.5 Жизнь Преподобного Сергия в иконах Сергея Харламова.

Литература и живопись прошли долгую дорогу через века. И на протяжении всего пути изменялись. Даже сейчас появляются новые направления. Но самое главное, что современная литература пошла от древнерусской, а живопись пошла от иконописи.

Сергей Михайлович Харламов – иконописец, член Союза художников России, народный художник России, лауреат премии Андрея Первозванного. С 1972 по 1979 годы внимание художника обращено к теме Куликовской битвы. Его работы лишены парадной велеречивости. Он редко показывает само действие, ему важно передать внутреннее драматическое движение, готовность к подвигу. Поэтому значительное место занимают сюжеты, изображающие момент, предшествующий битве («Дмитрий Донской», «Молитва перед битвой»).

Гравюры народного художника России Сергея Харламова (род. в 1942 г.) «Преподобный Сергий Радонежский» созданы в 1991 году и изданы в 1992 г. Российским Духовным центром (Москва). На каждой из гравюр Преподобный Сергий изображен в важные моменты своей подвижнической жизни: вот беседа с Богородицей, навестившей его в келье, вот тяжелый и одновременно радостный труд в монастыре; интересны гравюры к праздникам: Преподобный с веточкой вербы встречает Христа, а здесь святой Сергий выпускает птиц на волю в праздник Благовещения.

«Преподобный Сергий пришел к нам из другого мира, мира, о котором можно только догадываться. Мира святых людей и подвижников, каковой была Древняя Русь. И мы, сознавая это, со всем смирением обращаемся к тем светлым образам, находя в них нравственную и духовную опору, - говорит иконописец С. Харламов. – Преподобный Сергий – ангел-хранитель России, светильник веры Христовой, подвижник благочестия и миротворчества. Его светлое имя, его путь, его подвиги вдохновляют нас и воспламеняют наши сердца верой в Господа и любовью к Родине…».

(Все гравюры – см. Приложение I)

3. Значение Сергия Радонежского для русской истории и государства. В. О. Ключевский о Преподобном.

Прославленная обитель Живоначальной Троицы основана Преподобным Сергием Радонежским в 1337 г. На протяжении столетий Троице-Сергиева Лавра является одной из самых почитаемых общерусских святынь, крупнейшим центром духовного просвещения и культуры. Тысячи паломников стекаются в Троице-Сергиеву Лавру со всех концов России, из стран ближнего и дальнего зарубежья. Древнейшая постройка на территории Лавры – Троицкий собор (1422-1425 гг.), в котором почивают святые мощи Игумена земли Русской Преподобного Сергия Радонежского.

Мы познакомились с жизнеописанием великого святого Сергия Радонежского. Каждый художник слова и кисти увидел его разным и показал нам его таким, каким представлял сам. Бесспорны и общие выводы о жизни святого земли Русской: Он враг всем ненавистникам Христа, всем утверждающим себя и забывающим об Истине. Их очень много в наше время, когда «раздрание» мира зашло так далеко.

В. О. Ключевский так говорит о значении Преподобного Сергия для русского народа и государства: «Еще при жизни Преподобного, как рассказывает его жизнеописатель-современник, многое множество приходило к нему из различных стран и городов, и в числе приходивших были и иноки, и князья, и вельможи, и простые люди, «на селе живущие». И в наши мои современники приходят ко гробу Преподобного со своими думами, мольбами и упованиями…

Примером своей жизни, высотой своего духа добром и любовью, смирением и терпением, мужеством и стойкостью Преподобный Сергий дорог людям и в XXI веке. «Преподобный Сергие, Ангелов собеседниче, Отечеству нашему пресветый светильниче, моли Бога о нас».

4.Список используемой литературы.

1. Хрестоматия по истории России. Кн. 1. С древнейших времен до XVII века. – М.: Международные отношения, 1994.

2. Борис Зайцев. «Люди Божии» - М.: «Советская Россия», 1991.

3. Г. К. Вагнер. «В поисках Истины». М: Издательство «Исскусство» - 1993 г.

4. М.В. Нестеров. Письма.

5. Слово. VII’91

6. http://www.tanais.info/art/nesterov1more.html

7. http://art-nesterov.ru/nesterov/nesterov7.php

Приложение I.

Картины М. В. Нестерова

Икона и гравюры С. Харламова

Рецензия

на работу учащейся 8 « А» класса Хатунцевой Ирины.

Исследование Хатунцевой Ирины «Житие Преподобного Сергия Радонежского в литературе и живописи» важно прежде всего тем, что в современном, зачастую бездуховном мире, делается попытка поговорить о духовности, о терпении, о милосердии и сострадании, о жертвенности и смирении. На примере жизни великого святого земли Русской показан путь Любви к людям и Богу.

Литературные источники, представленные в научной работе и рассказывающие о святом Сергии, различны: это и «Житие», написанное Епифанием Премудрым, это и художественная повесть Бориса Зайцева, написанная в эмиграции.

Анализ «Жития» как жанра литературы нашел полное отражение в исследовательской работе Хатунцевой Ирины. Ученица подробно останавливается на особенностях произведения Епифания Премудрого.

В повести Б. Зайцева рассматривается биография Преподобного Сергия с точки зрения становления героя, анализируется характер, поступки, деятельность святого.

Элементы синтеза искусств – литературы и живописи – так же нашли свое отражения в работе ученицы. Образ Сергия Радонежского представлен в живописи художников разных эпох: М. Нестерова(XIXв) и С. Харламова(XXв-XXIв)

Работа Хатунцевой Ирины отличается последовательностью изложения материала, стройностью композиции, логичностью и завершенностью выводов.

Работа написана легким, эмоциональным языком, снабжена ярким иллюстрированным материалом.

Научный руководитель: Денисова Т. В.

По древнему преданию, имение родителей Сергия Радонежского, бояр Ростовских , находилось в окрестностях Ростова Великого, по дороге в Ярославль. Родители, «бояре знатные», по-видимому, жили просто, были люди тихие, спокойные, с крепким и серьезным складом жизни.

Св.прп. Кирилл и Мария. Роспись Вознесенского храма на Гродке (Павлов-Посад) Родители Сергия Радонежского

Хотя Кирилл не раз сопровождал в Орду князей Ростовских, как доверенное, близкое лицо, однако сам жил небогато. Ни о какой роскоши, распущенности позднейшего помещика и говорить нельзя. Скорей напротив, можно думать, что домашний быт ближе к крестьянскому: мальчиком Сергия (а тогда - Варфоломея) посылали за лошадьми в поле. Значит, он умел и спутать их, и обротать. И подведя к какому-нибудь пню, ухватив за челку, вспрыгнуть, с торжеством рысцою гнать домой. Быть может, он гонял их и в ночное. И, конечно, не был барчуком.

Родителей можно представить себе людьми почтенными и справедливыми, религиозными в высокой степени. Помогали бедным и охотно принимали странников.

3 мая у Марии родился сын. Священник дал ему имя Варфоломея, по дню празднования этого святого. Особенный оттенок, отличающий его, лежит на ребенке с самого раннего детства.

Семи лет Варфоломея отдали учиться грамоте, в церковную школу, вместе с братом Стефаном. Стефан учился хорошо. Варфоломею же наука не давалась. Как и позже Сергий, маленький Варфоломей очень упорен и старается, но нет успеха. Он огорчен. Учитель иногда его наказывает. Товарищи смеются и родители усовещивают. Варфоломей плачет одиноко, но вперед не двигается.

И вот, деревенская картинка, так близкая и так понятная через шестьсот лет! Забрели куда-то жеребята и пропали. Отец послал Варфоломея их разыскивать, наверно, мальчик уж не раз бродил так, по полям, в лесу, быть может, у прибрежья озера ростовского и кликал их, похлопывал бичом, волочил недоуздки. При всей любви Варфоломея к одиночеству, природе и при всей его мечтательности он, конечно, добросовестнейше исполнял всякое дело - этою чертой отмечена вся его жизнь.

Сергий Радонежский. Чудо

Теперь он - очень удрученный неудачами - нашел не то, чего искал. Под дубом встретил «старца черноризца, саном пресвитера». Очевидно, старец его понял.

Что тебе надо, мальчик?

Варфоломей сквозь слезы рассказал об огорчениях своих и просил молиться, чтобы Бог помог ему одолеть грамоту.

И под тем же дубом стал старец на молитву. Рядом с ним Варфоломей - через плечо недоуздки. Окончив, незнакомец вынул из-за пазухи ковчежец, взял частицу просфоры, благословил ею Варфоломея и велел съесть.

Это дается тебе в знак благодати и для разумения Священного Писания. Отныне овладеешь грамотою лучше братьев и товарищей.

О чем они беседовали дальше, мы не знаем. Но Варфоломей пригласил старца домой. Родители приняли его хорошо, как и обычно странников. Старец позвал мальчика в моленную и велел читать псалмы. Ребенок отговаривался неумением. Но посетитель сам дал книгу, повторивши приказание.

А гостя накормили, за обедом рассказали и о знамениях над сыном. Старец снова подтвердил, что теперь Варфоломей хорошо станет понимать Св. Писание и одолеет чтение.

[После смерти родителей Варфоломей сам отправился в Хотьково-Покровский монастырь, где уже иночествовал его овдовевший брат Стефан. Стремясь к «строжайшему монашеству», к пустынножитию, он оставался здесь недолго и, убедив Стефана, вместе с ним основал пустынь на берегу реки Кончуры, на холме Маковец посреди глухого Радонежского бора, где и построил (около 1335 года) небольшую деревянную церковь во имя Святой Троицы, на месте которой стоит теперь соборный храм также во имя Святой Троицы.

Не выдержав слишком сурового и аскетичного образа жизни, Стефан вскоре уехал в московский Богоявленский монастырь, где позднее стал игуменом. Варфоломей, оставшись в полном одиночестве, призвал некоего игумена Митрофана и принял от него постриг под именем Сергия, так как в тот день праздновалась память мучеников: Сергия и Вакха. Ему было 23 года.]

Совершив обряд пострижения, Митрофан приобщил Сергия Радонежского св. Тайн. Сергий же семь дней не выходя провел в «церквице» своей, молился, ничего не «вкушал», кроме просфоры, которую давал Митрофан. А когда пришло время Митрофану уходить, просил его благословения на жизнь пустынную.

Игумен поддержал его и успокоил, сколько мог. И молодой монах один остался среди сумрачных своих лесов.

Возникали пред ним образы зверей и мерзких гадов. Бросались на него со свистом, скрежетом зубов. Однажды ночью, по рассказу преподобного, когда в «церквице» своей он «пел утреню», чрез стену вдруг вошел сам сатана, с ним целый «полк бесовский». Они гнали его прочь, грозили, наступали. Он молился. («Да воскреснет Бог, и да расточатся врази Его…») Бесы исчезли.

Выдержит ли в грозном лесу, в убогой келии? Страшны, наверно, были осени и зимние метели на его Маковице! Ведь Стефан не выдержал же. Но не таков Сергий. Он упорен, терпелив, и он «боголюбив».

Так прожил он, в полном одиночестве, некоторое время.

Сергий Радонежский. Ручной медведь

Сергий увидел раз у келий огромного медведя, слабого от голода. И пожалел. Принес из келии краюшку хлеба, подал - с детских ведь лет был, как родители, «странноприимен». Мохнатый странник мирно съел. Потом стал навещать его. Сергий подавал всегда. И медведь сделался ручным.

Юность преподобного Сергия (Сергий Радонежский). Нестеров М.В.

Но сколь ни одинок был преподобный в это время, слухи о его пустынничестве шли. И вот стали являться люди, прося взять к себе, спасаться вместе. Сергий отговаривал. Указывал на трудность жизни, на лишения, с ней связанные. Жив еще был для него пример Стефана. Все-таки - уступил. И принял нескольких…

Построили двенадцать келий. Обнесли тыном для защиты от зверей. Келии стояли под огромными соснами, елями. Торчали пни только что срубленных деревьев. Между ними разводила братия свой скромный огород. Жили тихо и сурово.

Сергий Радонежский подавал во всем пример. Сам рубил келии, таскал бревна, носил воду в двух водоносах в гору, молол ручными жерновами, пек хлебы, варил пищу, кроил и шил одежду. И наверно, плотничал теперь уже отлично. Летом и зимой ходил в той же одежде, ни мороз его не брал, ни зной. Телесно, несмотря на скудную пищу, был очень крепок, «имел силу противу двух человек».

Был первым и на службах.

Труды преподобного Сергия (Сергий Радонежский). Нестеров М.В.

Так шли годы. Община жила неоспоримо под началом Сергия. Монастырь рос, сложнел и должен был оформиться. Братия желала, чтобы Сергий стал игуменом. А он отказывался.

Желание игуменства,- говорил,- есть начало и корень властолюбия.

Но братия настаивала. Несколько раз «приступали» к нему старцы, уговаривали, убеждали. Сергий сам ведь основал пустынь, сам построил церковь; кому же и быть игуменом, совершать литургию.

Настояния переходили чуть не в угрозы: братия заявляла, что, если не будет игумена, все разойдутся. Тогда Сергий, проводя обычное свое чувство меры, уступил, но тоже относительно.

Желаю,- сказал, - лучше учиться, нежели учить; лучше повиноваться, нежели начальствовать; но боюсь суда Божия; не знаю, что угодно Богу; святая воля Господа да будет!

И он решил не прекословить - перенести дело на усмотрение церковной власти.

Отче, привезли много хлебов, благослови принять. Вот, по твоим святым молитвам, они у ворот.

Сергий благословил, и в монастырские ворота въехало несколько повозок, нагруженных испеченным хлебом, рыбою и разной снедью. Сергий порадовался, сказал:

Ну вот, вы алчущие, накормите кормильцев наших, позовите их разделить с нами общую трапезу.

Приказал ударить в било, всем идти в церковь, отслужить благодарственный молебен. И лишь после молебна благословил сесть за трапезу. Хлебы оказались теплы, мягки, точно только что из печки.

Троице-Сергиева лавра (Сергий Радонежский). Лисснер Э.

Монастырь не нуждался уже теперь, как прежде. А Сергий был все так же прост - беден, нищ и равнодушен к благам, как остался и до самой смерти. Ни власть, ни разные «отличия» его вообще не занимали. Негромкий голос, тихие движения, лицо покойное, святого плотника великорусского. В нем наши ржи и васильки, березы и зеркальность вод, ласточки и кресты и не сравнимое ни с чем благоухание России. Все - возведенное к предельной легкости, чистоте.

Многие приходили издали, чтобы только взглянуть на преподобного. Это время, когда «старичка» слышно на всю Россию, когда сближается он с митр. Алексием, улаживает распри, совершает грандиозную миссию по распространению монастырей.

Преподобный хотел более строгого порядка, приближавшего к первохристианской общине. Все равны и все бедны одинаково. Ни у кого ничего нет. Монастырь живет общиною.

Деятельность Сергия нововведение расширяло и усложняло. Нужно было строить новые здания - трапезную, хлебопекарню, кладовые, амбары, вести хозяйство и т. п. Прежде руководство его было только духовным - иноки шли к нему как духовнику, на исповедь, за поддержкой и наставлением.

Все способные к труду должны были трудиться. Частная собственность строго воспрещена.

Чтобы управлять усложнившейся общиной, Сергий избрал себе помощников и распределил между ними обязанности. Первым лицом после игумена считался келарь. Эта должность впервые учреждена в русских монастырях пр. Феодосием Печерским. Келарь заведовал казной, благочинием и хозяйством - не только внутри монастыря. Когда появились вотчины, он ведал и их жизнью. Правил и судебные дела.

Уже при Сергии, по-видимому, было собственное хлебопашество - вокруг монастыря являются пахотные поля, частью обрабатываются они монахами, частью наемными крестьянами, частью - желающими поработать на монастырь. Так что у келаря забот немало.

Одним из первых келарей Лавры был преп. Никон, позже игумен.

В духовники назначали опытнейшего в духовной жизни. Он - исповедник братии. , основатель монастыря под Звенигородом, был из первых духовников. Позже эту должность получил Епифаний, биограф Сергия.

За порядком в церкви наблюдал экклезиарх. Меньшие должности: параэкклезиарх - содержал в чистоте церковь, канонарх - вел «клиросное послушание» и хранил богослужебные книги.

Так жили и трудились в монастыре Сергия, теперь уже прославленном, с проложенными к нему дорогами, где можно было и остановиться, и пробыть некоторое время - простым ли людям, или князю.

Два митрополита, оба замечательные, наполняют век: Петр и Алексий. Игумен ратский Петр, волынец родом, первый митрополит русский, основавшийся на севере - сначала во Владимире, потом в Москве. Петр первый благословил Москву. За нее, в сущности, положил всю жизнь. Это он ездит в Орду, добывает от Узбека охранительную грамоту для духовенства, непрерывно помогает князю.

Митрополит Алексий - из сановного, старинного боярства города Чернигова. Отцы его и деды разделяли с князем труд по управлению и обороне государства. На иконах их изображают рядом: Петр, Алексий, в белых клобуках, потемневшие от времени лица, узкие и длинные, седые бороды… Два неустанных созидателя и труженика, два «заступника» и «покровителя» Москвы.

Пр. Сергий при Петре был еще мальчиком, с Алексием он прожил много лет в согласии и дружбе. Но св. Сергий был пустынник и «молитвенник», любитель леса, тишины – его жизненный путь иной. Ему ли, с детства — отошедшему от злобы мира сего, жить при дворе, в Москве, властвовать, иногда вести интриги, назначать, смещать, грозить! Митрополит Алексий часто приезжает в его Лавру - может быть, и отдохнуть с тихим человеком - от борьбы, волнений и политики.

Преподобный Сергий вышел в жизнь, когда татарщина уже надламывалась. Времена Батыя, разорения Владимира, Киева, битва при Сити - все далеко. Идут два процесса, разлагается Орда, крепнет молодое русское государство. Орда дробится, Русь объединяется. В Орде несколько соперников, борющихся за власть. Они друг друга режут, отлагаются, уходят, ослабляя силу целого. В России, наоборот,- восхождение.

В Орде между тем выдвинулся Мамай, стал ханом. Собрал всю волжскую Орду, нанял хивинцев, ясов и буртасов, сговорился с генуэзцами, литовским князем Ягелло - летом заложил свой стан в устье реки Воронежа. Поджидал Ягелло.

Время для Димитрия опасное.

До сих пор Сергий был тихим отшельником, плотником, скромным игуменом и воспитателем, святым. Теперь стоял пред трудным делом: благословения на кровь. Благословил бы на войну, даже национальную, Христос?

Преподобный Сергий Радонежский благословляет Д. Донского. Кившенко А.Д.

Русь собралась

18 августа Димитрий с князем Серпуховским Владимиром, князьями других областей и воеводами приехал в Лавру. Вероятно, это было и торжественно, и глубоко серьезно: Русь вправду собралась. Москва, Владимир, Суздаль, Серпухов, Ростов, Нижний Новгород, Белозерск, Муром, Псков с Андреем Ольгердовичем - впервые двинуты такие силы. Тронулись не зря. Все это понимали.

Начался молебен. Во время службы прибывали вестники - война и в Лавру шла,- докладывали о движении врага, предупреждали торопиться. Сергий упросил Димитрия остаться к трапезе. Здесь он сказал ему:

Еще не пришло время тебе самому носить венец победы с вечным сном; но многим, без числа, сотрудникам твоим плетутся венки мученические.

После трапезы преподобный благословил князя и всю свиту, окропил св. водой.

Иди, не бойся. Бог тебе поможет.

И, наклонившись, на ухо ему шепнул: «Ты победишь».

Есть величавое, с трагическим оттенком - в том, что помощниками князю Сергий дал двух монахов-схимников: Пересвета и Ослябю. Воинами были они в миру и на татар пошли без шлемов, панцирей - в образе схимы, с белыми крестами на монашеской одежде. Очевидно, это придавало войску Димитрия священно-крестоносный облик.

20-го Димитрий был уже в Коломне. 26-27-го русские перешли Оку, рязанскою землею наступали к Дону. 6-го сентября его достигли. И заколебались. Ждать ли татар, переправляться ли?

Старшие, опытные воеводы предлагали: здесь повременить. Мамай силен, с ним и Литва, и князь Олег Рязанский. Димитрий, вопреки советам, перешел через Дон. Назад путь был отрезан, значит, все вперед, победа или смерть.

Сергий в эти дни тоже был в подъеме высочайшем. И вовремя послал вдогонку князю грамоту: «Иди, господин, иди вперед, Бог и Св. Троица помогут!»

По преданию, на зов татарского богатыря выскакал Пересвет, давно готовый к смерти, и, схватившись с Челубеем, поразив его, сам пал. Началась общая битва, на гигантском по тем временам фронте в десять верст. Сергий правильно сказал: «Многим плетутся венки мученические». Их было сплетено немало.

Преподобный же в эти часы молился с братией у себя в церкви. Он говорил о ходе боя. Называл павших и читал заупокойные молитвы. А в конце сказал: «Мы победили».

Преподобный Сергий Радонежский. Кончина

Сергий Радонежский пришел на свою Маковицу скромным и безвестным юношей Варфоломеем, а ушел прославленнейшим старцем. До преподобного на Маковице был лес, вблизи - источник, да медведи жили в дебрях по соседству. А когда он умер, место резко выделялось из лесов и из России. На Маковице стоял монастырь - Троице-Сергиева лавра, одна из четырех лавр нашей родины. Вокруг расчистились леса, поля явились, ржи, овсы, деревни. Еще при Сергии глухой пригорок в лесах Радонежа стал светло-притягательным для тысяч. Сергий Радонежский основал не только свой монастырь и не из него одного действовал. Бесчисленны обители, возникшие по его благословению, основанные его учениками - и проникнутые духом его.

Итак, юноша Варфоломей, удалившись в леса на «Маковицу», оказался создателем монастыря, затем монастырей, затем вообще монашества в огромнейшей стране.

Не оставив по себе писаний, Сергий будто бы ничему не учит. Но он учит именно всем обликом своим: одним он утешение и освежение, другим - немой укор. Безмолвно Сергий учит самому простому: правде, прямоте, мужественности, труду, благоговению и вере.

• образовательная: дать представление учащимся об особенностях житийной литературы на примере «Жития Сергия Радонежского», рассмотреть этапы духовного пути игумена, выяснить, как создаётся идеальный образ святого в литературе, закрепить навыки раскрытия образа святого;
• развивающая: развивать культуру устной речи, навыки анализа текста, навыки выразительного чтения и пересказа, внимание, логическое и творческое мышление, развивать умение сравнивать и делать выводы;
• воспитательная: формирование духовного мира школьников, нравственных принципов, эстетических вкусов силой воздействия художественного слова на примере образа Сергия Радонежского, воспитывать любознательного, эстетически развитого, творческого читателя, воспитывать интерес к урокам литературы, приобщить учащихся к исконно русской культуре;

Приемы: беседа, самостоятельная работа, фронтальный и индивидуальный опрос, демонстрация конкретных предметов, наблюдение, выразительное чтение;

Оборудование: мультимидийная установка, компьютер, презентация.

Репродукции картин:

• М.В.Нестеров «Видение отроку Варфоломею»,
• Андрей Рублёв «Троица Ветхозаветная»,
• А.П.Бубнов «Утро на Куликовом поле»,
• М.Авилов «Поединок Пересвета с Челубеем»
• Аудиозапись колокольного звона
• Мультимедийный проектор с экраном

На интерактивной доске представлен план жития, составленный на прошлом уроке, записаны слова с толкованием их значения: композиция, житие (жизнь), преставление (смерть), отрок (подросток), инок (монах), искушение (испытание), игумен (старший).

ХОД УРОКА (2 урока)

Звучит эпиграф урока:

Сколько веры, сколько силы!

Духом плоть побеждена.

С этой верой тьма могилы

Человеку не страшна!

Благодатные примеры –

Эти светочи земли...

О, хотя частицу веры

Их мне, Господи, пошли!

А.Круглова.

Звенят колокола, на их фоне звучит стихотворение И.С.Аксакова «Всенощная в деревне»:

Приди ты, немощный,

Приди ты, радостный!

Звонят ко всенощной,

К молитве благостной...

и звон смиряющий

Всем в душу просится,

окрест сзывающий

в полях разносится.

И стар, и млад войдёт:

Сперва помолится,

Поклон земной кладёт,

Кругом поклонится...

И стройное клирное

Несётся пение,

И диакон мирное

Твердит глашение

О благодарственном

Труде молящихся,

Ограде царственном,

О всех трудящихся,

О тех, кому в удел

Страданье задано...

А в церкви дым висел

Густой от ладана,

И заходящими

лучами сильными,

И вкось блестящими

Столбами пыльными,

От солнца Божий храм

Горит и светится.

1. Постановка целей урока.

Слово учителя.

Так же светится и горит душа человека во время молитвы, так же освящал и притягивал к себе сотни и тысячи людей преподобный Сергий Радонежский. Сегодня мы поговорим о житии этого заступника и молитвенника за землю Русскую. В конце урока мы должны будем ответить на вопросы:

Чем Сергий Радонежский заслужил любовь и почитание людей?

Почему спустя века люди идут в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру поклониться батюшке Сергию?

Зачем нам и нашим современникам, живущим в XXI веке, изучать житие святого?

Сегодня на уроке мы совершим с вами путешествие во времени и отправимся в далёкий 14 век, чтобы познакомиться с человеком, который за свою праведную жизнь был возведён в святые Земли Русской. Имя его – Сергий Радонежский. Мы познакомимся с его жизнью, которая на церковном языке называется житием, деяниями, чудесами. Целью нашего путешествия во времени будет разрешение вопроса:

«Почему Сергий Радонежский был причислен к лику святых?»

О Сергии Радонежском мы узнали из жития, написанного его учеником Епифанием Премудрым. А что это за жанр литературы – житие? (Жанр литературы, который художественно рассказывает биографию исторического лица, причисленного церковью к лику святых. Житие – жизнеописание. Оно рассказывает не только о фактах биографии, но и духовной жизни человека).

Какое житие мы изучали в прошлом году? («Житие Бориса и Глеба»).

Ученики списывают с доски в тетрадь тему урока:

“Житие преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, нового чудотворца”.

Учитель привлекает внимание к иконам (на иконах лик Сергия Радонежского), указывая на разницу в изображении святого, делая акцент, что икона – живописное изображение Бога или святых. Напоминая, что у верующих (православных) икона является предметом поклонения, к ней они обращаются с Молитвой.

– Кто вспомнит и прочтет вслух Молитву? (Все в классе знают “Отче наш”, тропарь преподобному Сергию Радонежскому)

– Молитва – не только обращение к Богу. Она учит нас очень важным вещам: скромности, умению прощать, быть добрым и стремиться только к хорошему. Православные верующие, кому сегодня не дается учение, обращаются к иконе преподобного Сергия со словами: “Преподобный Отче Сергия! Моли Бога о мне!”

2. Обратимся к тексту жития.

Какое имя дали святому при крещении?

Каким был Варфоломей в детстве?

На прошлом уроке мы работали с планом «Жития Сергия Радонежского» (он представлен на интерактивной доске в течение всего урока) и познакомились с основными правилами (канонами), по которым строится этот жанр древнерусской литературы. Расскажите о них. (Рассказ о благочестивых родителях, о детстве героя, его вере в Бога, чудесах при жизни и после смерти, преставлении святого).

Итак, наш путь мы начнём с рассказа о детстве святого. Расскажите.

(Подробный пересказ отрывка).

3.Работа с картиной М. Нестерова «Видение отроку Варфоломею»

Выразительное чтение стихотворения наизусть:

Он был украшен воздержаньем,

Постился строго с ранних лет.

В молитве и благодеяньях

Проходит дней его расцвет.

Любил он бедную одежду,

Трудился для семейных нужд.

Был кроток, тих, во всем прилежен

И развлечений детских чужд.

Одно в нем близких огорчало:

Давалась грамота с трудом,

Но это тоже означало

Особый промысел о нем.

Он старца дивного встречает,

Ему решается сказать

Что более всего желает

Науку книжную понять.

И черноризец, помолившись,

Просфору отроку подал,

А тот, вкусив ее, не сбившись,

Псалтирь с усердьем прочитал.

С тех пор успешно он учился,

Тем радуя отца и мать

И больше прежнего молился,

Мечтая сам монахом стать.

Как изобразил художник Варфоломея?

Этот отрок – будущий святой Сергий. Обратите внимание на композицию картины.

Что такое композиция? (Построение произведения).

Отрок и старец стоят на возвышении. Они на переднем плане картины, значит, главные герои, а что за ними? (Русская земля).

Как вы объясните такое расположение частей картины? (Святой Сергий – будущий молитвенник за Русь, русских людей, их заступник).

Какой эпизод жития иллюстрирует эта картина? (Подробный пересказ отрывка «Встреча отрока Варфоломея со старцем»).

На что мы обращаем внимание прежде всего, глядя на картину? Что такое просфора? Обратимся к словарю:

Черноризец – монах.

Просфора – хлеб, который вкушают до и после литургии.

Пост – воздержание в еде.

Преподобный – монах, достигший святости.

Литургия – главная церковная служба, проводимая в первой половине дня.

А кто, на ваш взгляд, был этот старец? (Посланец Бога, может быть, ангел).

(Описание картины: на фоне лесов и полей на переднем плане картины стоят две фигуры – мальчика и явившегося ему под дерево святого в одежде схимника. Юный отрок весь застыл в трепетном восторге, широко открытые глаза его не отрываясь смотрят на видение. Художник передал умильное молитвенное настроение мальчика. Не только его худенькая фигурка и восторженно-умильные устремлённые на схимника глаза полны молитвы; молится и весь пейзаж, преображённый рукой мастера в стройную гармонию красок. Картина раскрывает самые глубокие тайники души; не тоску и не думу изображала она, а скорее радость сбывшейся мечты. И мы слышим слова святого: «Отныне, чадо, дарует тебе Бог разумение, о котором просишь, чтобы мог и других учить».

Какова цель жизни Варфоломея? Для чего он ушёл в пустынь? (Трудиться для людей во славу Божью).

Почему стал монахом? (Монашеский постриг – важнейшее событие в духовной жизни Сергия Радонежского, он посвятил себя служению богу и людям).

Какие испытания ему пришлось пройти? Какие трудности преодолеть? (Много трудился, в лёгкой одежде переносил холода, молитвой прогонял бесов).

Почему к нему шли люди? Чего от него ждали? (Хотели стать лучше, чище, ждали помощи, совета, доброго слова, исцеления).

Какие черты характера свойственны отцу Сергию? (Глубокая вера, скромность, трудолюбие, любовь к людям, к родной земле).

Кто такой праведник? Обратимся к словарю

Праведник – благочестивый человек, живущий в соответствии с Законом Божьим.

В чём Господь помогал Сергию Радонежскому? Какие чудеса он мог творить? (По его молитве пробился источник, прокажённые очищались, слепые прозревали, пришедшие к нему обретали телесное здоровье и душевную пользу, он воскресил мёртвого отрока)

Что всегда лежит в основе его деятельности? (Любовь к Богу, к людям, к родной земле).

Обратите внимание на миниатюру 16 века из жизни Сергия Радонежского.

4. Слово учителя.

В нашем варианте жития нет очень важного отрывка. Вы сейчас его послушаете.

Подробный пересказ отрывка. (Индивидуальное домашнее задание).

«Варфоломей, которому было тогда около 15 лет от роду, также последовал за своими родителями в Радонеж. Братья его к тому времени уже женились. Когда юноше исполнилось 20 лет, он стал просить своих родителей, чтобы они благословили его постричься в иноки: уже давно стремился он посвятить себя Господу. Хотя родители его и ставили выше всего иноческую жизнь, однако просили сына подождать некоторое время.

Чадо,- говорили они ему,- ты знаешь, что мы стары; уже недалек конец жизни нашей, и нет, кроме тебя, никого, кто бы послужил нам на старости, потерпи еще немного времени, предай нас погребению, и тогда уже никто не возбранит тебе исполнить твое заветное желание.

Варфоломей, как покорный и любящий сын, повиновался воле своих родителей и усердно старался успокоить их старость, чтобы заслужить их молитвы и благословение.

Незадолго до кончины Кирилл и Мария приняли иночество в Покровском Хотьковом монастыре, отстоявшем верстах в трех от Радонежа. Сюда также пришел овдовевший около того времени старший брат Варфоломея Стефан и вступил в число иноков. Немного спустя родители святого юноши, один вскоре после другого, с миром преставились ко Господу и были погребены в сем монастыре. Братья после смерти родителей провели здесь сорок дней, вознося усердные молитвы Господу о упокоении новопреставленных рабов Божиих. Все свое имущество Кирилл и Мария оставили Варфоломею.

Видя преставление своих родителей, преподобный так размышлял сам с собой: «Я смертен и тоже умру, как и родители мои». Раздумывая таким образом о кратковременности сей жизни, благоразумный отрок раздал все имущество родителей, ничего не оставив для себя, даже для пропитания он ничего не удержал себе, ибо уповал на Бога, подающего хлеб нуждающимся».

Подумайте, почему этот отрывок для нас важен? Что нового мы узнаём о святом Сергии из него? (Мы узнаём о послушании будущего святого).

И вот он ушёл в густые радонежские леса и жил в одиночестве. С чего началась его другая, иная, а значит, иноческая жизнь? (Она началась с искушений).

Расскажите о них.

Словарная работа.

Родственники слова «искушение» нам уже встречались на уроках русского языка. Вспомните, к каким словам восходят этимологические корни данного слова? (Искусство, искусный, кусать.) Дети записывают родственные слова на интерактивной доске.

А зачем Бог посылает своим избранным людям такие испытания – искушения, ведь преодолевать их очень трудно? (Бог закаляет человека для дальнейшего служения, ведь оно не может быть лёгким. Бог делает человека искусным.)

Обратите внимание на триптих художника М. Нестерова (триптих – трёхчастная картина). Жизнь монахов проходила в постоянном труде и лишениях. Нелегко им жилось в Сергиевом монастыре. Устав (свод правил) был очень строгим: «Да не исходят иноки из монастыря, чтобы просить у мирян хлеба, но возлагают надежду на Бога, питающего всякое дыхание, и у Него с верою просят всё необходимое». Какие трудности испытывали иноки и как они их преодолевали?

Подробный пересказ отрывка «Трудности жизни в монастыре».

Но не только трудности были в жизни святого Сергия и его братии. Он совершал чудеса, которые по церковным канонам являются обязательным условием причисления к лику святых. Расскажите об этих чудесах.

Выборочный пересказ отрывка «Чудеса святого Сергия».

5. Беседа. Слово учителя:

Это житие мне показалось интересным ещё и потому, что в нём раскрываются душевные, личностные качества святого Сергия. Давайте поговорим о духовной красоте этого человека. Вы помните, как пришёл к нему издалека поселянин и хотел его видеть, но не верил окружающим, что бедный человек в разодранной, худой одежде, копающий землю, и есть святой Сергий. Он даже думал, что над ним пошутили, указав на этого бедняка как на святого. В сердцах этот земледелец сказал: «Столько трудов предпринял я впустую!.. Вижу какого-то нищего и нечестного старца». А как к этим обидным словам отнёсся сам Сергий Радонежский? (Выборочное чтение).

Как эти слова характеризуют святого? (Скромен, смиренен, необидчив).

А что вы можете сказать о нем по следующему поступку – уходу из монастыря, ушел он тайно, никому ничего не сказав. (Он хотел молиться и служить только Богу, не искал славу от людей).

А когда братья пришли за ним просить вернуться, он как поступил? (Вернулся).

Он хотел, чтобы его упрашивали, льстили ему? (Нет, вернулся из большой любви к братьям, по послушанию, ведь без него им пришлось бы очень трудно).

Докажите, что был Сергий Радонежский очень скромным. (Отказался от митрополичьей шапки, которую ему предложил митрополит Алексий).

А еще он был очень добрым. И эту доброту чувствовали даже звери. Когда Сергий Радонежский жил в лесу один, к его избушке прибился дикий медведь, голодной зимой этот шатун приходил к его домику и с руки брал хлеб. И медведь не набрасывался на него.

6. Обратимся к истории.

В начале шестидесятых годов XIV века в Золотой Орде пришёл к власти умный, хитрый хан Мамай. Московский князь Дмитрий Иванович в это время становится верховным защитником Русских земель. Назревают решающие события. Накануне великой битвы на Куликовом поле Великий князь Дмитрий едет к старцу Сергию. Мы знаем, что Сергий Радонежский принял у себя в монастыре князя Дмитрия Ивановича (будущего Донского), который решал, идти ли ему на бой с татарами, ведь силы у последних несметные. В нашем варианте жития этот рассказ дан сжато, а мы послушаем подробный пересказ.

Проверка индивидуального домашнего задания. Выразительное чтение отрывка «Князь Дмитрий Иванович у святого Сергия» с показом слайдов.

«Князь пришёл за благословением в субботний вечер 15 августа вместе с небольшим отрядом. До поздней ночи в маленькой келье возбуждённо ходил, садился, вскакивал и горячо говорил с Сергием о предстоящей битве пылкий князь. Смиренно и внимательно слушал его старый игумен и давно уже понял то, о чём не договаривал гордый Дмитрий. Не простого благословения желал он, а необычного, какого не знал ещё христианский мир.

Далеко за полночь Сергий, проводив Дмитрия на короткий ночлег, приказал разбудить и собрать для совета в церковь самых праведных старцев, а наутро, так и не отдохнув ни часа, служил долгую и торжественную литургию.

Спокойно, с достоинством стояла в церкви широкоплечая, закованная в железо княжеская дружина. После службы отец Сергий пригласил отобедать в монастырской трапезной. Отказываться было никак нельзя: ведь обед за столом с иноками очищал от грехов и причащал к таинствам Христовым. И только после неторопливой трапезы, выйдя на двор, отец Сергий окропил всех склонившихся в почтении к нему воинов святой водой и осенил деревянным крестом. А потом, волнуясь, громко и торжественно, чтобы слышали многие, собравшиеся в монастыре, воскликнул:

Пойди, господине, на поганые половцы, призывая Бога! И Бог будет вам помощник и заступник!

И в ту минуту, когда все, перекрестившись, низко поклонились до самой земли, старый игумен пригнулся к князю и тихо, только ему одному, шепнул:

Сумеешь, господине, победить супостатов своих, как и подобает тебе.

Быстро, огненно глянул Дмитрий в глубокие, пророческие глаза Сергия и сердцем почувствовал: так и будет. Расступились монахи на две стороны, и вышли к Дмитрию два высоких, мужественных инока. Первый, постарше,- боярин Андрей Ослябя, второй - Александр Пересвет. На головах их были надеты чёрные шлемы спасения - островерхие кукули с вышитыми белыми крестами.

Вот тебе мои оруженосцы,- просто сказал старый игумен.

Знал Сергий, что русские рати, увидев впереди себя Христовых воинов, воспрянут духом: ведь если с ними Бог, то кто против них? И храбрость их станет подобной льву бесстрашному.

Мир вам, возлюбленные мои,- перекрестил напоследок отец Сергий всех своих детей. - Крепко сражайтесь, как добрые воины, за веру Христову и за всё православное христианство с погаными половцами.

Сорвался с места отряд и полетел стремительно, будто звенящая стрела, пущенная сильной рукой».

Каким вы увидели святого в этом эпизоде? (Прозорливый, вселяет надежду, уверенность в победу, любит Русскую землю).

Обратимся к словарю:

Прозорливый – проницательный, умеющий предугадывать, предвидеть.

Перед вами репродукция картины А.П.Бубнова «Утро на Куликовом поле». В утреннем тумане чётко вырисовываются русские воины. Художник передаёт решимость биться до конца, нетерпеливое ожидание начала сражения. М.Авилов изобразил поединок Пересвета с Челубеем. Пронзили друг друга два поединщика копьями.

Что говорит «Житие..» о ходе битвы и её завершении?

Как характеризует Сергия Радонежского этот эпизод? (Молитвенник и заступник за Русскую землю).

7. Беседа

Докажите, опираясь на текст, что ещё при жизни становится святым. (Обладал даром прозорливости, ему явилась Пречистая с двумя апостолами).

Как создаётся в «Житие…» образ идеального святого? (Чтобы создать характер святого, автор рассказывает о чудесах, совершаемых святым, о его общении с ангелами и Пречистой, об умении исцелять больных и воскрешать мёртвых).

Какими чертами характера обладает святой? (Смирение, милосердие, подвижничество, прозорливость, нравственная красота. Он рассматривает жизнь как общественное служение)

Чему он посвятил всю свою жизнь? (Свою жизнь отец Сергий посвятил общественному служению. Он помогал нуждающимся, исцелял физические и духовные недуги. Чтобы преодолеть вражду между людьми, призвал на помощь Божественную истину. «Будьте едины в своей особости, как неслиянны и неделимы в едином Боге – Отец, Сын и Дух Святой!» - призывал он. Понять эту истину разумом человека трудно, тут нужна великая вера. И ещё может помочь икона – такую икону и написал позднее в прославление Сергия Радонежского русский художник Андрей Рублёв. Эта икона – «Троица Ветхозаветная»).

Что говорит «Житие...» о нетленных мощах святого?

(Мощи его находятся в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, которую он основал. Туда приходят поклониться тысячи людей. Заглянем и мы в Лавру.

Свято-Троицкая Сергиева Лавра – уникальный памятник крепостной архитектуры XVI-XVII веков. На её территории находится несколько храмов, в том числе Собор в честь Успения Пресвятой Богородицы, Михеевский храм, Храм во имя Преподобного Сергия Радонежского. Поражает своим величием колокольня. Здесь же располагается Московская Духовная академия. Надкладезная часовня сооружена в конце XVII века над источником, пробившимся из земли, яркая шатровая сень была сооружена позднее на частные пожертвования. Тысячи паломников посещают Лавру, чтобы прикоснуться к святыням русского народа, обрести душевный покой. А в Коломне Староголутвинский стоит монастырь, который был основан учеником святого).

Нужно ли читать жития святых? Что даёт современному человеку знакомство с этим жанром духовной литературы? (Житие показывает духовную красоту человека, даёт представление об истинных ценностях, об идеале. При создании образа святого используется идеализация, а также сочетание жизнеподобия и фантастики. Сергий Радонежский предстаёт как молитвенник и заступник за землю Русскую. Читать житие – узнавать историю своего народа, его культуру. Без прошлого нет будущего).

Мы поговорили о личности Сергия Радонежского и подошли к завершению его земного пути. В конце жизни он помнит о братии и передаёт игуменство (т.е. старшинство) кому? (Молодому Никону).

Ребята, давайте прочитаем отрывок, в котором говорится о преставлении (земной смерти) святого Сергия. Пусть звучат строки жития на нашем уроке. (Автор подчеркивает «светлость и святость», величие Сергия, описывая его кончину. «Хоть и не хотел святой при жизни славы, но крепкая сила Божия его прославила, перед ним летали ангелы, когда он преставился, провожая его к небесам, двери открывая ему райские и в желанное блаженство вводя, в покои праведные, где свет ангельский и Всесвятской Троицы озарение принял, как подобает постнику. Таково было течение жизни святого, таково дарование, таково чудотворение - и не только при жизни, но и при смерти...»).

8. Итог урока.

Итак, подведем итог нашего путешествия во времени и вспомним цель его: «Почему Сергий Радонежский был причислен к лику святых?» (Святые - это люди, явившие пример Христовой любви, смирения, верности Богу, люди, своей добротой и кротостью, своим самоотверженным служением Богу и ближним, своей жизнью показавшие плоды, которые должно давать христианство. Такие люди, как Сергий Радонежский, оставляют после себя не только учение, но и дела).

Составление духовного портрета Сергия Радонежского

А зачем нам, людям 21 века, таким самоуверенным и мало верящим, читать литературу такого рода – жития? (Существуют духовные ценности, которые мы должны знать, которым должны следовать все люди. Примеры святых учат нас быть лучше. И пока будут помнить люди об простодушных седобородых отшельниках с ясными и чистыми, как у детей, душами, не сгинет Россия!)

Помните, ребята, что святые и после смерти помогают людям.

9. Домашнее задание. Сочинение: «Чем мне оказался близок Сергий Радонежский?».

Приложение 1.

Литературная игра «Мир древнерусской литературы»

(Класс делится на 2 команды по 5 человек, остальные – болельщики).

1. «Сейчас, брат, никуда не выходи, я же пойду туда биться со змеем, надеюсь, что с Божьей помощью будет убит лукавый этот змей...»(Ермолай - Еразм, «Повесть о Петре и Февронии»).
2. «Прошло немного времени, и восстал диавол, не терпя тех обид, которые приходилось ему переносить от святого. Превратившись в змею, вполз в келью его, и наполнилась келия змеями...» (Епифаний, «Житие преподобного Сергия Радонежского»).
3. «Но все же эта весть смутила его. Полный к тому же скорби по отцу в молитве искал утешения. Была суббота...» (Нестор, «Чтение о житии и погублении Бориса и Глеба»).
4. «Они с Петюшей, которого Варфоломей, заботливо держал за руку, принаряженные и умытые, дошли до околицы и побрели по лугу... Оно бы и обошлось, тем паче что Варфоломей сам никогда в драку не лез... Дюжина ребятишек окружила двух боярчат, насмехаясь над ихней одеждой...». (Дмитрий Балашов «Похвала Сергию»).
5. « Детство Сергия, в доме родительском, для нас в тумане. Все же общий некий дух можно уловить из сообщений Епифания, ученика Сергия, первого его биографа. По древнему преданию, имение родителей Сергия, бояр ростовских Кирилла и Марии, находилось в окрестностях Ростова Великого... Родители бояре знатные...». (Борис Зайцев «Преподобный Сергий Радонежский»).
6. «Пошел бедный от богатого, взял свои дровни, привязал за хвост лошади, поехал в лес и привез ко двору своему и забыл выставить подворотню, ударил лошадь кнутом. Лошадь изо всей мочи бросилась через подворотню с возом и оторвала у себя хвост...». («Шемякин суд»).

II. Задание: узнать героя в предложенных отрывках:

1. «Без лености братиям, как купленый раб, служил: и дрова на всех рубил, и жито намолотив, на жерновах молол, и хлебы пек, и варево варил, и прочую пищу, братии необходимую, устраивал; обувь и порты кроил и шил; и из источника, бывшего там, воду на своих плечах носил носил в гору и каждому приносил в келию...» (Сергий Радонежский).
2. «...Строен, величествен, пленял всех красотой и ласковым обхождением. Взор у него был приятный и веселый. Он отличался храбростью в битвах и мудростью в советах...» (Князь Борис).

III. Задание: ответить на вопросы:

1. Назовите имя брата-злодея, убившего своих братьев. (Святополк).
2. Объясните значение слова «преподобный». (Святой монах).
3. Как исследователи обычно называют житийную литературу? (Агиография).
4. 14 февраля празднуется День Святого Валентина как день влюбленных. Подобный праздник, имеющий православную основу, есть в церковном календаре. Как он там обозначен, назовите дату? (Памяти православных святых Петра и Февронии Муромских, 8 июля).
5. Что означает в церковно-славянском языке слово «житие»? (Жизнь).
6. Кто из древнерусских писателей назвал свой стиль «плетение словес»? (Епифаний Премудрый).
7. Назовите монастырь, который Сергий основал первым? (Во имя Святой Троицы).
8. Как построено житие, назовите части? (Состоит из трех частей. Вступление - автор поясняет причины написания; основная - повествование о жизни святого; похвала святому).
9. Как звали преподобного Сергия до принятия им монашеского пострига? (Варфоломей).
10. Как называется церковный хлеб, который старец дал Варфоломею? (Просфора).
11. Какого князя Сергий благословил на битву? (Дмитрия Донского).
12. Ермолай – Еразм. Какое из двух имен даровано писателю в монашестве? (Еразм).
13. На какую битву Сергий благословил Дмитрия Донского? (Куликовская битва).
14. В каком году Сергий благословлял Дмитрия Донского на Куликовскую битву? (1380).
15. Почему на теле князя Петра в «Повести о Петре и Февронии» появились язвы? («...коварный змей издыхал» и обрызгал Петра кровью).
16. Назовите село, где жила до замужества Февронья? (Село Ласково).
17. Где похоронили Бориса и Глеба? (В Вышгороде).
18. Назовите имена братьев Сергия. (Петр и Стефан).
19. Объясните значение эпитета «окаянный» применительно к Святополку. (От Каин - братоубиец).
20. Варфоломей встретился с иноком. Какую книгу, вернувшись домой, он стал читать? (Псалтирь).
21. Почему Сергия называют Радонежским? (Близ Радонежа построил монастырь).
22. Какое носит название в настоящее время монастырь, построенный Сергием? (Троице-Сергиева Лавра).
23. Вспомните, почему горожане попросили Петра вернуться? (Бояре не могут справиться с управлением).

IV. Задание: мини-аукцион.

1. Кто больше назовет качеств, присущих святому, герою житийной литературы (чудесные способности, вера в Бога, нравственная чистота, милосердие...).
2. Назовите отличительную черту стиля «плетение словес». (Обильное использование созвучий, словесных повторов, развернутых метафор и сравнений).
3. Объясните значение слова «страстотерпец». (Терпящий страдания, страстотерпцев в отличие от мучеников убийцы не понуждали отречься от веры).
4. В каких произведениях древнерусской литературы вы встречали слово « страстотерпец»? («Житие Бориса и Глеба», «Житие Сергия Радонежского»).
5. В «Повести о Петре и Февронии» дьявол знает, что его постигнет смерть. От чего он примет смерть? («...от Петрова плеча и от Агрикова меча»).
6. В каких битвах были невидимыми помощниками Борис и Глеб? (Ледовое побоище, Куликовская битва).
7. Кто автор? Полное название картины? (Нестеров М. В. «Видение отроку Варфоломею», « Юность Преподобного Сергия», « Труды Сергия Радонежского»).
8. Кто больше назовет слов возвышенных или употребляемых в духовной литературе, тот первый выбирает дорожку (Благодать, осенил, вознесение, уповал, благие и т. д.).
9. Назовите три чуда, происшедшие с Сергием до принятия монашества. (До рождения трижды громко закричал во чреве, младенец соблюдал постные дни, обрел дар понимания книжной грамоты благодаря чудотворному хлебцу).
10. Какие чудеса творила Февронья? (Умела превращать хлебные крошки в церковные благовония - ладан и фимиам, а срубленные деревца в большие деревья.)
11. Созерцателем каких трех великих чудес становится Сергий игумен Троицкого монастыря? (Вместе с Сергием отправляет богослужение светлый ангел, явление богоматери, Божественный огонь во время причащения).
12. Почему Борис и Глеб на Руси почитаются святыми? (Святость Бориса и Глеба в их вере, доброте, кротости и всепрощении, приняли мучения и смерть подобно Иисусу Христу).
13. Кто больше назовет литературоведческих терминов, необходимых для анализа произведений древнерусской литературы? (Герой, житие, метафора, легенда, сравнение образ, проблема, повесть, характер, сравнение, эпитет и т. д.)
14. Вам известны такие жанры духовной литературы, как молитва, притча, житие. К какому из них вы могли бы отнести «Повесть о Петре и Февронии Муромских»? Почему? (Житие, они доказали свою святость. При жизни Петр победил змея, был мудрым правителем, мудрая Февронья творила чудеса, на месте погребения, у святых мощей люди получали исцеление).
15. Перечислите все достойные качества (добродетели.) Петра и Февронии. (Петр - религиозность, мужество, доброта, верность, кротость. Феврония - ум, смекалка, чудесные способности, верность, нравственная чистота, способность самоотверженно любить).
16. Объясните смысл загадки Февронии «Плохо, когда дом без ушей, а горница без очей». «Отец и мать пошли взаймы плакать, брат же мой пошел сквозь ноги смерти в глаза глядеть». (Уши - пес, очи - ребенок, родители пошли на похороны, брат-древолаз будет смотреть сквозь ноги на землю, чтоб не сорваться с дерева).
17. Сколько монастырей было основано трудами преподобного Сергия, его учеников и сподвижников? (По подсчетам исследователей российской истории, из 180 монастырей, появившихся за время монголо-татарского ига, 90 основано трудами Сергия, его учеников и сподвижников).

Пояснения к игре: если игрок команды не может ответить на предложенный вопрос, отвечают зрители, за правильный ответ получают жетон, в конце игры жетоны будут подсчитаны, от их количества зависит оценка за урок.

Открытый урок в 7 классе «Житие преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, нового чудотворца»

Понравилось? Отблагодарите, пожалуйста, нас! Для Вас это бесплатно, а нам - большая помощь! Добавьте наш сайт в свою социальную сеть:

Ранчин А. М.

Житие Сергия Радонежского (1314 или ок. 1322 - 1392), одного из наиболее почитаемых русских святых, было составлено монахом основанного Сергием Троицкого монастыря Епифанием Премудрым, по-видимому, в 1417-1418 гг. Стилю Жития Сергия Радонежского свойственны те же приемы «плетения словес», что и стилю Жития Стефана Пермского. Однако в отличие от Жития Стефана, имеющего преимущественно панегирический характер, в Житии Сергия доминирует повествовательное начало. Текст первоначальной, Епифаниевской редакции до нас в исконном виде не дошел. Он был переработан в середине XV века книжником сербского происхождения Пахомием Логофетом, перу которого принадлежит несколько редакций Жития.

Одна из особенностей поэтики Жития, свойственная не только этому памятнику древнерусской агиографии, но именно в нем чрезвычайно сильно акцентированная и последовательно проводимая, - это различного рода тройные повторы, встречающиеся как на фразовом (тройные ряды синонимов или окказиональных синонимов, триады, образуемые аналогичными синтаксическими конструкциями, и т.д.), так и на надфразовом (трижды повторяющиеся события жизни Сергия, триады, в которые объединяются лица, о которых повествуется в Житии) уровнях.

В.В. Колесов, отметивший, что в качестве индивидуального стилистического приема в Житии Сергия Радонежского используется «увеличение объема синтагм» до «триады», связал этот признак Жития с установкой на выражение догмата о Святой Троице, столь значимого для Сергия, посвятившего именно Троице основанный им храм на Маковце – горе, где был воздвигнут Троицкий монастырь (Колесов В.В. Древнерусский литературный язык. Л., 1989. С. 188-215). В.В. Колесов также обратил внимание на тройные повторы на надфразовом уровне текста Жития – на триады не слов, но событий: «Только с современной точки зрения стали заметны некоторые последовательности, незаметные или как бы неважные в средние века. Все такие последовательности складываются в триады поступков и событий, в самом тексте Жития представленных разорванно и несвязно, в общем потоке повествования, для которого важен только сам герой, Сергий.

Мы видим, что Варфоломей-Сергий на служение посвящается трижды. Сначала – явлением чудного старца, вдохнувшего в отрока «умение грамоте». Затем – пострижением, и, наконец, игуменством – высшим для Сергия предназначением, которое он не принял сразу, пока не прошел положенные до того пути. Последовательность движений культурного героя никогда не нарушается, поскольку это путь нравственного становления личности и оно не переносит обрыва связей и пропуска ступеней посвящения. Сергий потому и отказывается от чести епископского и даже митрополичьего сана, то положенные ему «ступени» он прошел до конца – все три.

Построение храма святой Троицы также происходит по трем составляющим это действие этапам, и даже явление небесных сил, предсказывающих судьбу и смерть святого, троичны (так! –А.Р.): сначала это ангел, затем – Богородица, наконец – огонь в молитвенном экстазе Сергия. Лик святого и тут ограничен рамками Троицы - троичностью сущего, за пределы чего невозможно выйти без ущерба для целостности… образа? образца? или лика, который складывается в кружении этих, отмеренных судьбой триад?» (Колесов В.В. Сергий Радонежский: художественный образ и символ культуры // Жизнь и житие Сергия Радонежского. М., 1991. С. 328-329) Отметил исследователь и распределение ролей трех братьев в Житии - Сергия, Стефана и Петра: «Три брата – не сказочные персонажи, такова реальность семейных отношений. Но уже за таким распределением ролей сокрыты различные образы братства. Старший – властный, мирского склада, трезвый и сильный Стефан, как и Варфоломей – монах. Младший, Петр, кроткий мирянин, несущий свойственное человеку его судьбы земное тягло. Средний же, Варфоломей, и монах, как старший, и кроток, как младший; как оба его брата, связан и Сергий с заботами мира сего, но кротостью и послушанием, а не властностью правит он братией: «править без власти» – духовным авторитетом и личным примером в труде – такова установка русского характера на власть и властные отношения: личный пример дороже всякого наказания, приказа и поучения.

Сказка выберет своим героем младшего, летописная повесть – старшего, героем жития по справедливости становится средний, даже в характере своем не выражающий никаких крайностей.

Идеалом становится «средний человек» как представитель типа без крайностей и уклонений от нормы. Это также мировоззренческий принцип Сергия, которому вообще, по словам Г. Федотова, присуща была “светлая мерность” жизни» (Там же. С. 333).

На самом деле Епифаний Премудрый, составивший Житие Сергия, и Пахомий Логофет, переработавший это житие, должны были хорошо осознавать смысл тройных повторов. Продуманность в построении текстов особенно очевидна для Епифания, который очень продуманно относился к форме создаваемых произведений. Ф. Вигзелл показала на примере Жития Стефана Пермского, также созданного Епифанием и сохранившегося в своем исконном виде, сколь внимателен книжник к слову, в частности, при цитировании Священного Писания (см.: Вигзелл Ф. Цитаты из книг священного писания в сочинениях Епифания Премудрого // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского Дома). Л., 1971. Т. XXVI. С. 242-243). Символические смыслы тройных повторов в Житии Сергия Радонежского естественны для «стиля второго южнославянского влияния» (или стиля «плетения словес»), самым замечательным приверженцем которого был Епифаний Премудрый. Д.С. Лихачев заметил: «следует обратить внимание на одну чрезвычайно важную особенность, пронизывающую все формы высокого, церковного стиля средневековья, которую своеобразно развивал новый стиль: основное, к чему стремятся авторы произведений высокого стиля, - это найти общее, абсолютное и вечное в частном, конкретном и временном, невеществнное в вещественном, христианские истины во всех явлениях жизни» (Лихачев Д.С. Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России // Лихачев Д.С. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986. С. 26). Несомненно, поэтика агиографического повествования как типа текста, агиографический код предполагали прочтение тройных повторов в Житии именно как выражения догмата о Святой Троице и, уже, как свидетельства о промыслительной заботе Троицы в жизни Сергия.

В.М. Кириллин отметил, что «семантический фон троической символики, подсвечивающий повествовательную ткань «Жития», не равномерен. Наиболее насыщен он в первых трех главах анализируемого текста, что объясняется, по-видимому, мистико-предвещательным значением описанных здесь событий. Так, уже само вступление в жизнь главного героя агиобиографии было ознаменовано чудесами, свидетельствующими о предназначенной ему необыкновенной судьбе» (Кириллин В.М. Символика чисел в литературе Древней Руси // Древнерусская литература: Изображение природы и человека. М., 1995. С. 257. См. также: Кириллин В.М. Символика чисел в литературе Древней Руси (XI - XVI века). СПб., 2000. С. 174-221). Первое чудо – троекратное возглашение еще не родившегося отрока, будущего Варфоломея-Сергия, из утробы матери во время богослужения в церкви; промыслительный характер этого чуда раскрыт в тексте «Жития Сергия Радонежского», к этому эпизоду приведены параллели из Библии. Еще в 1931 г. историк Г.П. Федотов обратил внимание на сокровенный богословский смысл этого эпизода и его символическую, предсказывающую роль в тексте Жития: «Догматически-троичное истолкование этого события сохраняет следы на многих страницах жития. Так понимает его иерей Михаил, до рождения младенца предрекающий родителям его славную судьбу, о том же говорит и таинственный странник, благословляющий отрока, и брат святого Стефан, предлагая освятить первую лесную церковь во имя Пресвятой Троицы; это же предание знает в Переяславле епископ Афанасий, заместитель митрополита. <…>. …Епифаний сам бессилен раскрыть богословский смысл этого имени» (Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М., 1990. С. 143-144).

Три чуда, имеющие прообразующий смысл по отношению к монашеской жизни Сергия, - отказ младенца от вкушения материнского молока, если мать перед тем ела мясо; невкушение материнского молока в постные дни, по средам и пятницам; отказ от молока кормилиц. В.М.Кириллин заметил, что «Епифаний Премудрый главнейшее в содержании своего произведения – тринитарную концепцию – стремился выразить и через форму, подчиняя общей идее стилистический и композиционный планы изложения» (Кириллин В.М. Символика чисел в литературе Древней Руси (XI - XVI века). С. 259). Эпизод с возглашением ребенка из чрева матери имеет трехчастную диалогическую структуру: женщины в церкви трижды вопрошают ее, где сокрыт ребенок, и она трижды им отвечает. Такие триады вопросов и ответов присущи также и другим ключевым эпизодам Жития: беседе отрока Варфоломея со старцем, даровавшим ему «книжное разумение», беседе с постригшим Сергия священником Митрофаном, испытанию Сергием-игуменом приходящих в монахи. В.М. Кириллин отметил и значимое упоминание о трех перстах, которыми некий чудесный старец подает Варфоломею чудодейственный хлебец, и три предречения старца о будущем Сергия - великого подвижника (Там же. С. 259-265). «В епифаниевской редакции «Жития Сергия Радонежского» число 3 выступает в виде разнообразно оформленного повествовательного компонента: как биографическая подробность, художественная деталь, идейно-художественный образ, равно и как абстрактно-конструктивная модель либо для построения риторических фигур (на уровне словосочетания, фразы, предложения, периода), либо для построения эпизода или сцены. Иными словами, число 3 характеризует и содержательную сторону произведения, и его сюжетно-композиционную стилистическую структуру, так что по своему значению и функции всецело отображает стремление агиографа прославить своего героя как учителя Святой Троицы; но наряду с этим означенное число символически выражает и неизъяснимое рационально-логическими средствами знание о сложнейшей умонепостигаемой тайне мироздания в его вечной и временной реальностях, поскольку оно – число 3 – является формально-содержательным компонентом воспроизводимой в «Житии» исторической действительности, то есть земной жизни, представляющей собой как творение Бога образ и подобие жизни небесной и потому заключающей в себе знаки (тричисленность, триадность), которыми свидетельствуется бытие Божие в его троическом единстве, согласии и совершенной полноте» (Там же. С. 265-266).

Фрагменты Жития, в которых открыто выражен троичный мотив – троекратное возглашение ребенка во чреве матери и три предсказания чудесным старцем грядущей судьбы Варфоломея, - были проанализированы также В. Н. Топоровым, который отметил символический смысл этого мотива (Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. II. Три века христианства на Руси (XII-XIV вв.). М., 1998. С. 374-376, 384-385, 408-410, 565, 592-595).

В.Н.Топоров, как и ряд других авторов, связывает особенное почитание Сергием Святой Троицы с влиянием на троицкого игумена влиятельного в православном мире с середины XIV в. богословского движения - исихазма (настойчивое выражал эту мысль еще П.А.Флоренский в статье «Троице-Сергиева Лавра и Россия» в начале ХХ в. // Флоренский Павел, свящ. Сочинения: В 4 т. М., 1996. Т. 2. С. 356-365). Однако высказывалось и мнение, что Сергий стоял в стороне от исихазма и что исихастская трактовка чудес в Житии впервые появляется у Пахомия Логофета (Грихин В.А. Проблемы стиля древнерусской агиографии XIV-XV вв. М., 1974. См. также: Клосс Б.М. Избранные труды. Т. I. Житие Сергия Радонежского. М., 1998. С. 36-37).

Перечисленные примеры – это далеко не все тройные повторы, содержащиеся в Житии Сергия Радонежского даже на надфразовом, событийном уровне текста. Причем повтором могут быть не только тождественные события или действия, как тройное возглашение ребенка из утробы матери, но и события фактически различные, но идентичные по своей функции в тексте Жития.

Тройное возглашение ребенка из материнского чрева выступает в Житии в роли парадигмы и первообраза для последующих событий жизни Сергия. Особенный смысл его отмечен многочисленными библейскими параллелями: «Пакы ему достоит чюдитися, что ради не провъзгласи единицею или дважды, но паче третицею, яко да явится ученикъ Святыя Троица, поне же убо тричисленое число паче инех прочихъ числъ болши есть зело чтомо. Везде бо троечисленое число всему добру начало и вииа взвещению, яко же се глаголю: трижды Господь Самоила пророка възва; трею камению пращею Давидъ Голиада порази; трижды повеле възливати воду Илиа на полена, рекъ: «Утроите», - утроиша; трижды тожде Илиа дуну на отрочища и въскреси его: три дни и три нощи Иона пророкъ в ките тридневова; трие отроци в Вавилоне пещь огньную угасиша; тричисленое же слышание Исаию пророку серафимовидцу: егда на небеси слышашеся ему пение аггельское, трисвятое въпиющих: «Святъ, святъ, святъ Господь Саваоф!» Трею же лет въведена бысть въ церковь Святая Святых пречистая дева Мария; тридесяти же летъ Христос крестися от Иоанна въ Иердане; три же ученикы Христос постави на Фаворе и преобразися пред ними; тридневно же Христос изъ мертвых въскресе; трикраты же Христос по въскресении рече: «Петре, любиши ли мя?» Что же извещаю по три числа, а что ради не помяну болшаго и страшнаго, еже есть тричисленое божество: треми святынями, треми собьствы, въ три лица едино божество Пресвятыа Троица, и Отца, и Сына, и Святого Духа; триупостаснаго Божества, едина сила, едина власть, едино господьство? Лепо же бяше и сему младенцу трижды провъзгоасити в утробе матерне сущу, преже рожениа, прознаменуя от сего, яко будет некогда троичный ученикъ, еже и бысть, и многы приведет в разумь и въ уведение Божие, уча словесныя овца веровати въ Святую Троицу единоущную, въ едино Божество.

<…> Яко и преже рожениа его Богъ прознаменалъ есть его: не просто бо, ни бездобь таковое знамение и удивление бывшее преднее, но предпутие есть последи будущим. Се же понудихомся рещи, елма же чюдна мужа чюдно и житие поведается» (Памятники литературы Древней Руси: XIV – начало XV века. М., 1981. С. 272, 274).

Этот фрагмент Жития имеет в тексте прообразующую и как бы метаописательную (то есть опиывающую само строение жития) функцию. Появление тройного вопросно-ответного ряда (женщины спрашивают мать Варфоломея-Сергия, не внесла ли она в церковь младенца, та отвечает отрицательно) в Житии предуказано упоминанием о трисвятом ангельском пении и о тройным вопросе Христа, обращенном к апостолу Петру.

Тройное возглашение ребенка в материнском чреве символически связывает еще не рожденного Сергия с священным прошлым (с библейскими событиями) и с собственным будущим, указывая тем самым на причастность святого провиденциальному плану, вечности. Одновременно в сравнении с эпизодами из Священной истории вырисовывается уникальность случая Сергия – он единственный представлен как исповедник Святой Троицы.

Изобилие ветхозаветных и новозаветных параллелей к тройному возглашению ребенка в материнской утробе заставляет читателя ожидать, что троичная символика проявится и в дальнейших событиях жизни Сергия.

Жизнь Сергия, естественно, разделяется на две половины: на годы, проведенные в миру, и на житие монаха.

Граница между этими двумя частями отмечена в Житии метаописательным рассуждением агиографа, предваряющим рассказ о пострижении святого: «Не зазрите же ми грубости моей, поне же и до зде писахъ и продлъжих слово о младенстве его, и о детьстве его, и прочее о всем белецком житии его: и елико бо аще в миру пребываше, но душею и желаниемь къ Богу распаляшеся» (Там же. С. 298).

Первый период жизни Варфоломея-Сергия состоит из двух неравных отрезков: времени от чуда с тройным восклицанием в чреве матери до дарования ему «книжного разума» и лет, прошедших от этого таинственного события до пострига. Весь первый отрезок этого периода выделен в Пространной редакции Жития, (сохранившей, по Б.М.Клоссу, начало епифаниевского текста) в особую главку – «Начало житию Сергиеву». Первый период ознаменован тремя событиями, имеющими провиденциальный смысл. Это, кроме тройного возглашения ребенка из утробы матери, крещение младенца священником Михаилом, который «провидевъ духомь божественым, и проразуме, съсуду избранну быти младенцу» (Там же. С 268). И это отказ младенца питаться материнским молоком в постные дни и после вкушения матерью мяса, а также отказ от молока кормилиц. Отказ младенца от молока – это и три самостоятельных чуда, и три варианта одного и того же деяния, приуроченные к разным фрагментам жизни Сергия и текста Жития: во всех трех случаях младенец не вкушает молока, когда вкушение связано с нарушением того или иного запрета.

И тройное возглашение ребенка из материнского чрева, и отказ от молока, и прозорливость священника при крещении свидетельствуют о Варфоломее-Сергии одно и то же: что он станет монахом, основателем обители Святой Троицы.

Другая триада в Житии, три главных события в жизни Сергия – крещение, дарование «книжного разумения» и пострижение. Совершителями всех трех событий выступают священники: иерей Михаил, крестивший святого, некий старец (в его образе Сергию, как можно понять, явился ангел) и игумен Митрофан, который постриг Сергия в монахи. Все три священника извещают о великом призвании Сергия. Все три события отмечают ключевые моменты в его жизни: вступление в церковь, постижение религиозной мудрости и уход из мира и принятие монашества, полное посвящение себя Богу. Принятие монашества – главные, поворотные событие и поступок Сергия. Все предшествующее – предварение пострижения Сергия в монахи. Все три эпизода особо отмечены в Житии сходными символическими мотивами. И священник Михаил, и некий старец, и игумен Митрофан свидетельствуют о великом предназначении Сергия. И Михаил, и чудесный старец говорят о святом как о служителе Святой Троицы; Митрофан же постригает Сергия в Троицкой церкви. И в эпизоде с чудесным пресвитером, и в эпизоде пострижения Сергия Митрофаном упоминается о литургическом хлебе, о просфоре. Старец «подастъ ему нечто образом акы анафору, видением акы малъ кусъ бела хлеба пшенична, еже от святыя просфиры <…>» (Там же. С. 280). После пострижения от Митрофана «пребысть же блаженный въ церкьви седмь дний, ничто же вкушая, точию просфиру, оную же от рукы игумена взят <…>» (Там же. С. 302).

Фигуры Михаила и Митрофана образуют рамку первой части Жития, посвященной мирской жизни Сергия: Михаил принимает его в мир и в церковь, Митрофан выводит из мира на монашеский подвиг. Неслучайно в Житии фонетическое сходство их имен: оба имени – трехсложные, первые слоги тождественны. Вероятно, это подлинные имена двух священнослужителей, но показательно, что в Житии эти имена сохраняются, а не опускаются, как это обычно бывает в агиографии.

Повествование о встречах и борьбе Сергия-монаха с вредоносными силами разделено на три главных эпизода, подобно другим событиям его жизни. Это приход бесов с самим дьяволом в церковь перед заутреней: нападение бесов на Сергия в хижине святого, сопровождаемое угрозами и понуждением покинуть выбранное место; появление медведя, который, «акы некый зпый длъжние» (Там же. С. 312), в течение года приходил к святому за куском хлеба. Происки бесов и приход зверей поставлены в Житии в единый синонимический ряд, причем число синонимов в нем – три: «Овогда убо демоньскаа кознодейства и страхования, иногда же зверинаа устремлениа <…>» (Там же. С. 312). Трем встречам Сергия со священниками, узнающими в нем великого святого, контрастно соответствуют три встречи с носителями зла или опасности.

Трижды Сергий совершает исцеления и воскрешение: воскрешает умершего отрока, исцеляет бесноватого вельможу и больного, жившего недалеко от Троицкой обители. Трижды проявляет Сергий в Житии прозорливость: когда мысленным зрением видит епископа Стефана Пермского, проходящего в нескольких верстах от Троицкого монастыря; когда узнает, что слуга князя Владимира Андреевича попробовал брашна, посланные князем в обитель; когда духовным взором видит все происходящее на Куликовом поле. Трижды по Божией воле привозят сладостный хлеб в монастырь, когда черноризцы испытывали недостаток в еде.

Три раза повторяется в описании жизни Сергия и мотив вкушения им хлеба: отрок Варфоломей-Сергий вкушает чудесный хлебец, который дает ему таинственный священник; Сергий работает за решето гнилых хлебов, которые составляют его дневную пищу; Сергий и другие монахи едят привезенные в монастырь сладостные хлебы.

Три чудесных видения Сергия-игумена составляют в Пространной редакции Жития отдельные главки: это видение ангела, служащего литургию в храма вместе с Сергием; это посещение Сергия Богоматерью, которая обещает заботиться об основанном им монастыре; это явление огня, осеняющего алтарь во время литургии, которую служит Сергий. Эти чудеса часто упоминаются в исследовательской литературе как указание на глубину мистической настроенности Сергия, лишь отчасти приоткрытых в Житии. Также часто эти «световые» чудеса истолковываются как свидетельство приверженности Сергия исихастскому учению о нетварном (божественном, нефизическом) свете. Исихасты считали таким свет, которым просиял Иисус Христос, согласно евангельскому сказанию, на горе Фавор; созерцание этого света открывается святым, достигшим особенного мистического состояния. «Световые» чудеса в Житии Сергия Радонежского восходят к ранневизантийским житиям (см.: Клосс Б.М. Избранные труды. Т. I. С. 36-37).

На протяжении всего Жития рассказывается о трех чудесных явлению Сергию божественных сил: это ангел в образе старца-священника, дарующий отроку Варфоломею «книжное разумение»; это ангел, служащий Сергию на литургии; и это Богоматерь с апостолами Иоанном и Петром.

В триады соединены и образы монахов в Житии. Прежде всего, это триада «Сергий – его старший брат Стефан и племянник Стефана Феодор», а также «мистическая группа» (Федотов Г.П. Святые Древней Руси. С. 148) учеников Сергия – Симон, Исаакий и Михей. В Житии также упоминается о духовном общении Сергия с митрополитом Алексием и со Стефаном Пермским - Сергий и два архиерея тоже образуют триаду. В.О. Ключевский рассматривал этих трех русских пастырей именно как духовную триаду, троицу: «В это именно время, в начале сороковых годов XIV в., совершились три знаменательные события: из московского Богоявленского монастыря вызван был на церковно-административное поприще скрывавшийся там скромный сорокалетний инок Алексий; тогда же один 20-летний искатель пустыни, будущий преподобный Сергий в дремучем лесу <…> поставил маленькую деревянную келью с такой же церковью, а в Устюге у бедного соборного причетника родился сын, будущий просветитель Пермской земли св. Стефан. Ни одного из этих имен нельзя произнести, не вспомнив двух остальных. Эта присноблаженная триада ярким созвездием блещет в нашем XIV в., делая его зарей политического и нравственного возрождения Русской земли. Тесная дружба и взаимное уважение соединяли их друг с другом. Митрополит Алексий навещал Сергия в его обители и советовался с ним, желая иметь его своим преемником. Припомним задушевный рассказ в житии преподобного Сергия о проезде св. Стефана Пермского мимо Сергиева монастыря, когда оба друга на расстоянии 10 с лишком верст обменялись братскими поклонами» (Ключевский В.О. Значение преп. Сергия Радонежского для русского народа и государства // Жизнь и житие Сергия Радонежского. С. 263).

Тройные (тернарные) структуры, имеющие символический религиозный смысл, - отнюдь не отличительная особенность именно Жития Сергия Радонежского. Они характерны, например, еще для Жития Феодосия Печерского – первого русского монашеского (преподобнического) жития. Тремя плачами – пермских людей, пермской церкви, и «инока списающа» – завершается написанное Епифанием Премудрым Житие Стефана Пермского.

Но Житие Сергия Радонежского в сравнении с другими агиобиографиями отличает «перенасыщенность» тройными повторами, имеющими символический смысл. При этом, прежде всего, в триаду выстраиваются события жизни святого, число которых было таковым на самом деле. Это, естественно, крещение, пострижение и принятие игуменства Сергием. Однако эта «реальная», заданная самой жизнью и неизбежная для жизнеописания любого преподобного триада в Житии маркирована с помощью дополнительных общих элементов, встречающихся во всех трех эпизодах. С другой стороны, носителем семантики в Житии становится и план выражения как таковой. Так, из многочисленных бесовских угроз и приходов диких зверей к Сергию выбраны лишь три случая; то же самое, по-видимому, можно сказать и о триадах Сергиевых чудес, и о выделении триад среди троицких иноков, и – тем более – о организации диалогов по принципу триады. Епифаний выступает в роли книжника, лишь фиксирующего мистическое присутствие Святой Троицы в жизни Сергия. Он подобен иконописцу, который «не сочиняет и з с е б я образа, но лишь снимает покровы с уже, и притом примирно, сущего образа: не н а к л а д ы в а е т краски на холст, а как бы расчищает посторонние налеты его, «записи» духовной реальности» (Флоренский П.А. Моленные иконы преподобного Сергия // Флоренский Павел, свящ. Сочинения: В 4 т. Т. 2. С. 383-384). И в то же время его роль активна: а его текст как бы предстает художественным произведением par excellence. Для него характерны и «интимный характер связи между референтом, означаемым и означающим», и «совпадение всех структурных уровней по рисунку структуры» – те признаки, которые, как считает У. Эко, присущи эстетическому сообщению (Эко У. Отсутствующая структура: Введение в семиологию. Пер. с итал. СПб., 1998. С. 81-84).

И фразовый, и надфразовый уровни текста в Житии содержат тройные повторы, обозначающие присутствие Святой Троицы, ее таинственное водительство в жизни Сергия. Эта же семантика прямо выражена в разъяснениях агиографа Житие Сергия Радонежского - целостный текст. Его единство – косвенное свидетельство в пользу того, что в древнерусской культуре сочинения могли осознаваться как самодостаточные произведения, сохраняющие идентичность в разных контекстах – в составе богослужения, в монастырском и домашнем чтении. Изложение распространенной в западной медиевистике концепции об отсутствии в древнерусской словесности произведений и о существовании исключительно текстов, теряющих самоидентичность в различных ритуальных и словесных контекстах, содержится в работе Н.Ингэма (Ingham N. Early East Slavic Literature as Sociocultural Fact // Medieval Russian Culture. Vol. 2. Berkeley, Los Angeles, London, 1994 P. 1-17; автор статьи полемизирует с этой концепцией).

В Житии снимается противопоставление «форма – содержание», а события и их знаки в тексте не различаются, что вообще характерно для средневекового сознания. При этом о тайне Сергия и о тайне Святой Троице говорит не агиограф, но как бы сам текст и сама жизнь.

Житие Сергия Радонежского свидетельствует, что новое в традиционалистском тексте может создаваться не благодаря оригинальности сообщения (содержания произведения), но благодаря особенностям кода (системы приемов, языка, посредством которого передается это содержание). Житие Сергия Радонежского – пример, когда заданное, привычное содержание передается с помощью кодов, взаимодействие которых в тексте непредсказуемо и оригинально. Читатель Жития знает, что ему будет сообщено о мистической связи жизни Сергия со Святой Троицей. Но он не может предугадать, как это будет сделано: на фразовом уровне, на событийном уровне (причем не известно, через какие события), с помощью разъяснений агиографа и ретроспективных аналогий. Элементы тройных повторов в Житии нередко не образуют единые блоки, но разделены значительными фрагментами текста. Читатель должен обнаружить эти ряды. Чтение Жития оказывается воссозданием жизни святого как целостности, обладающей смыслом. Текст Жития ведет читающего и к глубинному смыслу догмата о Святой Троице – смыслу многозначному и потаенному, созданному не в Житии, но уже «преднайденному» агиографом. Отказ агиографа от объяснения богословского смысла Святой Троицы может объясняться не «туманностью» представлений о значении Троицы для составителя Жития, как полагают Г.П.Федотов и В.Н.Топоров, а желанием не прикасаться к умонепостигаемому, подчеркнуть тайну Троицы.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/

Ранчин А. М. Житие Сергия Радонежского (1314 или ок. 1322 - 1392), одного из наиболее почитаемых русских святых, было составлено монахом основанного Сергием Троицкого монастыря Епифанием Премудрым, по-видимому, в 1417-1418 гг. Стилю Жития Серги